Ангел из Сетубала

От этих мыслей мне стало еще уютнее. В квартире была тишина и покой, лишь из кухни доносилось негромкое урчание холодильника.

– Прямо как мой кот Мурзик мурлычет, – подумал я. – Кстати, надо поехать к родителям и забрать котяру назад. Загостился он что-то у них.

Голова моя клонилась к груди. Лень пудовыми гирями повисла на всех моих членах. Почему лень женского рода?

– Спать. Спать. Спать.

Я протянул руку за подушкой.

– Ты бы телевизор включил, Андрей, – услышал я над своим ухом.

От неожиданности я вздрогнул. Ангел! Я на какое-то время забыл о нем.

– Какой у тебя противный голос. Ты еще живой, Перейра?

– Ангелы не умирают. Телевизор включи.

– Зачем?

Язык мой еле ворочался во рту.

– Там сейчас по Пятому каналу дневные новости начнутся.

– А это ничего, что люди спать собирались?

– Ничего. Ты под телевизор очень хорошо дрыхнешь.

Это была правда, телевизор действовал на меня как снотворное, и редкий фильм или шоу я досматривал до конца.

– Что интересного в новостях? – спросил я и зевнул.

– Как что? – возмутился Перейра. – Обстановка в мире. В стране. Ход пенсионной реформы.

– Ты что, на пенсию собрался, Диего?

Перейра сморщился.

– Телевизор включи.

– Заладил, как дите малое: «Включи да включи».

Я встал с дивана и пошел к тумбочке за пультом. Пока искал пульт, сон прошел.

– Смотри, любопытный ты наш.

Я нажал красную кнопку на пульте.

– Я не любопытный, а любознательный, – поправил меня Перейра.

– А, все равно!

Я махнул рукой.

– Нет, не все равно, – упрямо проговорил Диего. – И очень плохо, Андрей, что тебя ничего не интересует.

– Почему не интересует? Интересует.

Я отправился на кухню, чтобы сварить себе кофе. Перейра шел за мною.

– Что тебя интересует? – не унимался он.

– Ну, много чего…

Я описал рукой круг, который должен был означать широкий спектр моих интересов.

– Ничего тебя не интересует, кроме двух вещей. Где взять денег и с кем бы переспать.

– И что? Это жизненная необходимость, друг Диего, без этого нельзя.

– Вот скажи мне, Андрей. Когда ты в последний раз прочитал хорошую книгу? Дешевые детективы в мягких обложках не в счет?

Я поставил турку с кофе на плиту и на секунду задумался.

– А, вспомнил. В прошлом году. «Замок» Кафки.

– Я спрашиваю, какую книгу ты до конца прочитал?

Это была чистая правда. «Замок» я так и не смог осилить.

– На концерты ты не ходишь, – прокурорским тоном продолжал Перейра. – «Рамштайн» не в счет. Я имею в виду классическую музыку. В музеи тебя не загнать. В последний раз ты был в Русском Музее еще школьником на экскурсии, – все больше распалялся Перейра.

– Неправда ваша, сеньор Перейра. Недавно я посещал Эрмитаж, – возразил я.

– Это было полтора года назад. И посетил ты не Эрмитаж, а свою пассию Варю, работавшую там экскурсоводом. Заниматься сексом среди полотен Джотто и Гойи!

– Слушай, Диего, что ты завелся? Я же сначала прослушал почти всю экскурсию Вари о фламандской живописи.

– Кроме фламандцев, там мои любимые итальянцы эпохи Возрождения, целый зал великого Рембрандта. Там восхитительный Гейнсборо, Веласкес, Босх… Я все это видел, когда тебя еще мальчишкой родители приводили в Эрмитаж. Сто лет назад. Да что с тобой говорить. Ты серая, примитивная личность.

Перейра сокрушенно махнул рукой.

– Кофе.

– Что, кофе? – не понял я.

– Кофе у тебя сбежал.

Ангел вышел из кухни.

Я взглянул на плиту. Из турки густой пеной вытекали остатки моего кофе. Чертыхаясь, я вытер плиту и снова сварил себе. Перелил его в чашку и осторожно понес в комнату. Поставив чашку на журнальный столик, я плюхнулся на диван.

– Что нового в мире? – спросил я.

– Теракт в Гонконге, взорвали казино.

– Казино? Кому это надо?

– Какой-то «Легион Свободы».

На экране в дыму что-то мелькало, суетилось, двигалось. Люди в зеленой униформе проносили носилки с ранеными. Полицейские отгоняли зевак и выстраивались в оцепление. Мостовая была засыпана осколками стекла, кусками бетона, покореженной арматурой и прочим мусором. На дальнем плане – фасад здания, там, где когда-то была витрина, теперь зияет дыра, из которой медленно выползает густой черный дым. Слышны крики, стоны. Бесстрастный металлический голос полицейского, усиленный мегафоном, отдает команды. Мерцающий свет проблесковых маячков выхватывает из сумрака темные фигуры. Пронзительно воют сирены служебных автомобилей. Боль, страх и ад.

Кофе щекотал мне ноздри. Я протянул руку к вазочке с конфетами и вытянул оттуда свою любимую «Мишка на Севере». Развернув, я отправил конфету в рот, а скомканную обертку на столик. Сделав глоток обжигающего кофе, я зажмурился от удовольствия. Уничтожив еще парочку «Мишек» и допив кофе, я откинулся на спинку дивана. По телевизору шли местные новости. Перейра стоял, как всегда, за правым моим плечом и, не отрываясь, смотрел в экран.

– Всякую хрень смотрит, – подумал я. – А с другой стороны, что ему еще делать? Он постоянно со мною. Всегда и всюду. Никакой свободы. Тоска. Нет, не хотел бы я такую работу.

Я еще раз бросил взгляд на Ангела. Он стоял неподвижно, в позе памятника, сложив руки на груди.

– Ладно, уговорил, Диего. Пойдем в Эрмитаж в субботу с Леночкой.

Перейра оживился. Он, по своему обыкновению, прошел сквозь диван и остановился передо мною.

– Не врешь?

– Век свободки не видать!

Для убедительности, я чиркнул себя ребром ладони по горлу.

– Смотри, Андрей. Ты обещал.

Новости уже закончились, шла бесконечная вереница глупых и назойливых, словно мухи, рекламных роликов.

– Однако скучная у тебя работа, друг Диего.

– Да уж какая есть, – вздохнул Ангел.

– Слушай, а как ты меня охраняешь?

– Хорошо охраняю. Жизнь у тебя гладкая и спокойная благодаря мне. А то, что ты с крыши упал, в том моей вины нет. Все очень быстро и неожиданно произошло.

– Я не об этом. Технология охраны какая?

– Все просто. Внушение. Этого не делай, а вот это нужно сделать обязательно. Туда не ходи, а сюда без вопросов наведайся. Ну и так далее.

– Слушай, Диего. Помнишь, я на третьем курсе сдавал экзамен по истории искусств? Я знал всего один билет. В аудитории я долго перебирал билеты и наконец взял один. Меня как будто тянуло к этому листку белой бумаги. Чудо! Это был тот самый билет. Я сдал на «отлично». Скажи, Диего, это ты мне помог?

– Конечно я, – Перейра довольно улыбнулся. – Понятно, не следовало мне этого делать. Тебе учиться нужно было, а не по женским общежитиям обретаться.

– Слушай, а в позапрошлом году, когда я с моими сослуживцами отмечал День десантника? Мы выпили хорошенько в кафе. И мне вдруг показалось, что я не выключил утюг, когда гладил форму, и уехал домой. А ребята позже подрались с компанией кавказцев, их забрали в полицию, где продержали почти сутки и припаяли каждому огромный штраф. А утюг, оказывается, я выключил. Это тоже твоя работа?

– Моя.

– Ну молодец, Перейра. Просто красавец! – воскликнул я.

– Я знаю, – кротко ответил Ангел.

– А я раньше думал, что это мой внутренний голос.

Перейра пренебрежительно фыркнул.

– Что за дикость? Ты рассуждаешь как неандерталец. Никакого внутреннего голоса нет. Есть я.

Он ткнул себя в грудь и снова застыл в позе памятника, глядя в телевизор, где шел какой-то слезоточивый сериал. Смотреть эту тягомотину мне не хотелось.

– Послушай, Диего, а вот ночью, когда я сплю, ты тоже спишь?

– Ангелы никогда не спят.

– А что же ты делаешь?

– Ничего, стою.

– Целую ночь?

– Ну почему целую ночь? Временами Куратор меня навещает. Ему нет препятствий перемещаться, куда хочет, не то, что мне. Кое-когда удается с соседскими ангелами пообщаться, правда, у нас в Сонме это не приветствуется. Ну, что еще? Тренируюсь.

– Прости, что делаешь? – не понял я.