Страница 3 из 32
В 1957 году из Индии в СССР возвратился старший сын художника, всемирно известный востоковед Юрий Николаевич Рерих, с которым я переписывался еще в 1930-х годах. Личные контакты с Ю. Н. Рерихом и его братом, художником Святославом Рерихом, постоянно проживающим в Индии, значительно расширили мой архив. В настоящее время он доходит до 4000 единиц хранения различных документов, публикаций, фотографий в оригиналах и копиях. По существу он является крупнейшим архивом по Н. К. Рериху в Советском Союзе. В связи с этим им широко пользуются советские востоковеды и искусствоведы. Международная гуманистическая и просветительская деятельность Н. К. Рериха и членов его семьи привлекает к себе все больший и больший интерес во многих странах мира и особенно на его родине в СССР, и в Индии, где он жил с 1923 года и где скончался в 1947 году. Исследования в этой области и составляют мои основные интересы и являются основной творческой деятельностью за последние двадцать лет. Результаты этой деятельности перечисляю в приложении. Прилагаю также снимки изданий и некоторых публикаций, так как дубликатов на руках не имею и представить их затрудняюсь. Прилагаю также несколько своих фотографий.
Воспоминания современников
Рихард Рудзитис
«…Уже неделю в Таллинне… все время жил у Беликова в лесном парке Нымме, и мы еще больше подружились. Его простота и скромность, его глубокая серьезность, чувствуется в нем даже какая-то измученность – результат бывшей чахотки. Учением он не только интересуется, но и старается его везде провести в жизнь. В свободное время читает также другие культурные книги, я только что застал на его столе книгу о Парацельсе, изданную в Швеции.[3] Он собрал более 50 репродукций с Ваших картин, которые все поставил под стекло, большую часть послал в Нарву на выставку Ваших репродукций и книг, которая откроется, кажется, в октябре. Он любит и новейшую русскую поэзию, хотя в нем самом как-то хотелось бы больше поэтичной звучности и полета, хотя на склад его существа, безусловно, свой отпечаток наложила и слабость здоровья. Но, конечно, дух его с течением времени расширится, ибо я вполне уверен в успешности его саморазвития. Притом он еще молод. Он всегда деловой. Говорит сжато, сравнительно медленно. 24-го вечером он собрал у себя свою небольшую группу – кроме него и его супруги, были еще Иванова и Абрамов. Пеаль уехал в Ригу. Кроме того, присутствовал Блюменталь, по делам службы случайно приехавший в Таллинн. К осени к группе Беликова присоединится, должно быть, еще пара лиц. Молодая супруга Беликова – чуткая душа, для ее молодых лет даже слишком серьезная, оставляет впечатление как бы измученной, усталой. Она вскоре должна будет уехать в деревню учительницей, так как на средства мужа (всего 60 крон в месяц) три человека существовать не могут – мать Беликова все еще очень больна».[4]
Кирилл Беликов
Непрерывное восхождение
Жизнь моего отца Павла Федоровича Беликова – это непрерывное восхождение к вершинам Духа, восхождение, преобразовавшее не только самого Павла Федоровича, но и культурную жизнь России.
Официальные сведения о его образовании приводятся в краткой автобиографии: Единая трудовая школа (курс гимназии) в Ленинграде и Высшие коммерческие курсы в Таллинне (остались незаконченными). Но она не отражает огромный труд отца над самообразованием, начиная с юных лет, увлеченное изучение многих философских школ и направлений, классической литературы и особенно поэзии. Обо всем этом можно узнать из писем отца к своей будущей жене – моей маме. Хочется процитировать несколько избранных мест из этой переписки. Вот какие мировоззренческие проблемы волновали Павла Федоровича в 23–24 года: «“…Путь парадокса – путь истины”, – стал искать подтверждения…Разбиваю на школы, последовательно вытекающие одна из другой». «Беспредельность и конечность. Только соотношение этих антиподов и составляет правильное решение космологической проблемы…». «Мысли о бессмертии – не успокоение… В этом бессмертии не вижу ни минуты покоя, оно мне представляется путем более трудным и ответственным, чем теперешнее мое существование. Считаю трусостью отвергать бессмертие. Человеку страшно очутиться перед лицом Беспредельности со своим жалким багажом знаний. Он чувствует, что Беспредельность раздавит его, а смелости победить эту Беспредельность не хватает. Ведь: “Не быть гораздо легче, чем быть”».
Во многих письмах к моей матери отец рассуждает о религии, христианстве, Троице, смерти, перевоплощении. Он цитирует высказывания философов, писателей и поэтов. Особенно близки ему Кант, Федоров, Гумилев, Гете. Жаль, что нет возможности подробно осветить путь самообразования и самосовершенствования, проделанный отцом. Надеюсь, что когда-нибудь его эпистолярное наследие увидит свет, и процесс его духовного роста можно будет проследить воочию.
В 1930-е гг. отец вращается в литературно-художественных кругах Таллинна. Он выступает с докладами («Философия И. Канта», «Зло невежества», «Державин», «После прочтения первой книги “Листы Сада Мории” – Н. К. Рериха»[5] и др.). Русская диаспора в Эстонии собрала в то время цвет интеллигенции, вынужденной покинуть родину. Сблизившись с эмигрантами-евразийцами В. Гущиком, Б. Тагго и др. и разделяя некоторые их философские взгляды, отец написал статью «Пушкин и государственность» для сборника «Поток Евразии». На мой взгляд, она актуальна и сегодня.
1930-е гг. в жизни отца – это и время увлечения поэзией, он посещает выступления Игоря Северянина и других поэтов. Тонко чувствуя и глубоко интересуясь поэзией, он не только выступал с докладами о литературе, но и сам писал неплохие стихи.
Мысли о России постоянно занимали отца. («Нравится нам и Ваше отношение к Родине…», – письмо Н. К. Рериха от 14.02.1939.) Это объединяло его с Рерихами, в трудах которых много говорилось о значении России, ее особой миссии. Но иллюзий о жизни в сталинской России у отца не было. Некоторые связи с Россией сохранились, поступали сведения о жестоком режиме, о запуганности народа. Мой дед всегда говорил о Сталине, что это – не «отец народов», а «подлец», за что и был репрессирован в 1940 г. и умер в Сибири. Конечно, все последствия разгула сталинского мракобесия тогда еще было трудно предвидеть. Жизнь в Эстонии, как теперь говорят, «русскоязычных» в те годы тоже не приходится идеализировать. Здесь всегда склонялись больше к Западу, а после репрессий 1940-х гг. отношения с восточным соседом стали еще более натянутыми.
Переписка Н. К. Рериха с отцом началась в 1936 г. Сам отец так вспоминал об этом: «…Подготовил несколько докладов на тему о Рерихе. У Рериха в Таллинне были знакомые, через которых он узнал о моем увлечении и в 1936 году написал мне. Представьте же себе, он сам обратился ко мне! Мне тогда было 25 или 26 лет. Это письмо глубоко затронуло мои чувства. Я осознал, что способен на значительно большее. Началась переписка, завязались связи с его семьей. Началась целенаправленная собирательская работа…» К этому времени отец уже серьезно увлекся Востоком, изучал историю, философию, религию и искусство восточных народов. Он знал о Рерихах и их трудах, поэтому легко включился в сферу их просветительской деятельности. По рекомендации Н. К. Рериха отец побывал в Латвии, познакомился с руководителем Общества Рериха в Латвии Рихардом Рудзитисом. Не без его влияния он организовал рериховский кружок у себя в Таллинне, стал заниматься распространением литературы, выпускаемой в Риге: трудов Н. К. Рериха и Е. И. Рерих, «Тайной Доктрины» Е. П. Блаватской, работ исследователей наследия Н. К. Рериха – художника и мыслителя. Официально Рериховское общество в Эстонии оформиться не успело. (Н. К. Рерих сам писал, что спешить не стоит.) Это, вероятно, и спасло эстонских последователей взглядов Н. К. Рериха от преследований в годы советского режима. В то время власти не вникали, «кто есть кто». Теософия, оккультизм и Агни Йога – все подводилось под общую черту и считалось ими «проявлением враждебной идеологии». Почти все члены Общества Рериха в Латвии и Литве стали жертвами репрессий, были расстреляны или пополнили архипелаг ГУЛАГ. Отец вынужден был скрывать свои взгляды, заниматься исследованием творчества Рериха подпольно. Имея на руках такой «взрывоопасный» материал, как архив Рериха, он не только не уничтожил его, а, наоборот, заботился о его сохранности. К сожалению, некоторые архивные документы тоже стали жертвой сталинизма – пострадали, так как хранились в разных местах. И все-таки большинство материалов чудом уцелело, несмотря на войну и тоталитарный режим.
3
Условленное название России для переписки с Рерихами.
4
Письма с гор. Минск, 2000. Том II. С. 151–152.
5
Так в тексте.