Страница 12 из 19
– Погоди, – остановил его второй. – Он же мусульманин! Пусть помолится…
Они переглянулись. И поняли друг друга! Одно дело быстро, одним взмахом клинка, оборвать жизнь человека. И совсем другое растянуть этот процесс, довести жертву до того, чтобы она ждала роковой взмах кинжала едва ли не с облегчением.
– Что вы делаете? – раздался крик из толпы. – Остановитесь, мусульмане!..
– О! – довольно осклабился Ибрагим. – Кажется кто-то еще хочет попасть в руки моим мальчикам?.. Или кто-то желает заменить старика?.. Так это мы запросто!.. Ну давай, выходи сюда, если ты такой смелый!..
В толпе произошло какое-то движение. Очевидно, кто-то и в самом деле хотел выйти, однако его удержали. Ибрагим настаивать не стал – хватит убийства одного старика. Возникнет необходимость – потом можно будет зарезать еще кого-нибудь. В конце концов, само по себе убийство не самоцель, а лишь средство достижения цели!
Да и вообще, убийство единоверца-соплеменника… Пусть он и ударил тебя… Все же законы шариата…
Ибрагим ощутил, что у него в душе вдруг шевельнулось нечто… Нет, не раскаяние… Предощущение того, что он делает нечто такое, что не следует делать.
Но ведь не отступать же, в самом деле!..
– Ну чего вы тянете? – обернулся он на палачей.
– Да вот предложили ему помолиться, – ухмыляясь, отозвался один из них. – А он не хочет…
– Шакалы! – прохрипел старик. – Проклятие на вас!..
– Кончайте! – велел Ибрагим. – Пора браться за дело!
Оглядывая толпу, он опять увидел понравившуюся ему девушку. И теперь ему не терпелось поскорее затащить ее в дом или в кусты. Она словно снимала с него сомнения в том, что он поступает со стариком не по закону…
Молодые парни опять переглянулись. Кончать, так кончать! Жаль, конечно, что зрелище придется скомкать, да только ослушаться Ибрагима – себе дороже выйдет. Кроме того, повальный обыск в такой вот деревеньке – занятие и в самом деле интересное, сулящее прибыль и развлечения… Так что можно и поторопиться…
Один из них рывком перевернул старика на живот, прижал его коленом к земле и, схватив за волосы, запрокинул голову к спине. Второй рукой, в которой держал кинжал, поправил бороду жертвы, чтобы волосы не мешались.
– Проклятие на вас! – еще раз, обреченно прохрипел старик.
А сам и в самом деле торопливо зашевелил губами. Молился.
– Умри! Аллах акбар!
Отточенный клинок легко, с громким хрустом, вспорол горло. На дорожную пыль широко хлынула кровь. По толпе пронесся единый вскрик.
Можно подумать, что они, эти людишки, надеялись, что после удара клюкой старик мог быть помилован!..
– Бисмилля! – дурашливо произнес боевик, вытирая об одежду убитого кинжал.
Второму шутка понравилась – он громко расхохотался. Дело в том, что слово «бисмилля» правоверный обязан произносить, когда убивает животное, предназначенное в пищу. И теперь оно и в самом деле приравняло старика к барану!..
– Больше желающих нет? – громко спросил Ибрагим, а сам не удержался, чуть скосил глаза в сторону казненного.
Так и есть, отметил он про себя, все как он и предполагал. Тело старика сотрясалось в конвульсиях – уже практически мертвое, оно еще чувствовало боль и по-прежнему хотело жить.
У его подручных особым шиком считалось перерезать горло так, чтобы жизнь человека оборвалась не сразу. Тогда тело, из которого уже готова отлететь душа, еще долго корчится на земле, царапает ее, словно старается побыстрее забраться внутрь, разбрызгивая вокруг кровь… А случается и еще похлеще: кто-то пытается даже встать… Забавное зрелище! Сколько подобного насмотрелся за последние годы Ибрагим, даже скучно уже…
– Ну что ж, – громко сказал Ибрагим. – За дело, моджахеды! Все, что может послужить моджахедам и святому делу борьбы с неверными, принадлежит вам! Всякий, кто попытается воспрепятствовать моджахеду, тем самым пытается оказать сопротивление Аллаху, а потому может быть наказан любым способом вплоть до казни. Аллаху акбар!..
Кому что делать, он не указывал – подручные и без того хорошо знали свое дело. А потому Ибрагим сразу направился прямо к понравившейся ему девушке.
Она, судя по всему, уже давно почувствовала, что главарь выделил ее из толпы. И теперь, когда этот страшный человек, настолько равнодушно обрекающий людей на смерть, направился к ней, окончательно в этом убедилась.
Малика попятилась, стараясь укрыться от Ибрагима за спинами односельчан. Однако те, тоже смекнув в чем дело, подобострастно расступались, образовав коридор, стараясь, чтобы грозный глаз главаря банды случайно не пал на кого-нибудь из них.
– Ну куда же ты, красавица? – ухмыльнулся Ибрагим. – Постой! Я тебя не обижу…
Она остановилась. Смотрела на него исподлобья, с покорным страхом. Как затравленный зверек.
Ох и хороша!..
– Я чеченка… – тихо сказала Малика, изо всех сил надеясь, что это сообщение отрезвит главаря налетчиков.
Ибрагим словно споткнулся. Этого только не хватало! Что за день, в самом деле: только что по его приказу зарезали одного соплеменника, а теперь…
Убийство старика еще может проститься – в конце концов, тот сам поднял руку на воина Аллаха, а потому, если уж в самом деле припрет, можно будет откупиться от его рода за чисто символическую дииа – денежную компенсацию, в крайнем случае, как того требует Коран, назначить себе еще два месяца поста. А изнасилование чеченки… За это полагается по шариатскому суду 100 ударов палкой, а то и смертная казнь “через побитие камнями”… Статья 35 Шариатского уголовного кодекса. Впрочем, Шайтан с ним, с шариатским судом! Главное, что против насильника восстанет весь ее род, весь тейп!..
Чеченка… А не очень-то похожа… Может, врет, чтобы избавиться от него?.. Ладно, потом разберемся! Нельзя же вот так пасовать на глазах у всей толпы!
Кроме того, вряд ли в этой небольшой станице проживают представители какого-нибудь сильного тейпа. Так что очень маловероятно, что у девицы найдется какой-нибудь достаточно могущественный заступник.
– Ну и что, что чеченка? – громко сказал Ибрагим. – Это не освобождает тебя от обязанности материальной поддержки джихада!.. Каждый обязан по мере сил и достатка участвовать в джихаде! Где твои родственники? Веди меня в свой дом!..
– Не ходи, Малика! – неожиданно раздался из толпы юношеский крик.
Снова по людскому скопищу прошлась волна – на защиту девушки кто-то рвался.
Ну уж что-что, а этого вполне можно было ожидать. Чтобы у такой красавицы – да не было лихого джигита!.. Вот его-то как раз Ибрагим и не пощадит! Не сметь становиться на его пути, кто бы ты ни был!
Сквозь плотную стену людского коридора к девушке прорвался совсем еще молодой светловолосый парень лет семнадцати.
– Славик, стой!.. – несся ему вслед женский крик.
Славик! Русский! – возликовал Ибрагим. Этот факт многое ему спишет, даже если вдруг – во что он, впрочем, не верил – им займется Шариатская госбезопасность. Или, скажем, ее родня… Если чеченка связалась с грязной русской свиньей, тогда и она заслуживает наказания! Аллах акбар!..
Парень стоял набычившись, закрывая собой Малику и с ненавистью глядя на главаря бандитов.
– Не трогай ее!
– Сыно-ок!.. – надрывался голос из толпы.
Было очевидно, что мать этого безумца тоже выбежала б сюда, но ее удерживали односельчане. Вот только рот закрыть не могли.
– Не трогай!..
Славик очень хотел выглядеть мужественно и решительно. Однако это получилось у него нелепо и смешно. Он был мертвенно бледным, по лицу стекали крупные капли пота, его кулаки были сжаты, однако как-то нестрашно сжаты!.. Да и сам он, бедно, по-деревенски, одетый, худой и нескладный юноша, рядом с откормленным, добротно экипированным бандитом смотрелся неубедительно.
Ибрагим откровенно расхохотался.
– А то что будет? – издевательски спросил он. – А, щенок паршивой собаки?..
– Слави-ик!..
Бандит демонстративно шумно потянул в себя носом воздух, втягивая в себя содержимое носоглотки, собрал во рту побольше слизи и громко харкнул ею в лицо заступника. Белая и густая, похожая на сопли, она ляпнулась возле носа Славика, размазавшись на его губы. Того передернуло, он начал торопливо стирать плевок ладонью. На глазах обозначились слезы отчаяния, обиды и осознания собственного бессилия.