Страница 4 из 7
- Нинка, как будет по-ихнему "мы пришли в гости"? - Нина ответила, Михайлин озвучил. - А как будет "у нас есть еще один подарок"?
На слове "подарок" у вождя пропала вся неловкость. Он сверкнул глазами, залепетал что-то радостно и ткнув пальцем в Вольгина, показал притороченный к набедренной повязке нож.
- Он говорит, что ему очень понравился прошлый подарок, - перевела Нина.
- Что ж, тогда вот ему еще один, - ответил Михайлин и протянул вождю еще одно лезвие. Тот его благоговейно взял, осторожно вынул из чехла и воздев клинок над головой, засмеявшись, закрутился. А вместе с ним возликовали и его люди. И вмиг исчезла вся неловкость.
- Честное слово, прямо как дети, - покачав головой сказал Вольгин.
Дорогих гостей встретили со всем радушием. Провели в лагерь, разожгли большой костер и усадили на самые почетные места - на камни по обе руки гордого вождя. Тут же подтащилась вся еда, что имелась в запасах, плеснулась в рога антилопы какое-то вонючее пойло, отдающее запахом дешевой браги. Выбежали бабы с отвисшими грудями, пузатые дети. Их не боялись, считали друзьями. Гостей кормили, поили, устраивали перед ними дикие танцы, выпрыгивая перед жарким костром. Затянули односложные, заунывные песни. Брага ударила по голове и офицеры расслабились. Запели вместе с людьми нечто однообразное и совсем примитивное. Закачались под простой ритм, отбиваемому по выжженному стволу и с удовольствием влились во всеобщую вакханалию. Но, как и полагается настоящим офицерам, напиваясь, они не теряли бдительности и оружие из рук не выпускали.
Утро их встретило жестким похмельем. Коварная брага, принеся веселье, сильно отравила организм и Вольгин и Михайлин выползали из убогих домишек на карачках, держась руками за головы.
- А-а, боже, как же плохо... - жаловался Михайлин, прищуриваясь, ища что бы попить. Все что было с собою во фляге, он уже и так выпил. - Никогда мне так плохо не было, даже после выпуска.
Рядом с ним, сев прямо на влажную землю, стонал Вольгин:
- Что у них за бодяга? Ею пытать можно....
- У тебя ничего от похмелья нет? - попытал счастья Михайлин.
- Сожрал уже - не помогает.
- И мне не помогло.... Господи, что за пытка?! Нинка, спасай! Что нам делать?
На их голоса подошли аборигены. Вожак склонился и участливо спросил:
- Плохо?
- Да, плохо. Умираю, чумазенький ты мой, спасай нас, - застонал Михайлин, дыша на "злодея" драконовским дыханием, способным свалить с ног любого человека. Но вожак не упал, покивал понятливо и полез себе под набедренную повязку. Вытащил уже знакомый растительный шарик и сунул его страдальцу:
- Бери.
- Ты издеваешься?
- Бери, - настаивал вожак, а затем, видя, что майор, не соглашается, улучил вдруг момент, когда тот разинул рот и сунул в него шарик, едва не поплатившись пальцами.
Михайлин захлопнул пасть, раскусил случайно фории, а потом с брезгливостью выплюнул. И заругался:
- Ты что, скотина чумазая, делаешь? В мудях у себя эту хрень держал, а теперь мне рот суешь?
А вожак улыбался. Неодобрительно качал головой и улыбался.
А майор вдруг замолчал. Раскушенный шарик, прежде чем был выплюнут, дал сок и какие-то крохи его успели впитаться через подъязычные вены. И этого хватило, чтобы наркотик чуть-чуть смягчил похмельный синдром. Смягчил настолько, что Михайлин заметил. Он встал и с удивлением расправил плечи.
- Действует! - вскинув брови, сообщил он другу. - А ведь действительно легче стало! А ну-ка, вон и ему тоже дай.
Вожак его понял. Достал еще один шарик и сунул в руки Вольгину. Но тот и не подумал отправлять его в рот, брезгуя.
- Пошел ты.... Сам жри.
- Да ты попробуй, - стал уговаривать Михайлин. - Действительно же помогает.
- Да что бы я его вшей жрал?
- А-а, ладно, - махнул рукой майор. - Мне давай.
И, заграбастав лекарство, смахнул с него подозрительный мусор, сморщившись от брезгливости, отправил в рот. И замолотил челюстями. И сразу же, буквально в ту же секунду, стал преображаться. Вытянулся во весь рост, развернул "крылья" и стрельнул блестящими глазами в ближайшую красотку. Подмигнул ей залихвацки:
- Ну что, красивая, поехали кататься?
Конечно, она его не поняла. Но все равно звонко засмеялась.
Вождь выудил еще один шарик фории и протянул офицеру. Пальцем показал на Вольгина и сказал:
- Дай.
Язык аборигенов был примитивен. Односложен, с малым количеством слов и безо всяких склонений. Но с трудным произношением. Михайлин за проведенный вечер успел выучить кое-какие фразы, сумел немного изучить понятия. И потому понял вождя даже без перевода Нинки. Взял у него лекарство и, подсев к другу, принялся его уговаривать.
Это было непросто. Вольгин ни в какую не желал кидать в рот то, что когда-то находилось возле чьих-то причиндал. Он предпочитал честно выстрадать свое похмелье. И тогда Михайлин пошел на хитрость. Ушел в сторону, прихватил кривую деревянную чашу, плеснул в нее воду и уже в саму воду, кинул шарик. Дал время настояться, а затем сунул в руки другу:
- Пей. Сушняк же мучает.
И Вольгин поддался на хитрость. Выпил все до капли и утер рот рукавом. И только спустя минуту, когда почувствовал, как из головы исчезает звенящая боль, а из конечностей уходит тремор, понял, что произошло. Но ни капли не обиделся - ему уже было хорошо и до крайней степени изумительно. И он вскоре поднялся на ноги и сверкнул задорными глазами:
- Благодать-то какая. Матерь Божия!!!
- Царица Небесная! - поддакнул Михайлин и приобнял друга. - Ну вот, а ты морду свою кривил.
Действие наркотика длилось недолго. Уже через полчаса обоих отпустило, и они вернулись в свое обычное состояние. Голова звенеть перестала, а похмелье полностью ушло, оставив после себя лишь неутолимую жажду и вонь изо рта. Впрочем, аборигенов запах перегара не пугал.
Ну а после пошел тот разговор, ради которого оба майора сюда и выбрались. Вождь и не скрывал ничего. Рассказал, что мог и показал. Сводил на место где росло это растение и позволил его выкопать. Легкая работа. За это Вольгин сделал еще один подарок - вручил вождю целый топор. Тот, конечно, обрадовался изделию из бесценного материала, но не особо разобрался как надо было им пользоваться. Вольгин показал и ценность предмета взлетела до небес. И тут же сам вождь побежал валить ближайшее дерево, с восхитительным восторгом ударами выбивая крупную щепу.
База приняла груз и первым же сеансом перехода отправила его на Большую Землю, то есть вперед на несколько тысяч лет. Там растение изучат, клонируют и возможно используют в своих целях. Найдут выделенному наркотику медицинское или не очень применение. И если он покажет свою ценность, то сможет принести немалую прибыль и государству, что их сюда послало, и институту, что на условии подряда взялось за его изучение.
Вольгин и Михайлин зажили своей обычной жизнью - дежурство-отдых, отдых- дежурство и редкие вылазки за периметр. Несколько раз сходили они на охоту, пару раз побывали в гостях у аборигенов, где их встретили со всем прилежанием. Опять напоили брагой и вылечили на следующее утро травяными шариками из-под мудей вождя. Хотя чуть позже выяснилось, что хранились шарики не там, где казалось, а в специальном кармашке, отделенном от мохнатых причиндал, что на чуть-чуть снижало брезгливость при применении. И хранились шарики там не спроста - там они проходили ферментацию. То есть дозревали до нужной кондиции.
В общем, все шло как обычно - постоянная рутина, с редкими развлечениями. Контингент на базе постоянно менялся. Прибывала новая смена, старая уходила, ученые сменялись, солдаты проходили постоянную ротацию. Полковник Мирзоев успел сходить на Большую Землю и вернуться. И лишь Вольгин и Михайлин, воспользовавшись пунктом в контракте, отказались перемещаться во времени и проходить необходимые реабилитации. Из-за чего, собственно, спустя какое-то время и стали самыми главными спецами на базе. Настолько важными, что постоянно меняющиеся подполковники, да полковники, встававшие во главу управления, прислушивались к их мнению.