Страница 54 из 116
Чтобы было слышно, о чём они говорят, опустил стекло. Двигатель урчал негромко, и были слышны обрывки разговора:
- Сын… напросился в поездку… в опилки…, - что за «опилки»? Меня – в опилки? Или так называется то, что отпиливают от бревна. «Макаронник», это, вроде, когда края у доски отпиливают.
Наконец Володя опять забрался в кабину, вытер пот со лба, а гаишник, когда проезжали мимо, улыбнулся мне,. и шутливо отдал честь. Я быстро надел пилотку и ответил. Гаишник развеселился и помахал рукой, я тоже широко улыбнулся. Как же приятно увидеть хорошего человека!
- Что, весело? – спросил Володя, - А у меня поджилки трясутся.
- У меня тоже, - признался я.- А что за «опилки»? – Володя изумлённо посмотрел на меня, потом рассмеялся:
- Подслушивал? Молодец! Это пионерлагерь от леспромхоза. Вообще-то называется «Сосновый бор», это в простонародье, «опилками» называют. Я сказал, что везу тебя в лагерь. Вообще-то возят в лагерь организованно, но я сказал, что ты напросился со мной.
Я достал карту, и стал внимательно её разглядывать. Оказывается, до поворота до леспромхоза осталось километров пятьдесят, потом, проехав вперёд ещё немного, километров двадцать. можно увидеть поворот к пионерлагерю. Очень интересно! Можно с комфортом переночевать. Я улыбнулся, вспомнив предыдущую эпопею с лагерем. Может, опять в девочку? Очень весело было, даже к мальчику девочку приревновал! – я прыснул в ладошку, потом звонко рассмеялся.
- Чему веселишься? – хмуро спросил Володя.
- Да так, вспомнил лагерь. А там на самом деле сосновый бор? – Володя кивнул:
- Да, Лёху возил прошлым летом. Ему не понравилось, дисциплина, говорит, надоело строем ходить. А у вас, говоришь, всю жизнь так?
- Ну да, - согласился я, - в принципе, это неплохо. Но, понимаешь, когда всю жизнь живёшь по указке, выходя в люди, детдомовцы теряются, не знают, что делать со свободой. Их неохотно берут на работу, потому что, испытав шок, от перемены условий жизни, у них поначалу всё валится из рук. Надо немного потерпеть такого, с пониманием отнестись к подростку, а не ругать постоянно. Разочаровавшись в такой жизни, ребята сходятся совсем с другими людьми…, - Володя очень странно посмотрел на меня, но промолчал. Опять меня занесло. Ну а что? Не правда, что ли? Приходит вчерашний мальчишка на тот же завод, а его гоняют, не как ученика, а как мальчика на побегушках, в том числе за сигаретами и водкой. А потом говорят, что ни на что не способен, да ещё и ворует…
Вот и поворот. Володя затормозил, остановился. Посмотрел на меня вопросительно. Я отрицательно покачал головой, подал ему руку. Очень осторожно Володя пожал её. Тогда я открыл дверь, вылез сам и вытащил свой рюкзак.
Просунув руки в лямки, вскинул его за спину, пошевелил лопатками, проверяя,. удобно ли,. и встал на обочине, чтобы пропустить жёлтый лесовоз, ставший почти родным.
Хлопнула дверца, из-за длинного капота выбежал Володя с небольшой сумкой. в руке:
- Саша! Подожди! – Володя подбежал ко мне, с ходу обнял, крепко к себе прижал.
- Саш, тут Маша собрала мне в дорогу, возьми!
- Зачем? – удивился я, - Мне тоже собрала. Мне всё не съесть, пропадёт!
- А ты сделай, чтобы не пропало! – сердито сказал Володя.
- А ты что будешь есть? Я доберусь до лагеря, там накормят, а ты? По дороге ни одного посёлка! Папа Володя, не надо! Если хотел просто попрощаться, давай, ещё раз обнимемся, только не проси остаться, мне и так нелегко. Хорошо? – я требовательно посмотрел Володе в глаза.
Володя держался с трудом. Но всё же решился. Ещё раз обняв меня, сел в свою машину и уехал, обдав меня волной воздуха, наполненным запахом разогретого металла и сожжённой соляры.
Когда прицеп скрылся за поворотом, я облегчённо вздохнул и пошёл на Восток.
Пройдя около километра, увидел недалеко от дороги обустроенную стоянку для автомобилей и стол с лавками. Почувствовал, что пора бы перекусить.
Осмотрев окрестности, увидел родничок, выложенный камнем, подальше – будочка известного назначения, которую я сразу проверил на наличие удобств. По достоинству их оценив, помыл руки и развернул свои припасы.
Не успелв съесть и половины, как подъехала «Алка». Белая нарядная фура остановилась на стоянке, из неё вышел водитель лет сорока, для меня совсем старик, и подошёл к моему столику.
- Привет, пионер! Приятного аппетита! Куда путь держишь?
- Спасибо! В пионерлагерь, вестимо! – ответил я, отправляя в рот вкуснейший кусок бутерброда, состоящий из бекона, сыра, варёного яйца, в прикуску со свежим огурчиком.
- Позволь, я тоже рядом расположусь?
- Конечно, дядя! – рассмеялся я.
- Спасибо, племянничек! – улыбнулся дядя. Принеся баул со съестным, он разложил на столе снедь, предложив мне попробовать угощение его жены, стал рассказывать о своей семье, детей-подростков, которые «совершенно отбились от рук». Все шофёры-дальнобойщики словоохотливы, долгое молчание развязывает языки.
Я слушал рассказ вполуха, думая, как напроситься к нему в попутчики.
- А ты, как здесь оказался, один? – задал мне вопрос дядя.
- Да, - махнул я рукой, - Немного заблудился. У нас ориентирование по местности, дали карту, компас я потерял, сейчас вот, нашёл неплохое место, решил перекусить, потом пойду в лагерь. Вы не знаете, где он? – спросил я, открыто глядя дяде в глаза.
- Знаю! – удивлённо сказал тот, - Далеко ты забрался!
- Я домой бегал!! – доверительно сказал я, - Видите, собрали мне на дорожку. Может, подвезёте до поворота?
- Довезу, конечно. Но, сдаётся мне, что ты врёшь!
- В чём? Что в лагерь еду? Или то, что домой бегал?
- Про спортивное ориентирование. Похоже, в «зарницу» играете? Меня в заложники не будешь брать? – засмеялся водитель фуры. Я заинтересованно посмотрел на него.
- Но-но! – погрозил он мне пальцем, - Не втягивай меня в свои игры! Знаю я вас! Однажды такой же малыш уже обманул меня. Я в засаду попал! – захохотал дядя.
- Не буду я вас заманивать в засаду, - вздохнул я, - помогите проехать полосу противника, и я привезу карту в свой штаб, - Я вынул из кармашка на рюкзаке краешек карты.
- Не обстреляют меня? Шины не проколют?
- Я спрячусь, на полке.
- Добро! Помогу такому симпатичному молодому человеку! – улыбнулся дядя, слегка стукнув меня по плечу.
Собравшись,вернувшись. мы пошли к машине. Я залез в довольно обширное нутро кабины, спрятал рюкзак, сам забрался на спальное место и задёрнул шторки.
Двигатель зарычал, и наш автомобиль побежал по шоссе.
Разговаривать таким образом было не совсем удобно, но я не был склонен к разговорам, а водитель уже выговорился, и. уверенно вёл тяжёлую машину.
Так мы ехали довольно долго, потом резко затормозили и остановились.
- Куда, под колёса лезете?! – закричал водитель, выглядывая в окно, - Жить совсем надоело?!
Никто не ответил, просто открылась дверца со стороны пассажира, и в кабину решительно влез мальчишка, почти в такой же форме, как у меня, только на голове у него был берет.
Шумно дыша, он осмотрел кабину, заглянул за шторку, никого не нашёл и покинул автомобиль.
- Пропускай! – крикнул он кому-то, - Чисто! Никого нет!
Водитель, тихо ругаясь, тоже заглянул за шторку, пробормотал:
- Когда успел? На ходу выпрыгнул? Чудеса! – воткнул скорость и разогнал машину, что-то ворча.
Я снова улёгся на полкеу, поглядывая, однако. в боковое окошко. Когда отъехали на приличное расстояние, я перебрался на переднее сиденье со словами:
- На повороте не забудьте притормозить.
- А? Ох! – Водитель резко затормозил, я чуть не вылетел в окно!
- Осторожнее! – испугался я.
- Ты откуда?! – воскликнул дядя, округлив глаза.
- Вы что, дядя? – в свою очередь удивился я, - Вы же обещали меня подвезти до лагеря! «Сосновый бор», не помните?
- Помню! – согласился водитель, - Ну вас, с вашими играми! Заикой оставите!
- Ничего не понимаю! – пожал я плечами, - Почему заикой?