Второе пришествие

- Сегодня мы находимся в доме только вдвоем с Марией, - пояснил Иисус. - Остальные ушли по делам и вернутся не раньше вечера.

Введенский огорчился, ему очень хотелось, чтобы Вера увидела бы сразу всех. Но с другой стороны, подумал он, никто им не помешает побеседовать с Христом. И с этой женщиной, мысленно добавил он.

- Садитесь, - пригласила их Мария Магдалина. - Хотите выпить чаю, кофе? У нас есть и вино.

Марк и Вера переглянулись. Все это выглядело несколько фантастично. Бог предлагает им на выбор напитки.

- Кофе - выбрал Введенский, зная, что Вера любит его.

- У нас замечательный кофе, - одобрила это решение Мария Магдалина. - Сейчас сделаю.

Она вышла из комнаты, Введенский невольно посмотрел ей вслед. У нее была замечательная фигура и величественная походка, от которой невозможно было отвести глаза.

Иисус сел напротив них и взглянул на Веру.

- Вы очень напряженны, Вера. Расслабьтесь. - Он дотронулся до ее руки, и Введенский заметил, как мгновенно переменилось лицо девушки, оно стало спокойным.

- Я никогда не видела живого Бога, - сказала она.

- Вы не верите, что я тот самый Иисус Христос. Я понимаю. И не спешите верить. Вера мешает человеку познавать истину.

- И это говорите вы, человек, который основал величайшую религию, - изумленно произнесла Вера.

- Разве я ее основал? - улыбнулся Иисус.

- Кто же тогда? - растерянно спросила Вера.

- Вы же прекрасно знаете Новый завет.

- Вы имеете в виду, что христианство, как религию, основал апостол Павел, - вмешался в разговор Введенский.

- Именно об этом у нас постоянно идет с ним спор, - произнесла появившаяся с подносами Мария Магдалина. Она расставила чашечки с кофе на столике.

Введенский и Вера взяли чашечки и одновременно сделали по глотку. Кофе, в самом деле, было необычайно вкусным.

- Вы спорите с апостолом Павлом по поводу основания христианства, - уточнил Введенский.

- Еще как спорят, - подтвердила Мария. - Иногда чуть до драки не доходят, - весело посмотрела она на Иисуса. - Оба излишне горячие. К тому же та встреча на дороге в Дамаск имела слишком большие последствия.

- Да, я полагаю, это была моя ошибка, - подтвердил Иисус.

- Разве боги ошибаются? - поинтересовалась Вера.

- И гораздо чаще и больше, чем вы думаете, - подтвердил Иисус. - Мир не настолько детерминирован, как многие полагают. Если бы это было так, какой смысл было в его создании. В этом случае можно было бы начинать не с начала, а сразу с конца.

- Вы хотите сказать, что всему этому, - Введенский обвел глазами окружающее его пространство, - однажды наступит конец?

- А как иначе. Если есть начало, есть и конец. Это неизбежно.

- А можно узнать, как будет происходить?

Собеседник Введенскому внимательно посмотрел на него.

- Это то знание, которое воспрещается знать смертному человеку. Даже если я захочу вам его поведать, у меня ничего не получится, я онемею. На него наложен полный запрет.

Введенский испытал разочарование, ему так хотелось узнать, что будет в конце.

Иисус понял его чувства.

- Не расстраивайтесь, Марк, вы даже не представляете, какое это для вас благо. Если бы вы вдруг узнали это, ваша жизнь тут же потеряла бы всяческий смысл. Вы не понимаете, что не знать будущее - это привилегия, а знание его - наказание. Постарайтесь это осознать. И не роптать.

- Я попробую, - не совсем уверенно произнес Введенский. - Но любопытство все равно будем мучить.

- Если вы узнаете, вас гораздо сильней будет мучить определенность. Поверьте мне, это мучение во сто крат сильней. Я вам его не желаю ни при каких обстоятельствах.

- Хорошо, не буду думать больше об этом, - сдался Введенский, но уверенности, что ему это удастся он не испытывал.

- Это правильный поступок, - вдруг проговорила Мария Магдалина. - Для нас, знающих будущее, хотя далеко не в полной мере, это, в самом деле, большой груз. Мы даже используем специальные упражнения, чтобы стереть это знание.

- Помогает? - поинтересовалась Вера.

- Да, но только на время. В частности сейчас мы заблокировали знание о будущем.

- Почему?

- Это помешало бы нашей миссии, - пояснил Иисус. - У нас было условие: действовать так, как будто бы ничего не предвидим заранее. Иначе бы мы тут не оказались. Хотя не все были довольны этим. Тот же апостол Павел выражал несогласие с такой постановкой вопроса.

- Йешуа, мы же договорились с тобой.

Эти слова Мария произнесла по-арамейски, но Введенский достаточно хорошо владел этим языком и понял их. Но он решил, что с его стороны не этично скрывать знание его.

- Мне кажется, у вас с ним не самые добрые отношения, - тоже по по-арамейски произнес он.

Иисус и Мария переглянулись и засмеялись.

- Мы как-то не учли это обстоятельство, - весело заметил Иисус. - Впрочем, у нас тут нет особых тайн.

- Тогда я могу спросить, в чем ваша миссия? - проговорил Введенский.

Улыбка исчезла с лица не только Иисуса, но и Марии Магдалины. Оба стали серьезными.

- Мне не случайно оказались на презентации вашей книги, - проговорил Иисус. - К сожалению, ваши выводы в целом верны. Христианство зашло в тупик. То, в каком виде оно пребывает сегодня, не имеет ничего общего с тем, что я провозглашал две тысячи лет назад. Это полное искажение всех идей и принципов. - Он вдруг разволновался и даже встал и прошелся по комнате. - У нас тут идут бесконечные споры, почему это случилось, можно ли что-то изменить и как это сделать с наименьшими последствиями?

- И к каким выводам вы приходите? - спросил Введенский, затаив дыхание, ожидая ответ.

- Пока мы в основном спорим. Уж слишком оказалась сложной тема. Знаете, Марк, тогда в Палестине все казалось намного проще и ясней. Как видите, даже боги подвержены иллюзиям. - Иисус замолчал. - Хотел спросить вас, почему у вас такое довольно редкое для здешних мест имя?

- Так меня назвал отец в честь первого евангелиста Марка. А моего брата в честь другого евангелиста Матвея.

- Я так и думал.

- Вера, хотите немного поболтаем одни, без мужчин, - неожиданно предложила Мария.

- Да, с удовольствием, - вспыхнула Вера.

- Тогда пойдемте в другую комнату.

Женщины ушли.

- Но вы не жалеете, что сделали тогда? - спросил Введенский.

- Если честно, еще не знаю. Я внимательно прочитал ваш труд, вы написали замечательную книгу. Вы обнажили в ней многие темы, о которых ни одна христианская церковь не желает даже слушать. Вы правильно, хотя и жестоко отметили: после убийства стольких людей в период эпохи инквизиция, церковь должна была не только покаяться, но самоликвидироваться, что и стало бы истинным, а не притворным покаянием. Но у нее не было ни одного поползновения совершить подобный поступок. И она продолжает существовать, словно бы ничего и не случилось. Хотя фашистов за такие преступления судил Нюрнбергский трибунал. Я на вашей стороне и при встрече с Римским папой собираюсь поставить этот вопрос. Я пришел сюда с намерением разобраться во всем этом.

- Но послушайте, - взволнованно произнес Введенский, - когда в Европе сжигали людей на кострах, разве вы не могли вмешаться, остановить эту вакханалию.

- Не мог, не имел право. Я передал процесс реализации своих идей людям. И они должны были затем сами его разворачивать. Таковым являлось условие моего Отца. Хотя я изначально опасался, что все может пойти не так. Вот оно не так и пошло.

- А сейчас ситуация изменилась?

- Тогда было выдвинуто условие: не вмешиваться две тысячи лет. Они прошли... - Иисус замолчал.

- Кто бы мог подумать, что так все было. Мы так много не знаем.

- Это было тоже одним из пунктов условия. Информация не должна быть ни достоверной, ни исчерпывающей. Иначе она заблокирует всякое творчество. Все будет двигаться по твердой колее. Поэтому с самого начала в историю был помещен большой процент неопределенности. Это придало процессу живой характер. Вам ли не знать о раннем периоде христианства.