Страница 56 из 116
Сплюнув сквозь зубы, на кеды заводилы, спросил:
- Со всех стрясли? – поскольку «рэкетиры» молчали, обернулся к малышам. Те закивали.
- Вы что, попутали? – обратился я к старшим, - Не знаете, что дети до десяти неприкосновенны? Отдавайте ребятам деньги, а ты, – указал я на их заводилу, - принесёшь завтра утром штраф в размере пяти рублей. Всё, свободны. Если через час вы не принесёте деньги, я пойду вас искать, кто не спрятался, я не виноват, отделаю со всей пролетарской строгостью!
Мальчишки не стали ждать повторного разрешения. Ббыстро скрылись с глаз, а я подумал, что они будут делать. У– утереться, или отомстить зарвавшемуся сопляку?.
Но то, что они сделали, заставило мою челюсть отвалиться: пострадавший, сильно хромая. шёл к нам в сопровождении сердитого мужчины.
- Вот, он! – показал мальчишка на меня пальцем, и согнулся, растирая приличных размеров синяк на ноге.
- Этот?! – удивился мужчина. По некоторым чертам властного лица и хозяйскому поведению я догадался, что это сам начальник лагеря, товарищ Дынин, простите, Арбузов.
Значит, «рэкетир» из сынков «элиты»?
Малыши испуганно сбились в кучку у меня за спиной.
- Что-то я тебя не припомню, - задумчиво сказал товарищ Арбузов, - новенький? – я кивнул. – Не успел появиться в лагере, как уже избиваешь товарищей? Требуешь с них деньги? Хочешь вылететь?
- А вы спросите его, за что он получил, - предложил я, но мальчишка молчал, ухмыляясь.
- Грубишь старшим? – удивился начальник лагеря.
- А где вы были, когда он у малышей деньги отбирал? – звонким голосом поинтересовался я.
- У меня вас больше двухсот, - возразил начальник, - где мне уследить за всеми, тем более, никто не жаловался!
- А этот недоносок пожаловался?! – ахнул я, - Ну, стукачок! – погрозил я ему, - Найду тебя вечером…
- Пионер! – воскликнул начальник лагеря, и я вытянулся по стойке «смирно», отдав салют. – Явишься ко мне после ужина. Как фамилия?
- Ниточкин,. Саша, - ответил я. Товарищ Арбузов побагровел:
- Ты ещё шутить со мной будешь?! Настоящая фамилия! Точно исключу!
- Меня нельзя исключить, - простодушно глядя в глаза сердитому начальнику, сказал я.
- Почему это? – нахмурился начальник.
- Я ещё не включён… не зачислен.… А фамилия моя Выборов.
- Выборов? – удивился начальник, задумчиво потирая подбородок, - В прошлом году не ты у нас отдыхал?
- Не, это мой брат, Лёша,. – улыбнулся я.
- Заметно, - проворчал товарищ Арбузов, почему-то зло взглянув на побитого мной мальчишку. Тот тоже, почему-то, перестал гаденько ухмыляться. Неужели папа Володя здесь в авторитете?
- Ты действительно отбирал у малышей деньги? – спросил начальник лагеря у мальчишки. Тот молчал, потупив глазки. Наверняка думал, что мы не станем его закладывать. Тут он не угадал. Крыс надо наказывать любыми средствами.
- Вернёшь! – жёстко сказал начальник.
- И штраф! – напомнил я.
- Где я возьму? – заныл мальчик.
- У мамки попросишь. Объяснишь, почему тебе нужны деньги, и попросишь, - сказал я..
- Саша! – обратился ко мне начальник, - Не наглей. Ещё пара выходок, и поедешь домой!
- Как скажете! – отсалютовал я, - Товарищ Арбузов, Евгений Олегович!
Евгению Олеговичу нечего было на это сказать, но он нашёлся:
- Завтра с утра вами займётся вожатый, а то выглядите, как маленькие беспризорники.
Когда начальник с мальчишкой ушли, малыши закричали, в восторге, и запрыгали вокруг меня.
Я, с улыбкой, смотрел на них, радуясь, что хоть чем-то отблагодарил их за гостеприимство.
Потом мой взгляд упал на сосны, и я вспомнил, что хотел осмотреть окрестности с высоты.
Забравшись в палатку, я вынул из рюкзака кошачьи когти. Сначала так и хотел пойти, с Лискиным рюкзачком, но потом у меня возникла хулиганская мысль, я завернул когти в чьё-то полотенце и вышел, со свёртком в руке, осмотрев своих друзей, я выбрал самых старших – Вадика и Владика, и предложил им прогуляться по лагерю. Те охотно согласились, тем более, что Вадик целый день маялся возле палатки, отбывая дежурство.
Неторопливо прошлись вдоль главной «улицы», поравнявшись с палаткой, где устроились девочки, я мило улыбнулся красавицам, которые нагрубившимли мне давеча. Красавицы скривили в ответ свои рожицы, явно презирая мальчишек, особенно малышей.
СделавПомахав им ручкой, мы пошли знакомиться с территорией дальше.
Ребята предложили обойти район старших подальше, на что я только головой покачал: у нас, в детдоме, старшие относились к малышам, как к младшим братьям, по крайней мере, сейчас стали так относиться. Жаль, времени у меня мало, не успею объяснить подросткам, как они неправы…
Обойдя весь лагерь, причём ребята показали мне столовую, которая расположилась на открытом воздухе, только под навесом. Планировалось возвести и стены, оструганные доски лежали штабелем, но пока столовая выглядела так: столы с лавками, под крышей. Хоть от дождя будет защита.
Тем не менее был уже официальный вход, и у входа висело расписание, по которому было расписано время приёма пищи, начиная с самых маленьких детей, то есть, с нас, и кончая уже четырнадцатилетними подростками, последний год остававшимися пионерами. Насколько я знал, на следующий год им предстояло уже отправляться не в детский лагерь, а в ЛТО, лагерь труда и отдыха.
там они уже сами будут зарабатывать деньги на своё пропитание, проживание и другие удовольствия.
Так мы и дошли до сосен. Выбрав самую высокую, я скинул кеды, пристегнул когти на босые ступни.
Вообще-то их можно и на обувь, но я решил испытать их на голых ногах: мало ли, может, придётся прямо с постели, и в бой, голышом.
Прицепив когти на руки, я попросил ребят присмотреть за обувью, и быстро побежал вверх по стволу, услышав лишь испуганное:
- Санька! Куда ты? – но я уже был на середине ствола и карабкался выше.
Вот и крона. Удобно разместившись в развилке, я обследовал близлежащую местность.
Картина выглядела довольно впечатляюще: вокруг лагеря шумел лес, впереди лежало большое спокойное озеро, отливающее синим цветом, потому что небо уже синело. Вдалеке, за озером, синели горы, плавно переходящие, ближе к озеру, сопками, круто обрывающимися скалами у берега.
Пока я любовался видом, снизу донёсся знакомый голос взрослого:
- Вы что здесь делаете? А это чья обувь? А, понятно, если вы здесь, значит, и Сашка где-то! Где он? Саша! Выборов! – Я понял, что чувствует кошка, забравшаяся высоко на дерево, и не знающая, как слезть. Мне на самом деле было страшновато. Но решил пошутить:
- Снимите меня отсюда, я отдам колбасу!
- Что? Какую колбасу? – Евгений Олегович поднял голову, и я увидел, с высоты девятиэтажного дома, как стремительно бледнеет его лицо.
- Саша, сиди там, я сейчас вызову пожарных! – крикнул он мне, собираясь бежать к телефону.
- Дядя Женя! – испугался я, - Не надо пожарных, я сам!
- Какое «сам»! – воскликнул начальник лагеря, - Сиди тихо, я сказал… - он замолчал, когда к ему под ноги упала обломившаяся ветка с прошлогодними пустыми шишечками.
Спускаться было гораздо тяжелее, не зря я говорил о кошках: надо сначала лапу вверх, потом вниз, в неудобное положение, и так по очереди все четыре лапы.
Как бы то ни было, я скоро был в крепких руках Евгения Олеговича, который начал заниматься педагогическим воспитанием, не отходя от сосны. То есть, он приспустил мои шорты, поднял упавшую сосновую ветку и стал стегать ею по моей многострадальной попе.
Я взвыл, на радость педагогу, с трудом вывернулся из его лап, подтянул штаны, и, прыгнув на дерево, вскарабкался на четыре метра вверх.
- Куда залез?! Ну-ка слазь!! – ругался Евгений Олегович.
- Не слезу! – возмущался я, - Нет закона, чтобы по голой попе колючей веткой!
- Слазь, я тебе ещё уши надеру! – бесновался начальник.
- Нет!
- Ладно, хватит, Саша, слазь, я уже успокоился.
- Правда? – не поверил я.