Рассказы

Лхаси настоял на моем личном присутствии на казни, дескать, чтобы я имел возможность убедиться в том, что преступник действительно наказан. Думаю ему хотелось сделать, мне приятное, к тому же в нем говорила гордость, насколько я понял, он сам принадлежал к тому самому племени, и мысль о том, что обычаи его народа помогут свершиться правосудию на глазах человека, считающего себя представителем цивилизации в диком и суеверном первобытном мире, доставляла ему определенное удовольствие...

...Отыскать Майка было крайне непросто - пришлось поколесить по миру, но усилия увенчались-таки успехом, и мы встретились...

Боюсь, бесконечные скитания сказались на его рассудке, он похоже, всерьез уверовал в действенность древних магических обрядов. Все время, что мы были вместе, он пытался и меня обратить в свою веру, потчуя удивительно мудрыми, по его мнению, мифами местных дикарей... Дескать, Дух Земли разбит на осколки, и в каждом живом существе сидит такой осколок, и со смертью живого осколок этот разделяет судьбу тела - хищник, съедая жертву, принимает в себя частицу ее души, и, когда подобных частиц становиться слишком много - хищник сам становится жертвой... Из этого мифа следовало, что поедая тела своих погибших соплеменников, туземцы обеспечивают их душам достойное существование... А христианский обычай погребения усопших в земле, следовательно, дикость и проявление неуважения к покойнику.

Бог мой, Майк действительно верил в это. Сколько ни говорил я ему, что мифы эти выдуманы лишь для того, чтоб оправдать ритуальный каннибализм, он не желал ничего слушать... Огромных усилий стоило мне вытащить его в столицу, чтобы оформить соответствующие документы. При этом выяснилось, что Майк успел стать гражданином этой страны, но слава богу, это не могло служить препятствием вступлению его в права наследника собственности за рубежом...

...И вот мы, я и Лхаси, трясемся в полицейском джипе по тому, что в развивающихся странах принято называть дорогой, и от нечего делать ведем беседу:

- ...Да, господин капитан, когда я смогу забрать тело Майка?

- Не сможете, - сидя за рулем и внимательно следя за дорогой, Лхаси отвечает короткими репликами.

- Но почему, позвольте?!

- Видите ли, - капитан сбрасывает скорость, - Ваш брат принял гражданство нашей страны...

- Я знаю, ну и что?..

- А то, что вместе с гражданством он принял и обычаи нашей страны, и он уже погребен... согласно этим обычаям.

Тут вечно серьезный Лхаси позволил себе чуть заметно улыбнуться, и было в этой улыбке что-то... нет не зловещее, напротив ...знакомое что-ли?..

Весь дальнейший путь до деревни мы молчали.

...Так же молча ехали мы с Майком в тот самый день. Он прекратил свои попытки обратить меня в свою веру, я перестал пытаться вразумить его и уговорить его вернуться на родину, где он смог бы вести образ жизни, соответствующий его нынешнему финансовому положению и наконец остепениться.

Что ж, раз тебе нравиться жить по уши в дикарском дерьме - живи, но дай жить и другим!.. Нет, так просто терять деньги, ради сохранения которых в семье я потратил столько сил, что с полным правом могу называть их своими, я не собираюсь... Дядя Джош, конечно, оказался большой сволочью не завещав мне ни гроша, но мы-то с Майком, какие же молодцы мы с Майком, что, отправляясь как-то в одно из путешествий вместе (после чего я понял, что романтика дальних странствий не для меня), оформили завещание, согласно которому в случае смерти одного из нас все состояние другого переходит оставшемуся в живых...

...Вот и деревня. К казни готово все - ждут только меня и Лхаси. Происходящие и впрямь начинает меня интересовать.

- Где же преступник? - спрашиваю я у своего провожатого. Он непонимающе смотрит на меня. - Ну, тот, кого будут казнить?

Лхаси молча указывает на хижину, из которой выходит высокий юноша в сопровождении покрытого красочным узором человека, раза в два его старше.

- Вождь? - спрашиваю я.

- Шаман, - отвечает капитан.

Смотрю, что же будет дальше. В церемонии участвует, наверное, вся деревня, юношу привязывают к столбу, затем мужчины деревни принимаются стучать в там-тамы, женщины беззвучно плачут. Разукрашенный шаман берет с земли черный каменный нож и начинает свой сумасшедший танец, подходя все ближе и ближе к жертве. Наконец шаман приближает острие ритуального ножа к груди безвольно склонившего голову юноши. Завывая протяжный мотив под беспрерывный бой барабанов он что-то выводит обсидиановым лезвием на теле жертвы. Выводит тщательно, глубоко погружая каменное острие в плоть. Но странно: на жертве не остается ни следа...

...Ноет грудь, будто увечат не безвинную жертву, а меня... Да что там такое, в самом деле... О боже! ...Но так не бывает!!! На белой ткани рубашки отчетливо проступают кровавые линии... Линии соединяются в знаки... Знаки - в слово... И слово это -... _У_Б_И_Й_Ц_А_!!!

Кружится голова... Кровь... сочится из ран...

Шаман заносит нож, чтоб поставить точку в кровавой надписи. Сейчас он погрузит нож в сердце жертвы...

НО ПОПАДЕТ ОН В МОЕ СЕРДЦЕ!!!!

...Интересно, как это - быть могильными червями?.. Скоро узнаю...