Гмоны – истребители разума

– Нет, катастрофа! И теперь уже нет времени судить людям друг друга за совершённые ошибки – не время. Другое дело – явные предатели, вредители и двуногие крохоборы-кровопийцы. Те тоже будут уничтожены. Раньше надо было поставить их к стенке, воздух был бы чище.

– Я не спорю с тобой, Витя. Я просто размышляю.

Оба офицера в разговоре сошлись на том, что жертвой любых экологических катастроф (не столько стихийных, сколько сотворённых людьми) справедливо стало ныне самое высокоорганизованное и, вместе с тем, менее приспособленное к жизни на Земле, по сравнению с другими биологическими видами, животное. Это – человек, который всеми путями и способами уничтожал и уничтожает самого себя. Но Господь давал и сейчас (как уже было неоднократно), если не всем, то некоторым из человеческих потомков возможность выжить.

– Пусть большинству людей дано было преобразиться, – сказал Ломов, – но ведь и продолжать своё существование. Величайший очередной шанс.

– Бредишь, Кирюша. Когда ты станешь монстром, тем самым гмоном, ты уже будешь другим существом. Ничего человеческого в тебе не останется. Гмоны истребляют не только людей, но и разум… Вселенский разум! Как этого не понять?

– Не записывай меня во враги народа! Я просто размышляю. Понятно, что я – офицер Российской Армии, и в любую минуту… Если всё обстоит именно так, как ты говоришь, то воевать придётся не только тебе, а всем нам. Я не пожалею жизни… Но могу я в чём-то немного посомневаться?

Впрочем, Виктор тоже на какие-то мгновения представлял себя в образе гмона… Дал себе возможность мыслить и рассуждать, как говорится, не по уставу.

Невероятно, но если человечеству придётся мутировать, измениться, то в этом не будет ничего хорошего. Ковалёв это понимал, но Сомов пока нет или не до конца. Правда, если человек, если и теперь мыслящий субъект, то весьма и весьма условно.

Многое было упущено, искажено, истолковано даже самыми мудрыми людьми не совсем верно и весьма тенденциозно. Далеко не все те, кто ратовал за, так называемую, чистоту экологической среды, понимал, что борьба должна сводиться, в основном, уже не столько к тому, чтобы сохранить животных, занесённых в Красную Книгу, а сколько самого… Человека.

Ведь он уже давно находился там… во Вселенской Красной Книге. Она, без сомнения, стала настольным фолиантом самого Господа Бога. Тот, кто сейчас заботился о благе ближнего своего и дальнего, о собственном народе и процветании родины, не просто считался патриотом России, но и всей Земли. Здравый и полезный космополитизм, но весьма и весьма… запоздалый. Трудно быть патриотом всего Мироздания, ибо действия и помыслы его направлены на то, чтобы сохранить Человечество, но только не видоизменённое.

Другую точку зрения было иметь опасно не только в России, но и везде и всюду. Тем более, сейчас, когда война самых настоящих… двух миров, по сути, уже идёт. Нелегко даже на короткое время усомнится в том, что не стоит бороться с величайшей опасностью, потому что тебе «политики» пришьют такое, что и после смерти твои правнуки тебя не смогут оправдать. Ты будешь виноват только потому, что это выгодно тем, кто будет продолжать жировать на чужих костях. Далеко не каждый человек до сих пор способен понять, что правая и левая рука одного организма никогда не будут вести борьбу друг с другом. Но видимость такового потешного «боя» создавали и создают. Всемирная мафия едина, с чем не стоит спорить. Вот, именно, по этой причине она не признает никакой другой цивилизации, кроме человеческой.

Но оба собеседника, всё же, нашли точку соприкосновения в своих мировоззрениях. Ковалёв и Ломов пришли к одному и тому же выводу: самые страшные трагедии происходят не на больших и основных дорогах, а на их обочинах. А потом уже захватывают всё существующее, начиная с магистралей.

У небольшого лесного озера, не так далеко от шоссейной дороги Москва – Санкт-Петербург стояло несколько автомашин. Здесь проводили свободное время несколько десятков отдыхающих. Некоторые загорали, играли в пинг-понг и даже пытались удить рыбу. Только у воды, как говорится, можно зачерпнуть горсть прохлады. Ведь жарко, почти по-летнему. Вторая половина одного из дней поздней весны.

Тут же, не так далеко от воды стоял и мощный и «навороченный» автомобиль-внедорожник японского производства, скорей всего, что-то, из «Крауйзеров». Из «тачки» не очень громко слышалась современная, как бы, музыка. Потом её вырубили, поднадоела. Да и беседы вести мешала… за жизнь.

А разговоры житейские вела представительная компания мужчин, в чёрных костюмах, при галстуках. Обычное дело. На полчаса, свернув с трассы, подъехали к озеру магнат и его телохранители. Все они находились в неплохом настроении. Но майское парилово, не очень характерное для этих мест, не мешало им любоваться природой перед продолжением пути из северной столицы в самую натуральную и законную.

Расстегнув пиджак, философски смотрел на происходящее крупный предприниматель Родион Осиновский. Дышал свежим воздухом, прикрыв свои глаза от яркого солнца широким чёрными очками. Ему чуть более сорока лет, удачливый бизнесмен и богатый человек находился в бодром расположении духа. Ещё бы, буквально три дня тому назад он подписал в Питере перспективный контракт с одной из финских фирм о строительстве в пригороде Москвы завода по производству консервированных продуктов детского питания.

Сюда, время от времени подъезжали и фуры. Но останавливались, они, как и положено, ближе к роще, подальше от воды. Зачем же мешать отдыхающим? Задача у шофёров одна: размять ноги и ехать дальше.

Здесь же, надеясь на удачу, дежурило несколько торговок. Пытались продать молоко и недавно собранную на болоте, прошлогоднюю клюкву. Такая это ягода… Она, прозимовав под толщей снега, как правило, выглядит свежей и не теряет своего товарного вида. Ясно, что рядом с озером, находилось и небольшое придорожное село.

Рядом с Осиновским стоял сорокалетний шофёр Петя. Здесь же, всегда начеку, наготове и телохранители – Григорий и Вася. Первый – в солидном возрасте, немного грузноват. Но видно, что побывал уже во всякого рода переделках и войнах локального масштаба. А второй – лет на пятнадцать помладше его, около тридцати годов. Для такой профессии – ни много и ни мало. Вполне, нормально.

Дав знак рукой своим сопровождающим, Осиновский направился в сторону небольшого торгового ряда и стоящей рядом с ним фуры. Все четверо подошли к женщинам, продающим ягоду, молоко, солёные огурцы.

– Хочу посмотреть, Петя, что там продают, – объяснил шофёру Осиновский. – Может быть, что-нибудь и приобретём для желудка. Отоваримся.

– Видать, решили, Родион Емельянович, клюквы прикупить? – Решил уточнить шофёр. – Дело нужное. Хотя…

– На хрен она нам, прошлогодняя ягода? – Пояснил магнат. – Она все уж и витамины потеряла за зиму. Так я к тому, что у нас и так, имеется, на всякий пожарный, уже полный багажник. Забыл, что ли?

– Вот я подумал, – сказал шофёр, – зачем вам ягода.

– Ни к чему! Нам добрые люди её изрядное количество надарили. Не отказываться же! Она нам, ягодка, уже и не катит, – Осиновский уже не внимательно, а визуально разглядывал товар, стоящий на пластмассовых ящиках.– В принципе, я просто хочу ноги поразмять. Да и молочка парного трёхлитровую баночку надо бы садануть. Ха-ха-ха! Прямо почти у дороги, в походных и антисанитарных условиях.

– Я бы не советовал в пути пить сырое молоко, тем более, столько много,– охранник Григорий наглядно демонстрировал активную заботу о своём шефе и хозяине.– Сам знаешь, Родион, у тебя ведь желудок пошаливает.

– А ты мудрые советы, Гриша, давай своей покойной прабабушке,– с недовольством отреагировал на слова охранника Осиновский.– Гуди ей по своей «мобиле» на тот свет и заваливай самыми дельными советами. Ты мёртвого достанешь. Она из гроба встанет и сделает тебе контрольный пинок в твою тупую башню. Когда я тебя спрашиваю, что-то по делу, ты никогда советов не даёшь, отмалчиваешься. В каком у тебя месте тогда язык находится? А сейчас ты умный, по пустякам. Хитро-мудрый!