Страница 6 из 17
Увидев его, я воспрял.
– Можно лопату, Андрей Сергеевич? – закричал я. Мне было очень холодно.
Он сначала долго смотрел на меня, потом забормотал:
– Не дам… Мне она самому… Москалям не даю… Оккупантам…
Я попробовал еще раз:
– Простите, если что не так! Лопату-то одолжите, а?
Но он не внял и, когда я подошел достаточно близко, попытался стукнуть меня снегоуборочным орудием по голове. Что-то сдвинулось в его маленькой башке. Старик был пьян, но живописен. Брежневские брови, стальные блестящие зубы. Когда он все-таки сумел заехать лопатой мне по лицу, я схватил Матюшонка за щеки, нагнул и пару раз стукнул лбом о свое колено. Не сдержался. Я знал, что и синяков на его морде не останется.
– Москаль, сука… – шептал Матюшонок, – мы еще поговорим.
– Я выучу твою мову, – ответил я. – Не надо национализма.
Я отобрал у него лопату и начал раскапывать наш «Опель». Сосед пару раз подступал с бранью, но в конце концов смирился и даже сунулся помогать мне толкать машину.
7. Они позорят наш район
Возможно, необычное случалось и раньше, но я старался этого не замечать. Новые города, люди, все время меняющаяся обстановка. Дискомфорт – обыкновенное дело в процессе привыкания. И потом, необычно само состояние покоя. В этом состоянии почти у каждого неизбежно возникает чувство, что за ним кто-то следит. Белоруссия следила за мной, хотя я еще не совсем понимал зачем.
Мне часто приходилось подвозить попутчиков. Автостоп – нормальная практика для сельской местности. Старушки, подвыпившие мужички, дети, идущие из школы. Один раз вез пьяного старика в поликлинику – тот несколько дней мучился зубной болью, лечился водкой, отважился вот поехать к врачу. Слушая его невнятные россказни, заметил еще одного голосующего – на автобусной остановке в Микольцах. Останавливаться времени не было, но лицо голосовавшего показалось мне знакомым. На сердце появилось странное предчувствие, будто я сделал что-то не то. Мне казалось, что я узнал этого человека. Проблема заключалась в том, что его здесь быть не могло. Ну никак.
Иногда люди даже не голосовали, а просто напряженно смотрели вслед – то ли с укоризной, то ли c завистью. Им не нравились российские номера? Национальные проблемы случались, но мелкие. Например, в магазинной очереди, когда мы замешкались с выбором покупок, семейная пара неожиданно возмутилась: «Посмотрите на них! Только о себе думают…»
Первая весточка, от которой нельзя было отмахнуться, прилетела во время поездки в Поставы: по субботам мы часто ездили в Витебскую область на рынок. На въезде в город висел плакат: «2011 год – год предприимчивости и инициатив». Инициативы были представлены тут же. В парке Победы, кроме свежепосеребренного памятника героям, было установлено несколько металлических пальм, покрашенных желтой краской. Фонтан, льющий воду на лопасти водяной мельницы, напоминал о круговороте воды в природе и имел, скорее всего, дореволюционное происхождение. Город был старый, с многовековым укладом, с живописными окрестностями. Обычно мы любовались этими окрестностями из окна автомобиля, а на рынок ездили за продуктами.
Я любил это место. Костел, собор, ресторан, загадочный магазин «Океан», где можно купить лучший велосипед из Европы. Главное – рынок.
Центром экспозиции являлся киоск женского белья, украшенный плакатами с девушками. Инстинктивно мужские маршруты по базару приводили к этому цветнику, каким бы старомодным и незатейливым он ни был. Выбор продаваемого белья отличался от представленного на картинках. Покупательницы тоже отличались от дам на постерах, хотя попадались и отрадные исключения. Местная красота была русой, горбоносой и длинноногой. Промежуточные формы встречались редко: либо тяжелая женственность сельских матрон, либо чудом сохранившаяся шляхетская худосочность.
Около киоска с женским бельем на милицейском стенде я и увидел фотографию Гарри, которую сам сделал лет двадцать назад.
Перепутать было невозможно. После смерти Гарри я перебирал альбомы и постоянно натыкался именно на этот снимок. Раскрасневшийся, с шальными глазами, взлохмаченный, Гарри был запечатлен после основательной пьянки. Транспарант был категоричен. «Они позорят наш район». Комментарий к фотке был также впечатляющим: «Спаивает население Поставского района, незаконно реализуя алкогольную продукцию». Над текстом красовалось имя: Буткус Альгирдас Петрович. Рядом с Гарри-Буткусом висели портреты его товарищей по несчастью. Жовнерук Ольга Вильгельмовна в 2011 году неоднократно доставлялась в медицинский вытрезвитель за нахождение в пьяном виде в общественном месте. Малькевич Ванда Болеславовна, как и Гарри, спаивала население Поставского района паленой водкой. Германович Михаил Витальевич участвовал в кухонных драках с женой и проходил по графе «кухонные боксеры». У Натальи Николаевны Адамович отобрали ребенка – она злоупотребляла спиртными напитками. Такая же участь постигла Светлану Геннадьевну Яхимович. Молодые девушки, славянские прелестницы.
Я снова бросил взгляд на своего давнего друга и направился искать жену. Я не стал ей ничего рассказывать.
– Что с тобой?
– Ничего. Обознался. – Я сообразил, что Илана Гарри почти не знала, а единственная их встреча закончилась ссорой.
Мы поехали назад, в центр города. На Красноармейской остановились у магазина «Рыбачим вместе» в здании городской бани. Зашли с сыном выбрать ему удочку. Инвентарь там был хороший, даже фирменный, за полцены в переводе на российскую валюту. Я выбрал два удилища – себе и сыну. Купил снасти для донки, Гришке подобрал поплавки и коробочку грузил. Мы вышли на улицу: жена с детьми остановилась возле бочки с квасом. Очередь из четырех человек. За это время я успею смотаться на рынок. Я сказал Илане, что забыл на рынке кепку, и пообещал вернуться через десять минут. В мгновение ока очутился у «позорящих район».
Фотографии были сняты, стенд опустел. Только рубрики в пустых окошках напоминали о многообразии несистемной «белорусской оппозиции». «Кухонные боксеры», «пьяные за рулем», «самогонщики». В администрации рынка объяснений я не получил.
8. Страусиная ферма
Она находится на трассе Вильнюс – Полоцк. Птицеферма, где разводят страусов, содержат вольеры с горными козлами и свиньями. Как ни крути, достопримечательность. Меня угораздило попасть туда в субботу, в день народного гулянья. Праздновали чью-то свадьбу. Автобус с гостями неловко припарковался у обочины, молодые вышли из недлинного черного лимузина. Жених и шафер в белых пиджаках, сквозь карманы которых просвечивали синие и красные пачки сигарет, невеста с прической, похожей на торт.
Пошел дождь. Радостная толпа принялась протискиваться в узкие двери деревянного ресторана «Соловьиная роща». Я устал пропускать девушек в помещение и, улучив момент, прорвался в ресторан.
– Вы тут всех страусов съедите, – волновался я.
Сам того не желая, я вписался в дружный свадебный коллектив. Практика внедрения в компании была мне не чужда, но этим опытом я давно не пользовался. Машинально рассказал за столом несколько анекдотов, соседями оказались две чудные девушки из Молодечно. Решил воспользоваться шансом, узнать, чем живет местная молодежь.
– Между первой и второй перерывчик небольшой.
– Я за рулем, красавицы.
– Что за отмазки? Мы обидимся.
Я поотказывался еще немного, потом пригубил полрюмки перцовой настойки.
– Скачки на страусах будут?
Девушек звали Яна и Татьяна. Обе в коротких черных платьях, рельефные, ногастые. У Яны – рыжий парик. У Татьяны – дреды. Невзирая на их обворожительность, я собирался в ближайшее время свалить до хаты.
– Поухаживайте за дамами, – наклонилась ко мне Яна. – Побудьте нашим кавалером. Очень вас прошу. Нам нужно, чтобы все видели, что мы сегодня не одни. – Она положила свою маленькую круглую ручку на мою.
– Еще не окольцованы, – проявил я чудеса наблюдательности. – На такой руке хорошо смотрелось бы.