Перерождение

– Ну, должен же я как-то тебя называть!

– Тогда, может, попробовал бы имя спросить?

– «Пупсик» мне больше нравится. Тебе подходит, – продолжал он глумиться, пока я, морщась, топала за ним по корявому старому асфальту, и выщербленные из него камни то и дело попадались под ступни и ранили их.

– Да неужели? С чего бы это?

– Мелкая, одной рукой поднять можно, глазки заплаканные, в пол-лица, губки бантиком, задница круглая, ножки короткие, – перечислил он и постановил: – Пупс!

– Ножки короткие? – Неужели я сбежать хотела? Хренушки теперь! Пока не замочу эту тварь языкатую, не успокоюсь. Я тебе покажу глазки заплаканные! Еще не знаю как, но это ты у меня кровавыми слезами обрыдаешься! Да, представлять сцены, скорее всего, невозможного, но страшного отмщения было намного лучше, чем бояться или впадать в уныние.

Пикнула сигнализация, и я остановилась, не зная, где мне предстоит ехать. Судя по отношению, скорее всего, в багажнике. Но, как ни странно, Риэр ткнул пальцем на переднюю дверь.

– Ожидаешь, что я тебе дверь открою и задницу внутрь занесу? Напрасно!

– Урод, – едва слышно пробормотала я.

– У меня прекрасный слух, а язык – все еще лишняя деталь в твоем организме! – сказал он, последовав за мной вокруг машины, и скомандовал, едва я, скрипя зубами от боли в ребрах и понимания, что моя голая задница мелькнула перед его наглыми зеньками, забралась на сиденье. – Руки вверх!

Я, недоумевая, послушалась и тут же гневно выкрикнула, когда он молниеносным движением пристегнул мои запястья к поручню над дверью невесть откуда выуженными наручниками.

– Предпочитаю безопасность на дороге! – прокомментировал он свои действия и обошел автомобиль, усаживаясь на водительское место и трогаясь.

Я подергала наручники, но, ясное дело, закреплены они были надежно, так что освободиться – без вариантов. Страшно захотелось извернуться на сидении и хотя бы лягнуть этого козла хорошенько.

– Могу и ноги приковать, пупс! – словно прочитав мои мысли, предупредил Риэр, и я притихла. – А ты, смотрю, не безнадежна. У тебя есть ко мне вопросы?

На самом деле, наверное, миллион. Вот только хотелось орать и ругаться, а не вести чуть ли не светский диалог.

– Что будет с теми ребятами в ангаре? Их правда могут всех убить?

– А ты себе там кого-то присмотреть успела? Напра-а-асно! – Ну, естественно, этот придурок, видимо, вообще не мог говорить нормально, без издевок. – Ты бы о себе лучше волновалась и интересовалась, как выжить самой.

– Я не глухая. Поняла, что буду жить, только пока ты не выследишь ту тварь, что это все затеяла и втянула нас всех. – Горько, так горько говорить о том, что жить осталось, наверное, совсем мало. Но я еще не мертва, и посмотрим, как дальше пойдет. Карма, само собой, сука, но ведь не факт, что всегда только по отношению ко мне.

– И что, не развлечешь меня истерикой? Даже не взрыднешь немного? – Пришлось зубы сжать до хруста, чтобы не сорваться и в рожу ему не плюнуть на этот раз. – Может, хоть поумоляешь? Предложишь мне себя в качестве пожизненной секс-рабыни? Нет? Не то чтобы я на тебя повелся, но это было бы хоть забавно!

– Куда мы едем? – спросила, дождавшись, когда он закончит глумиться.

– Куда надо – тебе знать не надо! – Да офигеть как по-взрослому!

– А можем мы тогда по пути в это загадочное местечко заехать ко мне и покормить кота? – Просить его было тяжко, прямо что-то внутри в себе гнуть приходилось, но одно дело – моя гордость, а другое – жизнь Барса, повинного только в том, что ему хозяйка досталась паталогически невезучая.

– Кота? – Верхняя губа Риэра вздернулась, будто я сказала, что как минимум являюсь хозяйкой целой стаи скунсов. – То есть ты сейчас о коте думаешь?

Я молчала, так как была почти уверена – получу отказ.

– А ради кота ты меня поумоляешь? – Нет, ну и так я поняла, что он урод моральный, но, очевидно, Риэр не собирался останавливаться на уже произведенном впечатлении. Конечно, нет предела говно-совершенству!

– Пожалуйста! – удалось выдавить мне сквозь зубы.

– Адрес говори! – довольно оскалился он. – Видишь, если ты ведешь себя как хорошая девочка, то и я могу проявлять необычайную душевную щедрость! Делай выводы, что лучше быть послушной и улыбаться, а не огрызаться и грубить.

Ну-ну, выводы я, безусловно, сделаю. Но еще посмотрим, к чему они приведут.

ГЛАВА 12. ДОМОЙ

Сотовый Риэра заорал «Раммштайн», и он почти весь остаток пути до моего дома был занят довольно странной беседой. Будь он каким-то случайно встреченным мною мужчиной, то я решила бы, что он просто тупо рисуется, пытаясь предстать в амплуа опасного «типакрутого» парня, используя всякие фразочки вроде «пасти объект» или «срисуй мне все его движняки». Но вот только у меня уже была возможность убедиться, что опасность, от него исходящая, совсем не пшик, а на меня ему было глубоко плевать, так что ни о какой показухе речь не шла. И то, как свободно он при мне говорил о чем-то, похоже, околокриминальном, и то, что не потрудился завязать глаза или хоть как-то лишить возможности понять, где находилось это «место сбора», было словно дополнительным тычком носом в то, насколько мало времени мне было отмеряно. И это опять начинало закручивать в сознании новую воронку злости, а я сама всячески ее подкармливала, потому что без нее имела все шансы сдуться и стать просто ноющей, оплакивающей себя девчонкой. Но плакать пока по мне рано, я еще вполне себе живая. А потом будет некому. Но и об этом я тоже думать не собиралась.

Припарковал свой внедорожник Риэр в наглую – едва ли не под самым крыльцом подъезда, и я точно знала, сколько проклятий за это он получит от моих соседей.

– Знаешь, я бы тачку-то переставила, а то можно и нелицеприятную надпись гвоздем схлопотать, – сказала я, сначала зашипев от жжения в затекших запястьях, которые Риэр наконец освободил.

– Можно. А можно найти смертника по запаху и ручки шаловливые оторвать и в задницу засунуть. Я ведь не ты, пупс. – Зараза, он меня прям выбешивает этим «пупсом».

– Меня зовут Аврора!

– И имя мне – грозный пупсик! – замогильным голосом произнес он, открывая свою дверцу. – Куртку застегни. Нечего сиськами трясти, нам сейчас не до удовлетворения твоих низменных потребностей.

– Для того чтобы найти кого-то для удовлетворения моих, как ты выразился, «низменных потребностей», мне не нужно ходить по улицам голышом, но, очевидно, ты привык к общению с девушками, именно так мужское внимание и привлекающими?

– Не стоит так злиться из-за того, что ты не входишь в число дам, способных заинтересовать меня в сексуальном плане, – фыркнул он, входя в подъезд первым. – А то морщины раньше времени появятся, и станешь похожа на чернослив.

– Я люблю чернослив, – пробормотала я, заметив перед лифтом двух парней, живших на этаж выше меня. Они глянули вскользь, а потом прямо вылупились. Ну еще бы: видок у меня был наверняка как у жертвы автомобильной аварии. Не то чтобы после всего, что случилось, меня волновало, что они подумают, но стало неуютно, и я поежилась.

Двери лифта с лязгом распахнулись, и Риэр бесцеремонно оттолкнул ребят, пихая при этом в спину меня. На этот толчок мои бедные ребра отозвались яростным протестом.

– Пешком ходить для здоровья полезнее! – нагло заявил им, и те стушевались под его тяжелым взглядом, покорно отступая.

– Поаккуратнее можно? – зашипела я в кабине.

На моей двери обнаружились две бумажные, наклеенные полоски с печатями, из которых следовало, что квартира опечатана полицией. Видимо, кто-то из соседей все-таки вызвал органы в ночь моего похищения, и те, обнаружив дверь со сломанным замком и отсутствием хозяйки, вот так отметились. Когда я оторвала бумагу, дверь просто распахнулась, и я выругалась, поняв, что, очевидно, замки пришли в полную негодность, и даже ручка с щеколдой заклинила, а значит, я, считай, осталась вообще с проходным двором вместо своей квартиры. Стремительно прошла внутрь, вполне ожидая, что меня и обнести успели, потому как кого могут остановить дурацкие полоски бумаги на клею? Приглашением для Риэра я не утрудилась. Видеть его в своем доме я нисколько не хотела, но не сомневалась, что он пригласит себя сам.