Призраки прошлого

Вошла Матильда, и принесла на серебряном подносе изящные чашечки из тонкого фарфора, сахарницу, молочник и чайник. Я пригубил душистого чая, по телу разлилось приятное тепло. Я расслабился, откинувшись на спинку дивана начал рассматривать орнамент на чашке.

- Да, кажется, убедился. Интересно, ушёл ли призрак Северцева навсегда или нет? Я отомстил за него.

- Он не просил вас мстить, он хотел, чтобы вы защитили женщину, которая была ему дорога.

- Ну, после смерти Розенштейна, вряд ли Милане что-то угрожает. Кстати, меня интересует, что теперь будет с Мельгуновым. Ему так и не удалось расплатиться с его Хозяином. Его душу в ад заберут или он лишиться всего, что ему дали тёмные силы?

- Если бы посланник Ада хотел забрать его, он бы давно это сделал. Насколько я знаю, Мельгунов жив и здоров.

- Ну и черт с ним. По крайней мере, ему была нужна душа Верхоланцева, а не Миланы. А Верхоланцев пусть сам себя защищает.

- Олег, вы тоже в большой опасности. Остались те, кто захочет вам отомстить.

- Я понимаю. Не знаю, что сделать. Не объявляться, что я жив, пока не будет закончено официальное расследование?

- Это хорошее решение, - одобрил Кастильский.

Я вздохнул, поставил чашечку на стол и задумался.

- Что вас беспокоит, Олег?

- Я не знаю, сообщать Милане, что мне удалось выжить. Если будет знать она, могут узнать и другие. Может  лучше ей вообще не говорить. Пусть думает, что я умер.

- Я предполагаю, дело не в этом, - осторожно начал Кастильский. - Вы просто начали сомневаться в своих чувствах.

- Я не в своих чувствах сомневаюсь, а в серьёзности её отношения ко мне. Ей придётся слишком многим пожертвовать ради меня. Вот я и думаю, стоит ли затевать все это, вырывать из привычного окружения.

- Но жестоко заставлять её страдать из-за вашей смерти, - с мягким укором проронил Кастильский.

Я тяжело вздохнул и решил перевести разговор на другую тему:

- Скажите, а вот эти устройства ... Кто их сделал? Если это не секрет, конечно.

- Их сделал мой сын Ростислав, он был очень талантливым конструктором, изобретателем, и таким же неверующим, как и вы, не признавал ничего сверхъестественного, смеялся над этим, не верил в мою силу. Когда мы поспорили в очередной раз, он в сердцах бросил, что все эти призраки, духи, НЛО - чушь, их можно легко сымитировать благодаря технике. Я не поверил, но он буквально за ночь сделал чертёж, и собрал устройство, которое могло реально воспроизводить призраков. Это было потрясающе! Когда я рассказал моему другу, Константину Максимову об этом, он загорелся идеей установить подобные устройства в его новом доме. Ростик сделал несколько устройств, смонтировал их, установил панель управления.

-  Был. Ваш сын ...

- Погиб в автокатастрофе пять лет назад. Его приятель сидел за рулём, они врезались в грузовик как раз со стороны пассажирского места, где сидел Ростки, он был жив, когда его приятель вместо того, чтобы вызвать скорую, бросился звонить знакомому гаишнику и ждал его два часа. Ростик умер от потери крови. Экспертиза показала, он был абсолютно трезв.

- И вы не смогли предотвратить это?! - изумился я.

Кастильский, горько усмехнувшись, развёл руками.

- Нет, увы, я оказался не в силах. Мне приснился вещий сон, я рассказал об этом сыну, но он лишь рассмеялся в ответ. Сказал, от судьбы не уйдёшь, ни один предсказатель не смог предотвратить ни одной катастрофы и так далее. Он был фаталистом. Я сделал Психомантиум для того, чтобы общаться с ним, но он ни разу не явился мне. Другие могут общаться с душами их родственников, а мне, увы, это не дано. Сапожник без сапог, - он быстро отвёл в сторону предательски заблестевшие глаза.

- А почему вам не перебраться в Москву, с вашим способностями вы могли загребать огромные деньги.

- В Москве очень много шарлатанов с большими связями, которые для уничтожения конкурента используют отнюдь не сверхъестественные силы, -  пояснил Кастильский. - Здесь могила моего сына, только в этом городе я чувствую себя спокойно.  Ну что ж, я вас утомил, наверно.

- Да нет, что вы. Но мне пора, извините. Спасибо за все.

Он проводил меня до двери, и печально взглянув, вдруг сказал:

- Олег, приезжайте, когда сможете. Просто так...

Его голос дрогнул, мрачный колдун исчез, я вдруг совершенно отчётливо увидел усталого, беззащитного в своём одиночестве человека.

- Обязательно.  Обещаю.

Я ушёл от Кастильского в совершенно растерзанных чувствах. Мне безумно захотелось напиться в ближайшем баре. Прошёлся по улице, и, заметив вывеску с пивной кружкой. В зал вели каменные ступеньки. Тесное помещение, отделённых колоннами, было заставлено маленькими деревянными столиками, за которыми устроились редкие посетители. Я заказал бутылку коньяка, уселся в самом углу и решил в самое кратчайшее время опустошить, быстро плеснул себе в бокал, поднёс ко рту и вдруг понял, что не в состоянии сделать ни глотка. Перед мысленным взором, как в калейдоскопе, промелькнули недавние события, сложившись в единый образ - стройный силуэт, словно вышитый золотыми нитями на фоне темнеющего бархата неба. Сказал ей Верхоланцев о том, что я мёртв? По крайней мере, я должен её увидеть. Бросив непочатую бутылку на столе, я вышел из бара, поймал попутку и доехал до гостиницы. Дверь была открыта - в номере убиралась горничная, толстая баба в кружевном передничке, который смешно топорщился на пузе.

- Уехали? Когда?

- А я почём знаю? - буркнула она.

Я вышел в коридор, мучительная, безумная тоска сжала сердце в холодные тиски. Медленно вышел в фойе, спустился в парк перед гостиницей и вздрогнул от крика:

- Олег!

На другой стороне улицы стоял большой тёмно-зелёный седан, распахнулась задняя дверь, и сердце вдруг подпрыгнуло к самому горлу и забилось там, как раненная птичка в силках. Милана выскочила из машины и побежала ко мне, спотыкаясь, чуть не падая. Повисла у меня на шее, не стесняясь прохожих, начала жадно целовать. Я обнял её, смущённо гладя по спине. Она отстранила меня, пристально вглядываясь в лицо, будто хотела убедиться, что это я. Заплаканные глаза, бледное, измученное лицо, спутанные волосы. Я ощутил безумный стыд, что заставил её так страдать.

- Ты жив, господи, а Дима сказал ... - пролепетала она, прижавшись ко мне, и заплакала.

Я услышал, как хлопнула дверь, Верхоланцев вылез с переднего сиденья. Он не удивился, не разозлился, во взгляде сквозило лишь сожаление. Положив руки на крышу машину, он постоял пару минут, наблюдая за нами, и вновь исчез в машине.