Мятежница

И сегодняшний день как нельзя лучше подходит для этого. Красивая именинница…влюбленный в нее мужчина…лунная ночь…одинокая беседка, скрытая от любопытных глаз широкими ивами…он берет ее за руку, встает на одно колено…

– Опять мечтаешь об Ирвине? – озонной голос сестры привел Аманду в чувства.

Она через зеркало глянула на развалившуюся в кресле в ее комнате Оливию и послала девушке кривую рожицу. Оливия весело рассмеялась. У девушки тоже сегодня были именины, так как сестры-близняшки родились в один день. И не только они.

Их отцу, генералу армии высшего легиона, Ангусу Шоу, повезло иметь дочерей-тройняшек. Но, увы, это стало трагедией для их матери, не выдержавшей тяжелых родов трех девочек и ушедшей в мир иной. Отец души не чаял в своих дочерях. Старшая Шарлота была замужем за бароном Принни Пристоном и жила в столице. А средняя Аманда и младшая Оливия продолжали жить в отцовском имении.

Внешне девушки были почти ни отличимые, что часто становилось поводом детских проказ. И лишь по цвету глаз Ангусу удавалось их различать. Шарлоте достались отцовские серые глаза, Оливия взяла материнские зеленые, а Аманда удачно сочетала в себе два цвета.

Если бы кто-то однажды спросил старого вояку, какая из дочерей его является любимой, он ни за что бы не признался, но в душе подумал о средней Мэнди. Каждая из девочек была уникальна. Лотти словно с рождения знала, что она старшая, так как всегда была серьезной и послушной. Она следила за младшими сестрами и старалась по-своему строго воспитывать их. Лив, кроткая, тихая девочка, не слезала с мягких колен отца, скромно улыбалась и очаровательно краснела, общаясь со взрослыми.

А Аманда… О, этой следовало бы родиться мальчишкой. Неугомонная, дерзкая, игривая забияка ни минуты не могла усидеть на месте. Ее коленки всегда были в ссадинах, ладони черные от копания в земле, платьице порвано, а косички развязаны, так как постоянное лазание по деревьям и игры в колючих кустах не оставляли шанса ни одежде, ни прическе. Ее не интересовали куклы и тихие посиделки с сестрами. А пускать воздушного змея со старшими кузенами, Джеромом и Дейви, лазать с ними по заборам, играя в разбойников, или мчаться наперегонки на карликовых лошадях, – вот то, что нужно.

С возрастом девочки мало изменились.

– Не волнуйся, – Оливия продолжала хитро улыбаться. – Я прослежу за тем, чтобы возле вашей любимой беседки не было посторонних глаз.

Аманда зарделась.

– Вот только любимые туфельки на каблуках ты одеть не сможешь.

И это было правдой. Аманда вышла выше своих сестер и была немного высоковата для женщины. И хотя с Ирвином они были примерно одного роста, все же в компании с ним девушка предпочитала носить обувь без каблуков.

На лице девушки заиграла мечтательная улыбка.

– Ах, Лив! – она сделала круг на месте и плюхнулась на пол. – Я в предвкушении.

Она посмотрела на сестру затуманенным взглядом.

– У меня с утра такое чувство, что сегодня должно случиться что-то необычное. Словно нечто новое, уникальное, неудержимое ворвется в мою жизнь. И это будет так необыкновенно, что мне немного страшно.

И в самом деле, сегодня с Амандой происходило что-то странное, словно ее шестое чувство, выспавшись после долгого сна, заявило о себе, предупреждая хозяйку о встрече с чем-то удивительным. Ее душа горела, ладошки словно охватил зуд, а сама девушка не могла усидеть на месте, стремясь куда-то без оглядки. Аманда уже считала часы до вечернего бала.

– Конечно. Ведь сегодня твой статус изменится, ты станешь невестой Ирвина, а после и, вообще, кари Уилбург.

Это уважительное обращение ко всем замужним дамам или женщинам, имеющим титул, только сильнее взволновало Аманду.

– Объединим два праздника: наши именины и твою помолвку, – улыбнулась Оливия.

Лицо сестры вмиг стало серьезным.

– Да, – кивнула она. – Праздник на пепелище.

Оливия издала протяжный звук и закатила глаза. Нет, определенно Мэнди стоило родиться младшей. Ну, совсем как ребенок!

– Ты опять за старое! – рассердилась сестра.

– Но ведь это правда!

Аманда тут же вскочила с места.

– На востоке и западе идут кровопролитные войны. Люди гибнут на полях сражений, многие умирают от голода и болезней. Люд преследует эпидемия лихорадки из-за антисанитарии и отсутствия нормальных условий жизни. А мы пьем вино и пляшем на балах.

Оливия вздохнула и покачала головой.

– Ты неисправима, Мэнди. А во всем виноваты Джером с Дейви. Это они вбили тебе в голову подобную белиберду. Ты слишком сильно поддаешься чужому влиянию. Сначала они предлагали тебе совершить кругосветное путешествие на плоту, а теперь затуманили разум шальными идеями.

– Но они вполне реальны! – возмутилась девушка, но сестра быстро остановила ее:

– Говори тише, Мэнди. Вдруг кто услышит. Да папу хватит удар, если он узнает, какие крамольные мысли ты держишь в голове.

Аманда скосила взгляд на незапертую дверь, прислушиваясь к шорохам в коридоре, которые создавали слуги, сновавшие туда-сюда. Девушка на секунду представила, что случится, если генерал узнает правду о ней. Нет, не наказание пугало ее – просто Ангус Шоу был ярым сасенаром, слугой своей страны, и если выяснится, что его родная дочь вовлечена в скандал, связанный с мятежом, это сильно отразится на его карьере и здоровье.

Но Аманда не могла иначе. Она была совсем другой, не такой, как ее сверстницы. С детства у девочки было обостренное чувство справедливости и жалости. Сначала она приносила домой замерших в снегу воробьев и помогала нищим едой, а потом вместе со своими двоюродными братьями Джеромом и Дейви они организовали целую бригаду помощи неимущим. Ребята всячески поддерживали вдов, оставшихся с малолетними детьми на руках одних после гибели мужей на войнах, помогали старикам в деревне по хозяйству, кормили голодных.

А потом жалость к обделенным переросла в борьбу за справедливость. Богатые и знатные они постоянно становились свидетелями, как высший легион выжимает последние соки из подданных. Лорды на местах помимо сборов, которые люд должен был платить великим лордам, облагали их еще и своими налогами. Труд простых смертных был практически рабским, их собственные земляные наделы постоянно уменьшались в пользу знати, им запрещалось торговать самостоятельно, а скупщики платили за зерно и лён сущие медяки. А тут еще, словно небесная кара, на мир обрушились четыре года неурожаев. Бесснежны морозные зимы и сухие жаркие весны превратили землю в камень. Люди стали умирать от голода и тогда они обратились к высшему легиону с просьбой поделиться с ними запасами зерна, но получили жестокий категоричный отказ.

И тогда в народе появились волнения. Бунт зарождался медленно, но решительно. Люди не могли больше терпеть власть легиона, постоянно в разных концах государства возникали стачки, которые жестоко подавлялись лордами на местах. Но народ роптал громче, а их желание справедливости крепчало.

И вот появился тот, кто взял в свои руки бразды правления мятежом. Ханлей Леланд, один из баронов юга, некогда вхожий в совет легиона, а ныне ставший изгоем за то, что бросил вызов власти. За его голову предлагали тридцать мешков золота, его разыскивала вся гвардия государства, а он, вставший на защиту обездоленных, не прятался за спины соратников, а действовал с открытым лицом. Этот отважный удивительный человек сейчас находился на одном из военных рубежей, отчаянно сражаясь с армией сасенаров, тех, кто принял сторону нынешней власти.

Боевые действия проходили одновременно в нескольких местах государства. Высший легион, ранее совет из семи величайших магов мира, а теперь оставшись лишь втроем: Дабхглас, Гэйлон и Люсиус, пока воздерживался от вмешательства, со стороны наблюдая, как из-за них гибнут люди, причем как с одной, так и с другой стороны.

Эта циничная, вероломная позиция всегда возмущала добросердечную Аманду. Они с братьями в юном возрасте натворили немало дел против власти. Но с возрастом кузены стали постепенно отстранять сестру от дел. Теперь они ходили на стачки вдвоем, а девушке запрещалось принимать в них участие. Аманда была разгневанна. Разве не вместе они начинали эту борьбу? Разве не она рисковала всем в своей жизни, чтобы быть рядом с ними в такие моменты? Что с того, что она женщина? Она вовсе не слабая! Да Аманда держалась в седле лучше любого грума в поместье ее отца и так владела шпагой, что ее учитель фехтования не переставал восхищаться.