Страница 3 из 6
Первый вопрос, который надо было мне решить: какой вход предпочесть, поскольку блуждать по этажам, магазинам и коридорам Дизенгоф-центра можно было бесконечно. Входов было несколько, с разных сторон огромного здания, предстояло выбрать тот, который быстро приведет к цели. И что это за «собачье кафе»? Спросить кого-то? — засмеют ведь. Я представлял, как в таких случаях себя вести. Надо обойти торговый центр, постоять возле витрин, потолкаться среди покупателей, подняться на лестнице вверх, немедля спуститься, выйти на парковку, вернуться, чтобы была полная ясность: есть ли за тобой слежка или нет. Утомительно? — но зато романтично…
«Собачье кафе», — возможно, туда можно войти с домашним питомцем? Вот она, разгадка, надо проследить за… Дальнейшее было делом техники. Увязавшись за «дамой с собачкой», я спустился этажом ниже и — так и есть. Дюжина столиков, обнесенных низкой оградкой из цветочных клумб, за которой расположились и оживленно болтали собаковладельцы. Признаться, никогда не был собакофилом, собак любых пород не боялся, хотя и понимал, что побаиваться некоторых все же стоит: кто знает, что там у них на уме. Однажды в лесу попал в довольно неприятную ситуацию, когда две огромные собачищи породы «московская сторжевая» ринулись ко мне во весь опор, и если бы не окрик хозяина, мало бы не показалось…
— Эй, генацвале!..
Голос и человек были незнакомы, но сам возглас — несомненно, обращенный ко мне — предполагал, что здесь меня ждут, и я не ошибся адресом. Что ж, «генацвале» так «генацвале». Будем знакомиться.
— Шалом…
Крупный парень лет тридцати, неопределенной, незапоминающейся внешности, с бородой а-ля раввин, в желтой футболке и шортах, сделал приглашающий жест к столику. Заплывшие глазки и выдающийся животик выдавали в нем не дурака поесть и большого любителя пива, что и неудивительно: в стране и было, и есть чем порадовать настоящего гурмана.
— Шломо. А ты — Алехандро. Очень приятно.
— Мне тоже.
— Нам с другом две чашечки кофе, мотек, — попросил он подошедшую к столику официантку.
«Мотек» можно услышать в Израиле повсеместно. Ласковое и слегка фамильярное словечко−обращение, применительно и к младшему по возрасту, и просто симпатичному тебе человеку, оно означет нечто вроде «милый» или «милая»… Примерно как у американцев: бэби, малыш… По всему было видно, что Шломо здесь завсегдатай. Связной? Хотя… не мое это дело, — подумалось, — меньше знаешь, крепче спишь…
— Ты что-то будешь есть, салат? Салаты здесь превосходные. Ассорти с курицей…
Слышать «ты» от первого встречного человека было непривычно, но в Израиле все так говорят, еврей еврею друг и брат, мы у себя дома, как еще можно говорить с родственниками? Даже малые дети обращаются к дедушкам и бабушкам на «ты» и по имени.
— Спасибо, я позавтракал недавно. Можно спросить?
— Разумеется, что именно?
— Вы уверены, что здесь безопасно? Все-таки кругом все с собачками, а мы…
— Не переживай, хавер (друг, — ивр.). Если я замечу что-то нежелательное, я наступлю тебе на ногу, хорошо? Шутка…
— А-а-а… Только поаккуратнее, пожалуйста.
— Так, на чем мы остановились? Как тебе обстановка?
— Впечатляет, что могу сказать.
— Здесь чистенько, уютно и неплохо кормят, и никому нет до нас дела: все заняты своими разговорами.
— Мы же не собираемся оставаться на ночь, так что все в порядке…
— Наверное, хочешь знать, с кем имеешь дело? Как здесь оказался? У мамы неожиданно для меня обнаружилась еврейская кровь, она москвичка коренная, а отец из донских казаков. Не думал, конечно, что стану израильтянином, но партия сказала, и я ответил: «есть!» Так что, ватик я, старожил, стало быть. Вступил в организацию, цель которой «Израиль от Нила — до Евфрата». Чудные ребята, с радикальными идеями, но безвредные, пошумят-пошумят и на этом — все. ШАБАК они не волнуют. ШАБАК — ты ведь знаешь, это служба безопасности. Наверное, у нее среди нас свои люди, но беспокоиться не о чем. Собираемся в Иерусалиме по большим праздникам в кафе «Путин», водку пьем, песни горланим… За родину, за торжество гиперсионизма во всем мире.
— И на что живете, существуете?
— Слушай, давай на «ты», брат… В турфирме обретаюсь, вожу туристов, в основном русских, на Тивериадское озеро, Кинерет, по-местному, в Иерусалим, в Храм Гроба Господня… Ну, и услуги разные, впрочем, неважно… Не жалуюсь, одним словом.
— Хорошо устроился…
— И не говори, блеск. Вот, держи портмоне. Две тысячи шекелей на первое время, здесь картис банка «Апоалим» для безналичных расчетов, сумма, правда, небольшая, то, что можем себе позволить в данный момент, проездной на сто шекелей… Ты знаешь, как с ним обращаться?
— Ты скажи.
— Входишь в автобус, автомат снимает с карточки сумму за проезд. Когда наездишь на сто шекелей, даешь водителю еще денег, он его подзаряжает — вот и вся хитрость.
— Здорово.
— Да, и можешь делать пересадки с одним билетом с автобуса в автобус в течение полутора часов. Удобно?
— Несомненно.
— Теперь, тебе нужен телефон, естественно, мобильный. Идешь в магазин электроники, их здесь пруд пруди. Покупаешь телефон какого-нибудь мобильного оператора, но не Безека, а Оранж, Селком или что другое, с симкой и разговоров шекелей на пятьдесят для начала, к примеру. Без обязательств. Закончатся шекели — снова идешь в магазин, и покупаешь разговоров, сколько нужно.
— Понятно.
— С жильем… Отель тебе забронирован на неделю. Дальше придется искать комнату. Могу свозить тебя в Бат-Ям, это неподалеку, там много русских, украинцев, легче с общением, и аренда сравнительно недорогая. Но возможны и варианты, тут надо с шефом проконсультироваться. Если надумаешь остаться, иди в МВД, но нужны документики, само собой, чтобы подтвердить происхождение. Получишь ксиву на постоянку, теудат зеут (удостоверение личности, — ивр.), гражданином Израиля станешь. Виза твоя — ты знаешь — на шесть месяцев без права на работу, так что желательно куда-то устроиться по-черному, чтобы не светиться. Могу поспособствовать. Кажется, ничего не забыл. Связь со мной? Это вряд ли… К сожалению, у нас с тобой разные роли. Но я тебе позвоню обязательно, проинформирую. Возьми вот разовый телефон для экстренного вызова, номер уже введен, нажмешь «семерку».
— Спасибо за все. Насчет гражданства надо подумать…
— Как кофе?
— Нормально. Круассан вкусный, таких в Питере нет.
— Не возражаешь прогуляться? Просили тебе показать кое-что…
Расплатившись, мы вышли, пересекли Кинг Джордж и двинулись вверх по а-Невиим. Если бы повернули налево по Кинг Джордж, то обогнув Сдерот Масарик, можно было бы дойти до Площади Царей Израилевых… Почему, за какие заслуги Масарик удостоился чести, чтобы проспект назвали его именем, сказать сложно. Первый президент Чехословацкой республики, сын словака и немки… и в Тель-Авиве?.. Площадь же Царей служила сценой или ареной для собраний в поддержку и митингов-протестов в зависимости от политической ориентации, причем, прямо под окнами мунипалитета, — я об этом уже читал в новостях, приходивших из Израиля. Дойдя до проспекта Ибн Гвироль, Шломо остановился.
— Смотри. Вон, направо, — высокое здание, внизу, на первом этаже, супермаркет. Кинотеатр «Парламент» — с другого входа. А прямо перед тобой проспект Шауль а−Мелех, там дальше комплекс зданий министерства обороны а-Кирия, Музей искусств, здание Израильской оперы, радио РЭКА на улице Леонардо да Винчи, любимое русскими, городской суд… Кстати, рядом с ним, напротив — больница «Ихилов». Будет время, познакомишься с достопримечательностями. Обращаю твое внимание, справа от «Парламента», чуть дальше — офис Сионистской организации, Дом Америки, как здесь его называют.
— И к чему мне это?
— А к тому, дорогой, что там у тебя встреча с интересным человеком. Запомни телефон, позвонишь, договоришься. Он ждет твоего звонка. У тебя ведь интервью с ним, насколько знаю. Будь осторожен, мы с тобой только что вошли в зону, где возможны всякие неприятности. Центр города. Главное, не паникуй, спокойствие прежде всего. Дай Бог, никто не обратит на тебя внимания, хотя израильтяне склонны видеть все то, что выпадает из привычного для них образа жизни, поведения. Ты ведь не с группой туристов путешествуешь, а самостоятельно, этим и привлекаешь чей-то интерес.