Страница 5 из 13
– Выход всегда найти можно. Глаза спрятать за очками. Ну, или шапочку с козырьком надеть. Если договоримся, с меня бутылка «Агдама» в нагрузку.
– Вот это совсем другой разговор, – отозвался Захар.
Фотосессию Вадим решил провести у подъезда. Кирилл позировал в очках и шляпе «пирожок». Захару Вадим одолжил свою куртку и бейсболку. Прощаясь, заключили соглашение: за двух новых «дворников» Кирилл получает бутылку водки.
То, что Вадим совсем недавно ласково называл «жидким хлебом», перекочевало в разряд «отравы». За две недели Кирилл получил шесть бутылок пойла. Вадик мог спокойно работать. Он сделал два объемных интервью. Одно – с женщиной-штангисткой, второе – с инженером, поневоле ставшим водителем автобуса. Написал три заметки о жизни спальных районов. Байку о дедушке, приютившем полтергейст, решили на время отложить. В редакции Вадим появлялся чаще. Главред встречал с улыбкой, изредка хвалил перед коллегами.
Прошло два месяца, и Вадим снова попал в разряд благонадежных. На редакционных вечеринках ему наливали только сок. Перестали звонить товарищи по запоям. Он снова обрел популярность у читателей и женщин…
Морозным утром пятницы Вадик зашел в редакцию. У копировального аппарата стоял Зобов, что-то увлеченно рассказывая Ирине. Положив на стол девушки шоколадку, Вадим направился к главному. Александр Сергеевич увлеченно играл в игрушку «Lines». Появление Вадика заставило Стельнова сместить очки на лоб. Приветствие ограничилось кивком головы.
– Вадик, скажи мне… Скажи мне: кто это? – Сергеич протянул газету.
– Это? Тут же написано: клинер из двадцать четвертого ЖЭКа. То есть дворник из двадцать четвертого ЖЭКа. Зовут Афанасий Свиридов.
– М-да… Все тайное становится явным, Вадик. Гениальная и в то же время простая истина, которую ты продолжаешь игнорировать. – Злобы в голосе главного редактора не было. – Это не клинер, Вадик, и не дворник из двадцать четвертого ЖЭКа по имени Афанасий Свиридов. Это чудовище в тулупе – беглый алкоголик Иван Сапроненко.
– Как это беглый алкоголик? Я в принципе знаю, что не трезвенник. Но беглый… Из зоны бежал? – Вадим решил не ерничать и не отпираться.
– Нет, не из зоны. Из дому он бежал. Уже два месяца как. Обворовал родственницу жены из Клина и сбежал к забулдыгам. И если посмотреть на вещи трезво, что тебе в принципе последнее время удается, то выходит, сотворил ты благо. Нашел совсем пропащего человека. Органы не нашли, а ты нашел. Следопыт, б-дь. Но можно посмотреть на вещи трезво и с другого ракурса. Люди шлют СМС. Они голосуют, тратят заработанные деньги. И на что они тратят заработанные деньги, Вадик? На что?
– На СМС… – пробурчал Вадим.
– На алкашей они тратят свои деньги! На мифических подметальщиков! И трое из них должны получить ценные призы: путевку в Турцию, телевизор и стиральную машину. А я же просил тебя: дворники должны быть живыми, а не «мертвыми»! А эти…
– Эти живее всех живых, Александр Сергеич. Их в кунсткамеру без колбы можно выставлять. Они насквозь проспиртованы.
– Юморист… Рубрику я у тебя отбираю. Света Колчина вести будет. Подойдешь к ней и расскажешь, сколько было настоящих дворников, а сколько ты синюшников привлек. Чтобы они, не приведи господь, в финал не пробрались. Кстати… А сколько было настоящих, Вадик?
– Двое их было.
– Прямо как в подворотне. Вот и писать ты теперь будешь о подворотнях, – нараспев произнес Стельнов. – О подворотнях, разбоях, грабежах, убийствах… У Прокопьева проблемы со здоровьем, ему требуется операция.
– Не на мениске, случайно? А то мне уже делали…
– Не строй из себя дурачка, Вадик. Даже редакционная уборщица знает, что не на мениске. На время отсутствия Прокопьева возглавишь отдел криминала. То есть у тебя теперь, как у всех нормальных людей, рабочая пятидневка.
Известие, способное обрадовать многих, Вадима расстроило:
– Александр Сергеич, вы сами говорили, что я человек с тонкой организацией души. А там сплошная чернуха. Трупы, изнасилованные девственницы, обгоревшие тушки собак и кошек… Александр Сергеевич, я не ерничаю. Но, честное слово, меня может вновь потянуть к алкогольной зависимости.
– А ты сделай все, чтобы тебя к ней не тянуло.
Пожав руку Стельнову, Вадим вышел из кабинета. Зобов стоял на том же месте. Он снова пил чай. Ирина с тоской в глазах смотрела на его неумелую жестикуляцию. Наклонившись, Вадик шепнул ей о своем назначении. Поцелуй оставил на щеке розовый след от помады.
Такси Вадим поймал быстро. Заняв место рядом с водителем, долго смотрел перед собой. По стенам домов разбегались разноцветные струи неона. Вдали мелькала вывеска ночного клуба «Ориноко».
– В «Галактику».
– Новый клуб?
– Наркологическая клиника на Миклухо-Маклая.
Розамунда
Если вам хоть раз удавалось дозвониться в утренний радиоэфир, не вспоминайте об этом с теплотой. Стоило умолкнуть вашему голосу, как гуру невидимых волн заключат, что на проводе был бездельник, задрот или дебил. И это еще не самые обидные ярлыки. Ведущие предрассветных часов недосыпают, лишены утреннего секса и невероятно тяжело переносят похмелье. Не будь цензуры, их диалоги, не попавшие в эфир, собирали бы более широкую аудиторию:
– Ну, что. Сейчас перебивка, а потом этого загламуренного голубка-Витаса ставлю.
– Да хоть Витаса, хоть Билана, хоть Моисеева… Все они – голубье и никчемные люди… Одна Лолита – настоящий мужик.
Но вы слышите примерно следующее:
– А сейчас, уважаемые радиослушатели, для вас споет обладатель действительно уникального голоса, мечта многих и многих женщин. Итак, волшебные переливы Витаса на волнах нашего радио!
Люди звонят, участвуют в интерактивах. Для меня это слово так и осталось загадкой. И, кстати, если есть «интерактив», то почему нет «интерпассива»? В смену «Ангорских пересмешников» Зигмунда и Ромы на волнах радио «РВС+» частенько звучал голос Розамунды. Розамунда – это не псевдоним благодарной слушательницы. Так опрометчиво нарекли девочку романтически настроенные родители. Они просто не замечали, как стремительно время. Первый раз Розамунда дозвонилась сразу после объявления о пропавшем волнистом попугайчике. На улице подморозило, влажность зашкаливала. Звонок хозяина птицы, скорее, был данью памяти.
– Зачем теплолюбивое пернатое покинуло домашний уют? – с грустью проговорил Зигмунд, выключив микрофон.
– Наверное, его били и выдергивали перья, – предположил Рома.
– Из жопы, – добавил редактор эфира Виктор.
В этот момент раздался звонок. Голос женщины был грудным. Говорила она с паузами. Выпив остатки «алказельцера», Рома поморщился и тут же бодренько произнес:
– Представьтесь, пожалуйста.
– Розамунда… Меня зовут Розамунда.
– Какое редкое и, я бы сказал, эротичное имя!
– Меня назвали в честь композиции Шуберта. Я рождена, чтобы порхать и дарить свет.
На этой фразе Рома с Зигмундом выразительно переглянулись.
– Так что там у нас с птичкой, о прекрасная незнакомка, порхающая в лучиках света?
– Сегодня утром я подошла к окну. Шапки сугробов, узкие тропинки, ведущие в небольшую рощу. Я отворила окно, чтобы впустить зиму!
Покрутив у виска указательным пальцем, в разговор вступил Зигмунд:
– С зимой вас, Розамунда! Но мы ищем не зиму. Мы ищем блудного попугая.
– Да, да… Конечно. Маленького волнистого попугайчика. Забавного шалунишку, выпорхнувшего из окна. Я видела его. Недалеко от моих окон растет красивая сосна. Он опустился на одну из ветвей дерева. И мне казалось, что он дрожал и молил о помощи.
– Но он вроде как не говорящий, – вставил Рома.
– Иногда достаточно взгляда…
– Ну у вас и зрение! А в каком районе вы живете, Розамунда?
– Все мы живем на Земле. А потом и в самой земле. Я живу на Красной Двине. И еще… Мне очень нравитесь вы, мои милые, озорные «Ангорские пересмешники».