Страница 13 из 16
Неделя до отъезда.
Пять дней!
У нас начинают опускаться руки. Что делать – ума не приложу!
Во вторник вечером (отъезд был намечен на субботу) звоню одному знакомому – даже не директору, а какому-то администратору в Центробанке. Договорились о встрече, как обычно, в ресторане. Рассказываю ему нашу историю, даже не надеясь на его помощь. Просто он мне при нашем первом знакомстве показался каким-то нехарактерно порядочным для Конго человеком. Единственный из всей цепочки чиновников, который обедать пришел один, за передачу нашего досье ничего не просил, да и вообще был какой-то «ненастоящий конголезец», с открытой, добродушной, а главное – искренней улыбкой. Звали его Вилли Коломбо.
Он внимательно выслушал меня и сказал, что в среду попробует что-нибудь разузнать. Кроме того, выяснилось, что в четверг вечером председатель Центробанка улетает, и на этом, если вопрос не дожать, все закончится. Начнутся выборы. Вилли ничего не просил на сопровождение, пожали руки и разошлись.
Напряженное ожидание в среду прервалось звонком Вил-ли часов в двенадцать. Он выяснил следующее. У председателя было две секретарши. Так вот, одна из них заносила досье на подпись, а вторая в течение дня выносила его обратно.
После чего досье должно было опять проходить через весь аппарат секретариата председателя. Поскольку их сверху никто не координировал, то происходило то, что происходило. И таким образом наше досье успело сделать два круга. А могло и больше.
Вилли срочно попросил «подарок» за оказание услуг третьими лицами. Я отвез. Торговаться было уже смешно. В итоге половину «подарка» он отдал одной помощнице, чтобы она еще раз быстро занесла наше досье на подпись, а половину – другой, чтобы та раньше времени его не вынесла. Вот такие вот услуги. Все было просто! И это сработало!
В четверг днем нам звонят и (о чудо!) приглашают в Центробанк на получение лицензии!
Все-таки Бог помогает хорошим людям! Я до сих пор не могу объяснить, как все это произошло, иначе чем с помощью каких-то высших сил!
В день взятия Бастилии, 14 июля, за сутки до закрытия страны на выборы, мы в торжественной обстановке в зале правления Центробанка получаем лицензию на проведение банковских операций на территории ДРК.
После вручения был небольшой фуршет, на котором присутствовал и мой старый знакомый из АНАПИ. На фуршете в разговоре с зампредом Центробанка я плавно подрулил к анапишнику и опять поднял тему о грабительской пошлине в 6 %, поинтересовавшись, не оказывает ли в этом деле Центробанк содействие АНАПИ в лоббировании в правительстве идеи о снижении ставки пошлины. Зампред ЦБ как-то удивленно посмотрел на анапишника и что-то неопределенное прокивал. Тот как-то странно потупил взгляд и сменил тему разговора.
Когда я вечером рассказывал про это Вилли Коломбо, тот вдруг говорит, что такое изменение уже ввели год назад! И сейчас пошлина уже 2 %, а со льготами АНАПИ – 1 %! То есть чиновники с помощью адвоката хотели нас развести ну уж совсем на ровном месте!
Здесь, конечно, стоит сделать одну ремарку. В Конго очень сложно найти какой-нибудь юридический документ, особенно изменения к нему. Самому – практически невозможно. Юридические вестники распределяются среди адвокатов, и тот, кто успеет, тот и схватит. На всех не хватало. Адвокаты отлавливали изменения в законах только им известными способами и не делились знаниями ни с кем. Но, думаю, наш адвокат про это знал. Просто решил сыграть с нами очередную шутку-разводку.
Вот так мы одержали еще одну непростую победу в день взятия Бастилии! И это был уже настоящий ПЕРВЫЙ ШАГ на пути…
Глава 8
Вроде тоже Конго, но не то…
Перед поездкой в Замбию, о которой я расскажу ниже, мы вместе с прибывшей из Москвы делегацией буквально на пару дней заехали в соседнее Конго – Браззавиль, что находится на другой стороне реки Конго. Местные жители перемещаются между двумя «конгами» свободно, если можно так выразиться. В основном, конечно киншасские едут утром на работу в Браззавиль, а вечером возвращаются обратно. Ширина реки в месте перехода границы небольшая, два – два с половиной километра. Для вип-персон вроде нас можно взять скоростной катер, который пересекает реку за 7 минут и 25 долларов. Для всех остальных организован паром, который практически ничего не стоит (меньше доллара), но выглядит это весьма необычно.
Мы были свидетелями одной такой паромной переправы.
На пристань в большой отстойник, окруженный железной сеткой даже сверху (выглядит все это как огромная клетка), с одной стороны через большие ворота запускают людей, пока этот отстойник не забьется полностью. Люди стоят, буквально вдавленные в сетку либо друг в друга. В какой-то момент, вероятно, когда полицейские посчитают, что уже достаточно, ворота закрываются, а на другой стороне открывается узкая дверца, в которую тут же начинают ломиться люди на паром. Полицейские, пытаясь соблюсти порядок, лупят их дубинками по головам и вообще куда попало, но люди внимания не обращают, лишь бы быстрее пробиться на паром. Крики, вопли, ругань, плач – все это сливается в какой-то протяжный нечеловеческий звук. Как они все набиваются на этот паром – непонятно. Оттуда потом, как опята из корзины, торчат ноги, руки, головы и т. д. Впечатляет! И таких паромов в день всего два или три (мы, скорее всего, наблюдали за последним).
Буквально за несколько минут до отплытия в Браззавиль Петру вдруг стало плохо. Прямо на глазах сдулся. Мы подумали, что он либо перегрелся, либо его пробило кондиционером, либо что-нибудь съел не то (что постоянно происходит в Африке). На катере во время переправы ему стало легче. Потом весь день у нас были встречи с представителями правительства, МИДа и пр. Вечером, уже после ужина, Петра начал колотить озноб, температура резко поднялась.
Это была первая в «Метрополе» малярия. Май-июнь – переходный период от сезона дождей к сухому сезону, и в это время, как правило, наблюдается вспышка малярии.
Первый раз всегда страшно. Казалось, малярия к нам не должна была прилипать, все-таки это не наша болезнь, а тут на тебе… На меня это произвело сильное впечатление. Это событие было озвучено мной на общем совещании руководителей «Метрополя», в котором я принимал участие в режиме аудиоконференции, и встречено гробовым молчанием и, хотелось верить, искренним сочувствием. Все-таки ребята там работают в непростых условиях.
Но жизнь продолжалась. Рано утром мы уплыли обратно в Киншасу, быстро поехали в больницу. Там Петру в течение часа определили два креста (из четырех возможных), то есть процесс размножения плазмодий в крови у него был уже запущен и длился дня два-три. При трех крестах начинают делать прямой впрыск хинина в кровь. Медлить в таких случаях было никак нельзя. Быстро купили необходимые лекарства (благо качественных бельгийских препаратов против малярии в Конго достаточно), и к обеду Петр был уже, что называется, практически здоров.
Лекарства эти действуют на удивление быстро. Через два-три часа после первого приема ты себя уже чувствуешь нормально. Три приема через 12 часов. Вообще что-что, а малярию в Конго диагностировать и лечить научились быстро. Есть в городе несколько приличных больниц, достаточно чистых, с кондиционерами, куда можно прийти белому человеку и получить медицинскую помощь или сдать какие-нибудь анализы. Но малярию и СПИД диагностируют очень быстро.
Как-то, находясь в Москве уже после того, как завершил курс лечения малярии в Конго, я хотел пройти проверочный тест (в течение трех недель надо проверяться каждую неделю), но это оказалось целой историей.
Во 2-й инфекционной больнице на 5-й Соколинке, где вроде бы занимаются лечением малярии, сказали, что возьмут пробу только в том случае, если вас привезет скорая по подозрению на малярию (?!). Просто так тест в Москве можно пройти только в одном месте – в Институте тропических болезней на Малой Пироговке. Процедура занимает полдня, результаты выдают только через сутки. При этом современных эффективных препаратов против малярии в Москве нет. Поэтому тем, кто посещает малярийную Африку, я бы посоветовал приобретать там хорошие препараты против малярии (то есть комплект на один курс лечения, который стоит порядка 20–30 долларов) и иметь их при себе в течение месяца.