Страница 4 из 6
Она свернула крупный кукиш. —
Плескался бы в углу бассейна,
Остался б абсолютно целым.
Нет, черт понес на середину,
И под прыжок подставил спину.
Как будто здесь хозяин-барин,
Стопы корявые расставил.
Бассейн принадлежит народу,
Для всех курортников свободен.
Крестись, шепчи молитву,
Могла б с 5-метровой прыгнуть
Тогда костей бы не собрал,
На дне колодою лежал.
Тебя б в лепешку раскатала,
А так немного перепало.
Не ной, до свадьбы заживет,
Желудок цел и пищевод.
Невелика печаль, беда,
Ешь сало – лучшая еда.
– Пошла ты с салом к черту!
Жаль не мужик, то дал бы в морду,
А с бабой не пристало биться…
– Попробуй, вот моя десница, —
Из-под воды кулак достала,
Тяжелый, будто из металла. —
Как врезу, ты не зли меня,
Могу остановить коня.,
В избу горящую войти.
Не стой у дамы на пути.
Устроил для себя парад.
Сам виноват, сам виноват…
Ты бабник, мерзкий паразит,
Ущерб обязан возместить…
Напором дерзким озабочен,
Кряж на нее уставил очи.
От обвинений, слов картечи,
Лишился чувств и дара речи.
– Моих ты форм не оценил,
Решила твердо, что дебил
Скажи, кого назвал старухой? —
Гадюкой прошипела в ухо. —
Коль бабник, то молчи в жилетку,
Любого проучу я крепко.
Кряж, не сердись, любезный,
Массаж тебе весьма полезный.
Гляжу, ты тот еще подводник,
Что тыкву возит на подводе.
– Да, ты, мадам, неадекватна,
В шестую надо поместить палату,
Чтоб психиатр и санитары
Тебе мозги сумели вправить
В суде мы встретимся, кобыла, —
Он проворчал, теряя силы.
Смеялась барышня игриво.
Тяжба в суде не волновала,
Сурово Кряжа наказала.
Не оценил красу и мощь,
С ребром провозится, как вошь.
Узнает: ревность – это чувство,
Приводит, даже тихих, в буйство.
Как красота, она страшна,
Зарезать может без ножа.
Роман закончился с блондинкой
Для Кряжа грустною картинкой.
Увы, не скоро мичман Кряж
Вернется в флотский экипаж.
Возможно, списан будет
На берег с боевого судна.
Переведут на малый катер
За то, что Скели не учел характер.
Считал ее слонихой глупой,
Ребро сломала и ушибла ухо.
Да, ревность – ядерная сила!
Атакой с вышки мичмана сразила.
Одарку мог бы он уважить,
Господь за ласки не накажет.
Но пожалел и пыл, и семя
И дерзко отомстила Скеля.
Смирилась с болью и уроном —
На правой ягодице гематома.
Кряж оказался хреном твердым,
Авось, дадут ему за это орден.
Устала шибко спутница скандала.
Доела, наконец, кусочек сала.
Задумалась, бросая в зево крошки:
«От голода протянешь ножки.
Не те, наверное, здесь грязи,
Поеду по другим болотам лазить.
В Чокрак полезу, вдруг поможет,
Ведь без ребенка сердце гложет».
Чтоб избежать судебной драки,
Из Евпатории сбежала в Саки.
Точнее, выперли с позором,
Но главврача испепелила взором
Своим презрительно воловьим,
Не обеспечил, мол, любовью.
Взяв срочно отпуск на неделю,
От инцидента затаился Беня.
Желудок у Одарки не рычит,
Успела от супруга получить
Объемную посылку с салом.
Наелась с голодухи до отвала.
Как говорят: нет худа без добра.
Любовью Скеля сыта до утра,
Нашелся богатырь под стать ей.
Сменила сразу балахон на платье,
Убила запах чеснока духами.
Гордится телесами и ногами.
И пышной грудью восхищает.
В ней ухажер души не чает…
Как не старались, но не похудела,
Еще объемней стало бабье тело.
Решила Скеля, что дитя зачала.
Пред гинекологом предстала.
– Хочу, хочу УЗИ пройти,
Чтобы узнать, кого могу родить.
Сыночка-великана или дочку,
Ведь не одну пылала ночку?
Ждала я долго случай этот,
Порадуй, доктор, не тяни с ответом.
Заботливым будь и любезным,
Я извелась, желаю доброй вести.
Велел ей, не стыдясь, раздеться
И жестом указал на кресло.
С трудом вскарабкалась она.
Тревожной радостью полна.
– Не подтвердился ваш прогноз, —
Ответил сухо на ее вопрос. —
Зачатья нет, но жира много,
Для организма тяжела утроба
Инфаркт или инсульт грозит,
Мадам, умерьте аппетит
Мучное, сало, углеводы
Калечат женскую породу…
– Как жить без чеснока и сала? —
Одарка с болью прошептала. —
Обвиснет, дряблой станет кожа
И буду на скелет тогда похожа.
Такая жертва для красы опасна,
Садиться на диету не согласна.
В хмельных утехах дни летели,
Задумалась о перспективе Скеля:
«Такой мне богатырь и нужен,
Как глину мнет и яростно утюжит,
Достоин быть не хахалем, а мужем.
Неутомимый, очень прыткий.
Меня желает видеть скрипкой.
Не контрабасом или барабаном,
А только скрипкой или же гитарой.
Такой скрипач душе по нраву,
Приятны мне интимные забавы
По тайному трактату Камасутра
Он, как философ, поступает мудро.
Как имя жениха? Не назову,
Иначе бабы быстро уведут.
Не уступлю, я горяча, ревнива.
Кряж испытал, плетется криво,
Залечивает бабник раны,
Теперь ему не до романов.
Не мною, а судьбой наказан,
Чтоб впредь не презирал, зараза,
Тех, кто сильней его и круче,
Иначе в пах ногой получит.
С кувалдою она сравнима,
Не пролетит мошонки мимо.
Храню оружие на крайний случай,
Кто оскорбит, тот и получит.
Меня запомнил Кряж до гроба,
Десятой будет обходить дорогой.
Кто скажет: баба – слабый пол,
Избит тот будет, от бессилия зол.
Подруги, ешьте с луком сало,
Чтоб мужикам не показалось мало.
Снопами под каблук падут
И олигарх, и мелкий плут.
А коль объявим забастовку,
То на Луну завоют волком.
Способны мы обезоружить,
Ведь сами выбираем мужа,
Любовника богатого в придачу,
Чтоб удержать в руках удачу.
Мне рогоносец-свинопас сгодится,
Ведь салом следует кормиться».
Успела Скеля учинить бардак,
Прогнали даму из курортных Сак
Была ли драма? Неизвестно.
Уехала с богатырем «невеста»
В село большое под Полтавой,
Где вдоволь лука, чеснока и сала
История в реальности такая,
Когда инстинктам слепо потакают.
Светская львица
1
До дня сего проблем, забот, не зная,
В застольях дни Надежда прожигала.
Гордилась тем, что величали львицей,
Но не желали, хоть убей, жениться.
Вдруг накатила полоса заката,
Когда за жабры взяли мецената,
В визитках слыл министром,
Но оказался ушлым аферистом.
Прославился матерым спекулянтом,
На рынок поставлял «бриллианты».
Считался кавалером модным,
Держал Надежду на пайке голодном.
Когда грозила, что сбежит,
Отщипывал немного барыши.
И в барышне воспламенялись чувства
От этого лукавого искусства
По обольщению дам наивных,
Когда симпатий дефицит взаимных,
А только корысть и расчет
Их не по жизни, по пути ведет.
Изюминкой считала и талантом
Большие губы, что алели бантом.