Страница 60 из 62
- С кем вы разговаривали? - К моему удивлению, Милу интересовал совершенно другой вопрос.
- С суперкомпьютером. Джарвиса у Железного Человека помнишь? - Девушка неуверенно кивнула. - Вергилий стоит пары сотен таких. Упреждая твой вопрос - мы иномиряне. Да-да, с той самой "эскадры товарища Сталина".
Тут мне явно удалось удивить гостью. Она аж рот приоткрыла, и звонко клацнула зубами, когда совершенно серьезная Линь Йен приподняла ей пальцами подбородок. Но нервы у нашей аферисточки в полном порядке, сердито сверкнув глазами на сестренку, Мила снова стала спокойной и выдержанной.
Да еще, стервочка, ногу на ногу закинула, сверкнув как будто случайно обнаженным телом. Играет на моих нервах нежных, я ж молодой мужик. А тут передо мной прелестями светят. Впрочем, я тоже уже не молоденький глупый матросик.
-Спрашивай. Вижу же, что неймется. - Я уселся в кресло напротив, с удовольствием потянувшись и зевнув. Похоже, спать уже не придется.
-Почему вы не устроили революцию здесь, в России? Вы ж шутя заняли Одессу и Николаев, напугав при этом весь капиталистический бомонд?
- Ты уже вторая за эту ночь об этом спрашиваешь. - Я усмехнулся, поглядев на скромно сидящую, сонную Линь Йен. - Нельзя нести революции на штыках в чужой дом. Ничего хорошего из этого не выйдет. Кроме того, мы не можем и захватить этот мир, нам не хватит транспортной инфраструктуры. Уничтожить можем, захватить нет. А мертвые миры нам ни к чему, у нас их три штуки в распоряжении. Понимаешь, нам не нужны чужие ренсурсы, у нас их итак столько, что не скоро сможем их полностью освоить. И нам нельзя дробить силы - не забывай, в нашем мире тоже есть капиталистические страны, и если ослабнем, то нас сожрут.
- Возьмите меня с собой. - Неожиданно встала Мила, решительно выпрямившись. - Возьмите меня туда. С собой! Я не хочу жить здесь, в капитализме, где все потихоньку едят всех под красивые слова из телевизора и ругань в соцсетях. Здесь для меня мир до сих пор горелым людским мясом пахнет, я здесь порой до сих пор слышу крик моей мамы. Не хочу я здесь жить, хочу с вами, туда, по иным морям под иные звезды.
-Ишь, какая. - Я позволил себе усмехнуться, и снова поглядел на молодую женщину. А ведь на самом деле, искренне просится. Что ж такого стряслось у этой в принципе уже весьма небедной барышни, что она хочет свалить из этого мира?
А Линь, простая душа, взяла да прямо спросила об этом же самом.
И мы полчаса слушали, затаив дыхание, короткий пересказ жизни Милы. Вот уж действительно, в жизни случается такое, что ни один писатель не придумает. Страшно Мила жила, и кроваво. После распада СССР семья застряла в Грозном. Сначала понадеялись, что все пройдет, потом просто стало поздно. Отца убили боевики, мать, дочь и бабушка еле-еле сводили концы с концами, чтобы хотя бы не умереть с голода.
В 96 году они попытались эвакуироваться из разрушенного войной Грозного. Но караван беженцев с жидким прикрытием из пары отделений пехотинцев попал в серьезную засаду. Армейцы стояли насмерть, прикрывая гражданских, но их было слишком мало. Бандиты убили множество гражданских, среди которых были мать и бабушка Милы. Авиаподдержка явилась поздно, но спасла оставшихся.
Девочку определили в детдом. И здесь ей повезло - директор и воспитатели возможно и не были ангелами, но они были настоящими людьми. Да, было бедно и не очень разносольно. Но дети были сыты и одеты, и самое главное - присмотрены. Мила по выходу из детдома смогла поступить на очный МАИ. Мозгов в очень ясной голове и сил в юном теле хватало, чтобы и отлично учиться, и подрабатывать.
Одновременно оказалось, что один из воспитателей детдома - бывший мошенник, еще в СССР намотавший на высшую меру социальной защиты. Потому уже немолодой фармазон поменял имя, фамилию и спрятался там, где его никто и не подумал искать - воспитателем в детдоме. И уж так вышло, что его это оказалось настолько, что бывший уголовник там и остался. И изо всех сил помогал тащить ребятишек и в перестройку, будь она неладна, и в лихие девяностые, когда рухнула страна. Чем ему Мила глянулась, не ясно, какие задатки он в ней углядел, но девочку не оставил в покое, а начал целенаправленно готовить к карьере аферистки. И у него получилось. Сначала Мила тренировалась на кошках, то есть на богатеньких студентах, потом на мелких чиновниках и эффективных менеджерах из подрастающей поросли молодых капиталистов. Ну а потом вышла и на международную арену.
При этом немалую часть своего дохода она передавала своему учителю, который стал директором детдома. А большую часть оставшегося пустила на месть. Месть - блюдо, которое едят холодным. И заказанные ей убийцы отца, а так же люди из верхушки тейпа, напавшего на караван беженцев, умерли в полном неведении, кто и за что их заказал. Точно так же не могли понять этого и члены чеченской диаспоры. Война и кровь ушли далеко назад, десятилетия прошли. И вспомнить все оказалось непросто.
Но вспомнили. И начали искать. Потому Мила решила еще разок рискнуть, напоследок развести глупых капиталистов, решивших купить сразу флотилию великолепных трехмачтовых стаксельных шхун, и несколько плавдоков, после чего потеряться где-нибудь на просторах мира. Благо, что их представитель, то есть я, показался ей молодым и не очень умным богатеньким бездельником.
- Мда... это что, я так со стороны выгляжу? - Должен сказать, что меня это определение весьма удивило.
- А ты на себя со стороны смотрел? Нигде не работаешь, ничего не делаешь. Денег не считаешь вообще. Такое впечатление, что ты о них даже не задумываешься. Частные самолеты, которые сложно отследить, частные яхты, свой остров. - По перечислению всего этого моя челюсть отвисала все ниже и ниже, а голос Милы становился все менее уверенным. - А что, не так?
- Вергилий, кем ты меня изобразил? - Наконец, под смешки Линь Йен, я немного пришел в себя, и поинтересовался у одержимого.
- А кем мне тебя, хозяин, изображать надо было? Ты здесь, в этом мире, короткими тайными набегами появляешься. За исключением проводок официальных конвоев, разумеется. Вот и пришлось создавать легенду. А когда я заметил, что эта особа тобой заинтересовалась, чуть ее приукрасил. - Такое впечатление, что Вергилий обиженно отвернулся.
- Ладно. Понятно. И про тебя понятно, Мила. На частных кораблях исчезнуть и всплыть совершенно в неизвестном месте, а то и на своей яхточке лет несколько прожить, не оставляя следов, для тебя самое то. Годится. Более того, я согласен провести тебя в наш мир...
- Спасибо, благодетель ты мой и спаситель! Вечной рабой тебе буду за это! - Вот здесь Мила хотела явно съехидничать, но не вышло.
Точнее, вышло. Клятва вышла, которую здешние, древние боги подтвердили, юмористы языческие. Меня аж тряхнула отдача от этой клятвы, за окном шарахнула молния, влепив при этом в совершенно неповинный телеграфный столб. И это при совершенно ясном и звездном небе. Раскат грома и ударная волна чуть не выбили из пластиковых окон стеклопакеты.
Линь Йен тоже почуяла, что дело непростое, сидит перепуганная с вытаращенными глазами, похожая на совенка.
И Мила чего-то схватилась за горло, и вытянулась в струнку.
- Мила, ты вроде как аферистка. Знаешь силу слова. Знаешь, что " сначале было слово...". И так бросаешься этими самыми словами. Поздравляю тебя красавица, ты моя раба вечная, спасибо за подарочек. Вот не было у бабы хлопот, так купила порося. Ну, для чего мне ты нужна? - Я второй раз за этот вечер разозлился, и было с чего. Не могу я клятву Милы перебить, силенок не хватит. И ни дед-Леший, ни его родственники мне просто помогать в этом не станут. А если и станут, то свободы Миле все едино не видать, перекинут родичи клятву на себя, они от дармовой рабыни никогда не откажутся. - Ты хоть понимаешь, что вручила мне свою жизнь? И смерть, кстати, тоже?
- Что это было? - Наконец просипела Мила, ощупывая появившееся на шее ожерелье. Нормальное такое, широкое, золотое и на вид древнее. Ошейник рабский, каким-то божком ей подаренный.