Ангел из Сетубала

Я сунул руку в мешочек с пулями и с ужасом обнаружил, что их осталось всего две.

– Питер! Две пули осталось и пол горстки пороха.

– Плохи наши дела, Перейра! Совсем плохи! Заряжай!

Я зарядил пистолеты. И вдруг в нескольких метрах увидел гигантскую акулу. Она неслась с бешеной скоростью, целя в правый борт шлюпки. У меня похолодела кровь. Еще секунда, и эта тварь мощным ударом перевернет нашу лодку, а это конец. Страшный конец. Два заряженных пистолета у меня в руках, передать их Ван Хайдену я не успею. Я видел ее огромную голову, полуоткрытую пасть с частоколом острых зубов, ее холодные, похожие на две оловянные пуговицы глаза. Она хитра, сильна, безжалостна и очень голодна. Это ее охота, а я для нее всего лишь еда.

Я поднял пистолет и выстрелил. Это был первый выстрел в моей жизни. О, чудо! Я попал! В оловянную пуговицу, прямо в глаз! В тот же миг вверх взметнулся кровавый фонтанчик. Акула дернулась и закрутилась в паре метров от нашей шлюпки. Из пустой черной глазницы хлестала кровь, окрашивая воду вокруг себя в темно-розовый цвет.

– Молодец, Диего! Мастерский выстрел! – закричал мне Ван Хайден.

Но тут произошло то, чего мы никак не могли ожидать. Вся это свора вечно голодных тварей набросилась на истекающую кровью свою сестру и подругу. Они рвали ее на части, тут же проглатывали куски и снова рвали. Вода, красная от крови, бурлила и кипела. Пиршество хищников было в разгаре.

– Драпаем! Пока они о нас не вспомнили!

Я сел за весла и стал энергично грести, стараясь как можно быстрее скрыться с этого страшного места. Наша лодка быстро удалялась.

Ван Хайден неподвижно сидел на лавке и, не мигая, смотрел на удаляющееся кровавое пятно на месте акульей вакханалии.

– Ты, что задумался, Питер?

– Сколько крови в океане, – глухо произнес голландец.

– О чем ты, Питер?

– Родригес со своею командой, Бенито, Доменико, эта акула и еще много кого… Сколько крови в океане. А он по-прежнему синий, будто ничего и не было.

***

Снова потянулись дни нашего изнурительного плаванья. Солнце палило во всю свою мощь, выгоняя из наших тел липкий и горячий пот. Запасы воды стремительно заканчивались. Силы покидали нас.

Начались десятые сутки нашего скитания. Я лежал в лодке и отдыхал. Ван Хайден был на веслах. Лицо я прикрыл платком, смоченным в океанской воде, и мечтал о том, как я вернусь домой с грудой золота. Как мы заживем счастливо с Исабель, и что у нас будет много детей, и уже никогда, ни на миг не будем расставаться. Сейчас мне очень тяжело, но я свободен и богат. Осознание этого давало мне силы и уверенность в том, что все будет так, как о том я мечтаю.

– Диего, посмотри туда. Что там? – донесся до меня голос голландца. – Я плохо вижу. Пот глаза разъедает.

Я встал на ноги и посмотрел, куда указывал Питер.

– Не видно. Какая-то точка. Или остров, или корабль.

– Не нужен нам корабль. Они отберут наше золото. Любой бы отобрал. Хорошо, если еще в живых оставят, а то ножом по горлу и концы в воду, – бормотал Ван Хайден, работая веслами.

– Нужно поближе подойти, – сказал я, напряженно вглядываясь в даль.

По мере нашего приближения, точка увеличивалась в размерах, и уже не оставалось никаких сомнений.

– Остров! – воскликнул я. – Ну точно, остров! Остров, Питер! Остров!

Меня захлестнула волна дикой ребячьей радости. Я прыгал в лодке и вопил во все горло.

– Остров! Остров! Остров!

Я повернулся к голландцу. Ван Хайден сидел на лавке, опустив голову. Лицо его было закрыто руками. Я бросился к нему и стал трясти за плечи.

– Остров! Остров, Питер!

Он выпрямился и отнял руки от лица. Губы его дрожали и кривились, пытаясь сложиться в улыбку, а из глаз текли крупные, как горошины, слезы.

Через пару часов наша шлюпка уже двигалась вдоль берега. Мы искали удобное место для швартовки.

Это был высокий скалистый остров, густо поросший кустарником и низкорослыми деревьями. Остров был небольшой, примерно километра три-четыре по большему размеру. В береговую линию в нескольких местах врезались маленькие бухты с песчаными берегами. В одну из таких бухточек мы и направили нашу лодку. Через несколько минут, уткнувшись носом в песок, шлюпка остановилась. Я спрыгнул на сушу, Питер в воду, вдвоем мы затолкали лодку на берег.

Я стоял на берегу и смотрел в синюю даль. Господи, как хорошо просто стоять на бархатном песке, ощущать под собою твердь земную, а не зыбкий океан. Как хорошо просто слушать эту тишину и мерный шелест волн. Как хорошо, что моя пиратская эпопея уже в прошлом. Нет Родригеса и его банды. Нет английских военных моряков с их пушками. Нет бушующего океана. Нет кровожадных акул. Все в прошлом, и кажется, что этого вообще не было или было, но не со мною. А сейчас я здесь, на спасительном острове. Живой, здоровый, свободный и богатый. Как хорошо! Как хорошо, Господи! Как хорошо жить!

Я взглянул на Ван Хайдена. Он сидел на носу лодки, и по лицу его гуляла безмятежная улыбка. Наконец Питер встал и направился к зарослям. Он упал на траву и растянулся во весь свой рост в густой тени.

– Давай отдохнем, Диего. Потом займемся сундуком и поисками воды.

Он потянулся и закрыл глаза. Я тоже прилег на травку и смотрел в бездонное синее небо, в котором белой молнией металась одинокая чайка. Веки мои тяжелели, и вскоре я погрузился в спокойный и глубокий, как океан, сон.

Меня разбудил какой-то приятный и давно забытый запах. Я взглянул на солнце и по его положению определил, что проспал не менее шестнадцати часов. Я покрутил головой, ища Ван Хайдена. Он сидел на корточках перед костром и переворачивал зарумянившиеся на прутиках куски солонины. Еще на двух прутиках жарились две тушки рыбы. Вот этот запах меня и разбудил. Я уже и забыл, когда последний раз ел горячую пищу. Ван Хайден увидев, что я проснулся, помахал мне рукой.

– Вставай, бездельник. Сколько можно дрыхнуть? Я уже и рыбы наловил. Макрель – королевская рыба. Свинину поджарил. К столу, сеньор Перейра!

Он расстилал на песке чистую тряпицу и на нее выкладывал сухари из мешка. Я резво вскочил на ноги. Усталости уже не было, длительный сон сделал свое благотворное дело. Правда, немного ныли руки и спина, но это ерунда для молодого организма. Я почувствовал приступ дикого голода. Я был голоднее, чем акулы, напавшие на нас несколько дней назад. Это и немудрено, последний раз мы ели почти сутки назад. В мгновенье ока я был у костра.

После обеда мы валялись на траве, в тени, переваривая пищу, болтая о том, кто как распорядится своею половиной от свалившегося на нас богатства. Через полчаса, решив, что пора заниматься делом, мы встали и направились к лодке. Вытащили из шлюпки сундук, обулись в свои башмаки и на всякий случай прихватили с собою оружие. Я взял тесак, а Ван Хайдену достался пистолет с последней пулей. Подхватив сундук за ручки, мы отправились в глубь острова.

Через час или полтора наших поисков, мы увидели то, что искали. Внимание привлекла узкая расщелина в скале. Заглянув туда, мы обнаружили там маленькую пещеру, сужавшуюся к верху как шатер.

– По-моему, то, что надо, – сказал я.

– Годится, – одобрил голландец.

Он достал из кармана ключ, открыл замок и откинул крышку. Несколько секунд мы завороженным взглядом смотрели на эту сверкающую, переливающуюся всеми цветами радуги, груду украшений с драгоценными камнями, золотых монет и прочих дорогостоящих вещиц. Это было ослепляющее зрелище. И все это было наше!

– Ну все, еще успеем налюбоваться. Давай обогащаться!

Я набил полные карманы штанов и куртки золотыми монетами. То же самое проделал и Питер.

– Пожалуй, нам этих денег на два корабля хватит, – сказал я.

– А вдруг возникнут какие-то непредвиденные обстоятельства? Давай возьмем еще по нагрудному украшению, их под одеждой не будет видно.

Ван Хайден вытащил из сундука огромный медальон с искусной гравировкой, украшенный большими изумрудами и сапфирами, и протянул его мне. Я надел медальон на шею и спрятал его под рубахой. Себе Питер выбрал массивный Крест изящной работы с четырьмя кроваво-красными рубинами по краям и крупным бриллиантом в центре.