Страница 4 из 116
Жорка шумно вздохнул, но спорить больше не стал. Домой мы пришли немного мрачные. Поужинав, я переоделся и пошёл с братом на занятия по освоению замков, способам их быстрого вскрытия при помощи отмычек. Лиз мы не провожали, её провожала мать.
Успешно вскрыв замки, я предложил брату сбегать в лес, поиграть в прятки. Там мы расходились в разные стороны, потом искали друг друга. Нашей задачей было бесшумно подкрасться и схватить партнёра по игре. Можно забираться на дерево, прятаться в кустах, даже зарываться в листву.
Такая игра захватывала нас, несмотря на то, что Жорке было уже девятнадцать, он увлекался, как пацан. Потому я и предложил ему поиграть, чтобы отвлечь от горьких мыслей о сестре.
Лиска разбудила меня ночью, прижав к своему холодному телу. Сначала я хотел повернуться и обнять её, но понял, что сестрёнке очень плохо. Она тихонько всхлипывала, нежно прижимая моё горячее тельце к себе, прижималась своей мягкой щекой к моей колючей стриженой голове.
Я делал вид, что сплю, хотя сердечко сжималось от жалости и бессилия что-то сделать, чем-то помочь. Даже язык не поворачивался, сказать что-то хорошее, ласковое.
- Сань… - услышал я тихий шёпот.
- Что? – сонным голосом спросил я.
- Повернись ко мне.
Я повернулся, и Лиска прижала меня к себе, целуя моё заспанное лицо.
- Как же я люблю тебя, Сашенька! Если бы не ты…
- Я тоже люблю тебя… мама… - прошептал я. Лис замерла, на секунду, потом вздохнула и быстро успокоилась. А я, уткнувшись носом в мягкую грудь сестры, сразу провалился в сон.
На другой день мы проснулись рано, немного поборолись с Лизой, смеясь, и пошли готовиться к встрече чиновников из отдела ГорОНО.
Пришли уже знакомые женщина-инспектор, и милиционер, дядя Стёпа.
Дядя Стёпа погрозил мне пальцем, держась другой рукой за кобуру, я же сделал невинное лицо пай-мальчика. Милиционер усмехнулся, но подойти ближе поопасался.
Они с безопасного расстояния осмотрели нас, мы специально оделись так, чтобы видно было наши чистые ноги и руки, без синяков, разве что у меня на коленке была ссадина, после вчерашнего ползанья по деревьям, расцарапал ногу. Но все мальчишки бегают с расцарапанными коленками, странно было бы, если бы у меня не было боевых ран.
Мы с Лизой с гордостью показали инспекторам свои дневники и табели, пестрящие пятёрками и благодарностями.
Показали свои комнаты, чисто отмытые вчера, аккуратно заправленные кровати. Крысы у нас не шастали по комнатам, мы давно забили их норы железными крышками от больших банок из-под томат-пасты.
В шкафчиках у нас висела отглаженная школьная и повседневная форма, выглядели мы упитанными и весёлыми. Мне пришлось напрячься и сделать приветливое лицо.
На кухне стояли кастрюли с первым, вторым, с полной кастрюлей компота.
Так что придраться было совершенно не к чему.
- Ну, Саша, теперь признавайся, что взял у нас на память, - улыбнулся дядя Стёпа, и я не стал отпираться, вернув ему часы, а тёте Вере её тощий кошелёк, в который вложил лишнюю трёшку.
Тётя Вера посчитала наличность и сказала, что всё на месте.
Я её знал, хорошая тётка, другая бы завопила, что у неё в кошельке лежала, по крайней мере, сотня.
Вообще-то это была наша игра, в кошельке лежала записка, которую я спрятал «в рукаве».
Когда они ушли, я прочитал записку и отдал матери.
В записке тётя Вера предупреждала, что ночью к нам придут гости, но нам с Лизой и мамой надо быть дома, иначе подставим её.
Мамка бросила записку в печку и мрачно задумалась. Понятно, что отец с Жоркой не появятся дома ближайшую неделю, но чем для нас закончится визит «гостей», мы ещё не знали.
Весь день я был с Лизой, пытаясь расшевелить сестру. Бегали с ней на пляж, где она решила проверить все мои умения на практике, заставляла плавать в холодной воде, потом вытирала мохнатым полотенцем и вздыхала, ласково глядя мне в глаза.
Что-то она предчувствовала, мне тоже не нравилось, что ночью у нас будет обыск, но считал, что ничего страшного не должно случиться.
Казённый дом .
Пришли к нам ночью, даже под утро. Мы с Лизой мирно спали в своих кроватях, чтобы не подумали, чего. Нас бесцеремонно вытащили из тёплых постелей какие-то люди в чёрном, толи спецназ, толи ОМОН, на них даже надписей не было.
Поставили нас рядышком: меня в одних трусах, сестру - в ночной рубашке, посредине комнаты и начали обыск, переворачивая всё вверх дном, даже мой матрасик вспороли. Наверное, искали наркотики. Потом и до постели Лиски добрались. Я стоял, стиснув зубы, и молчал. Стоило столько сил потратить, наводя порядок? Эти бойцы ходили тут прямо в грязных сапогах, наступая на брошенные, на пол простыни, подушки пинали.
Не обошли вниманием и наши с Лизой игрушки, вспарывая мягкие и ломая мои самодельные, деревянные. Было очень обидно.
Причём я прекрасно понимал, что всё это – показуха, наркотики они обязательно «найдут».
Конечно, нашли, у матери в комнате. Даже вызвали понятых, наших соседей. Им ничего не оставалось, как подписать протокол, виновато глядя на нас. Хотя прекрасно понимали, что завтра очередь может дойти и до них.
Я, наверное, не рассказал, что у нас был свой дом с небольшим огородом, обнесённый забором.
За забором был участок соседей, засаженный фруктовыми деревьями, на огороде росла картошка, была и клубника, горох, вишня.
Мы с Лиской иногда паслись там, соседи знали об этом, и смеялись, прекрасно зная, как сладок запретный плод: ведь у нас тоже росли такие вкусняшки, иногда на мать нападала охота повозиться на огороде, привлекала к полезному труду и нас.
Когда протокол был подписан, следователь, женщина – майор решила допросить нас с сестрой.
Я смотрел исподлобья, злобно, и молчал.
- Что сверкаешь глазами, волчонок? – спросила следователь.
- Посмотрел бы я, как бы вы смотрели, если бы у вас дома ходили грязными сапогами по вашей постели! – разжал я зубы. Следователь махнула рукой:
- Это вам больше нее понадобится, казённое выдадут. Лучше скажи, где ваш отец и брат.
Я хмыкнул:
- Интересные вопросы вы задаёте, гражданин следователь!
- Уже гражданин? – усмехнулась женщина.
- Ну, после всего, что вы тут натворили, мне вы точно не товарищ…
- Понятно. Собирай все свои личные вещи, поедешь с нами. Ты тоже, - кивнула она сестре.
Всё, так всё. Мы собрали в свои школьные рюкзачки сменную одежду, не забыв школьную форму. Особенно аккуратно я сложил в пакетик новый шёлковый пионерский галстук.
- Пионер! – криво усмехнулась следователь, - Детишкам пример.
- Да, пример, - спокойно сказал я, пряча стилет, - состою в совете отряда и член Совета Дружины школы.
- Собирайся скорее… член, - съязвила майор.
- А почему нет инспектора по делам несовершеннолетних? – вдруг вспомнил я, - Где тётя Вера, дядя Стёпа?
- В отделении ждут. Там встретитесь, будут присутствовать при допросе, под протокол.
Нас погрузили в милицейский «УАЗик», и отвезли в рай отдел милиции, провели в кабинет следователя, где уже сидели грустные дядя Стёпа и тётя Вера.
Следователь задала нам несколько вопросов, на которые мы коротко отвечали, что ничего не знаем, ничего не ведаем, жизнь у нас, до этого дня, была прекрасна и безоблачна. Отец? Брат? Конечно, приходили, очень хорошо к нам относятся, мы любим их. Мать? Никогда! Наркотики? Мы думаем, вы их подбросили, в нашей стране нет наркомании, водку родители пьют по праздникам. Да, день рождения у меня недавно был. Девять лет мне стукнуло.
Заставив нас всех прочитать протокол и расписаться, следователь вызвала дежурного, и нас с Лис отвели в камеру, где предложили отдохнуть до утра. Утром за нами приедут.
Утром нас, не выспавшихся, усталых, отвезли в детский дом и сдали с рук на руки директору и замполиту. Ему же отдали все наши документы, найденные у нас дома: свидетельства о рождении, аттестаты и дневники, и наши личные дела, заведённые на нас в милиции.