Страница 10 из 14
***
Туман вновь сменил декорации.
***
Матвей Фадеич сидел в комнате Нины. К счастью, кроме него и обречённой девушки в квартире никого не было, жильцы других комнат ушли на работу, так что времени должно было хватить. Ещё раз, прокрутив в голове, как он обставил свой незапланированный уход с работы, и, оставшись довольным неожиданно найденным решением, Синцов приступил к реализации своего ужасного замысла. А ушёл он из Управления, чтобы принести Сарычеву недостающие справки, из РО НКВД, которые на самом деле были им получены ещё вчера, но не подшиты к делу оперативной разработки.
Синцов сообщил Нине, что обстоятельства требуют срочных действий, что ей необходимо сегодня же уехать из города, пока в санаторий НКВД на чёрном море, где она сможет отсидеться, пока здесь в Иркутске пройдут аресты и следствие. Нина спешно собирала чемодан, причитая, как же жалко оставлять родной город, подруг. Когда вещи были собраны, Матвей Фадеич сказал:
– Нина, а сейчас нужно написать письмо в НКВД. Это просто необходимо сделать, иначе все наши усилия не стоят и гроша. Необходимо сделать так, чтобы в НКВД поверили, что тебе угрожает серьёзная опасность, понимаешь, о чём я?
– Ну, если нужно, то я, конечно, а что писать-то?
– Садись, пиши, я буду диктовать.
Нина села за стол, и приготовилась к письму.
– Пиши, начальнику УНКВД Восточно-Сибирской области Лупекину Г.А., в продолжение своего первого письма о вражеской ячейке, что собирается в квартире актрисы Невельской, пишу Вам товарищ начальник письмо с мольбой о помощи. Эти изверги подозревают меня в доносительстве и грозят убить. Особенно я боюсь своего бывшего любовника, троцкиста и фашистского агента Миронова Сергея Платоновича. Молю Вас товарищ начальник НКВД о помощи, не дайте погибнуть от рук палачей и предателей. Написала? Теперь подпиши Нина Попова и поставь дату, нет вчерашнюю 7 апреля 1937 года. Всё, теперь вложи письмо в этот конверт.
– Матвей Фадеич, а зачем я напраслину-то на Сергея Платоновича возвела? Он же с меня пылинки сдувает, несмотря на то, что враг?
– Так надо, миленькая моя, – Синцов стал необычно ласков.
Подошёл сзади, к сидевшей за столом Нине и стал поглаживать её плечи, шею, нашёптывать в ухо разные ласковые слова.
– Ты пока поживёшь в санатории, а я к тебе в гости приеду, мы там с тобой погуляем, в море покупаемся, отдохнём, да ласточка моя, я ведь так страдаю по тебе. Вижу этих твоих воздыхателей, и сердце кровью обливается, а сделать ничего не могу, работа у меня такая.
Нина совершенно расслабилась и откинула голову назад, готовая принять поцелуи этого, давно ставшего родным человека.
«Ах, если бы он всегда был таким ласковым, милым, да я бы ради него…», – не успела додумать Нина.
Синцов, продолжая, сзади, гладить девушке шею, незаметно обнял правой ладонью её подбородок, а ладонь левой руки прижал к затылку. Затем мягко, но настойчиво повёл правой рукой в сторону, отчего подбородок девушки занял крайнее левое положение. Неожиданно сильно надавил руками, и когда Нина попыталась высвободиться, повернувшись в противоположную сторону, резко дёрнул руками, вращая голову своей жертвы вправо. Раздался громкий хруст и уже мёртвая Нина осела неловкой куклой на стуле.
– Вот и всё, а ты боялась. Быстро и не больно, – заметил Синцов, склонившись над трупом и проверяя, на всякий случай, пульс.
Убедившись в смерти Нины, Матвей Фадеевич стал действовать. Для начала надел перчатки, после чего, осторожно взял письмо, только что написанное Ниной, и аккуратно положил его в верхний, приоткрытый ящик комода, чуть прикрыв каким-то бельём. Затем, вытащил именную зажигалку, ещё хранившую отпечатки пальцев своего владельца – полковника Миронова. Аккуратно положил её на полу, создав видимость того, что убийца выронил сию улику, но, к своему несчастью этого не заметил. Ещё раз, оглядев комнату, Синцов протёр места, где вероятно мог оставить отпечатки пальцев, и в последний раз, посмотрев на мёртвую Нину, осторожно покинул квартиру, ставшую теперь местом происшествия…
***
Я снова был в офисе.
Все дальнейшие мои «путешествия» мало чем отличались одно от другого. Всё происходило, как всегда. Сначала я оказывался висящим в серой пустоте, затем меня втягивал жёлто-зелёный туман и перемещал в ставший привычным мир, где на календаре был 1937 год. Было это реальное прошлое, или я попадал в одну из многочисленных иных реальностей, я не знаю. Но каждый раз очнувшись, я оказывался в «голове» либо товарища Синцова, либо Одинцова. Других «голов» в моих путешествиях не наблюдалось. Прожив с ними ряд эпизодов, я вновь возвращался в тот самый свой привычный мир, в котором родился, вырос и живу сейчас. Никаких сбоев или перерывов «в вещании» моя память никогда не фиксировала. Реальность также плавно проносилась перед моими глазами, что и путешествия.
Единственное, что я заметил, было то, что все «путешествия» начинались в тот момент, когда рядом никого не было, я мог быть в офисе, на складе, в кафе, дома, но все окружающие меня люди, в это время куда-то уходили. Не было и определённости с частотой моих «путешествий», разрыв мог составлять от одного дня до трёх месяцев. Следующее и идущие за ним «путешествия» ни чем не отличались от предыдущих.
Василий Одинцов
Труп Поповой Нины, неловко полулежал на стуле. Короткий халат, задравшись, откровенно оголил красивое тело погибшей, чем произвёл сильное впечатление на Василия Одинцова.
Василий уже четвёртый день работал стажёром в УГРО и прибыл на место происшествия в составе оперативной группы. Нину он, тут же опознал, о чём незамедлительно сообщил начальнику УГРО Елистратову, высказав свои соображения по характеристике личности этой мёртвой девушки. Тело было обнаружено в 15.05, когда соседка по квартире Аглая Петровна пришла с работы домой. Она и вызвала милицию. Прибывший судебный медик, констатировал время смерти в 10.30 – 11.00, по предварительному заключению причиной послужил перелом шейных позвонков. При чём, убийство совершил профессионал, обладающий специальными навыками рукопашного боя, возможно военный, или сотрудник органов.
Эти заключения вполне соответствовали уже сложившейся версии. Соседи показали, что Попову неоднократно посещал военный, лет сорока, в звании полковника. На полу была найдена именная зажигалка, надпись на которой гласила «Сергею Миронову от боевых друзей. 10.Х.22». В верхнем ящике комода было найдено письмо на имя начальника УНКВД, в котором Попова опасалась за свою жизнь, называя того же Миронова Сергея Платоновича опасным врагом. Убийца был налицо, оставалось немного, найти и расколоть, – пошутил Елистратов.
Единственное, что тревожило и не давало покоя стажёру Одинцову, так это просто какое-то обилие улик, прямо указывающих на единственного подозреваемого. Прочитав огромное количество детективной литературы, Василий знал, что таких совпадений просто не бывает.
«Не удивлюсь, если и на именной зажигалке окажутся отпечатки именно этого самого Миронова – думал стажёр, – Здесь всё похоже на инсценировку, кто-то видимо решил подставить этого полковника».
Однако сомнения Василия не разделяли другие члены опергруппы. Посмеявшись над новоявленным Шерлоком Холмсом, отправили Одинцова опрашивать весь прилегающий двор, а сами выехали на задержание полковника Миронова.
Василий вышел во двор, присел на лавочку и для начала решил осмотреться. Мысли вернули его в тот день, когда он, как член комитета комсомола вёл свой допрос этой девушки, уже тогда связавшейся со шпионом и вредителем. Что изменилось в её судьбе, кроме смены места жительства, почему она опять оказалась окружена врагами, чего она так боялась, эти вопросы накрепко засели в голове молодого сыщика.
Вернувшись в повседневность, Василий определил, где находится окно комнаты Поповой Нины и решил попытать судьбу в доме напротив. Время уже было вечернее, народ вернулся с работы и занимался домашними делами. Обойдя несколько квартир, молодой Пинкертон познакомился с энергичной бабулькой, окна которой выходили как раз на окна Нины. Попивая крепко заваренный чай, Василий вёл неспешную беседу с Клавдией Яковлевной, так звали новую знакомую.