Страница 10 из 17
На счастье, мой приблудный принц значился в самом верху объемного списка.
– Его высочество, наследный принц Модуляр, отважный Ратомир со спутниками!
Я мысленно крепко пожал руку Балору. Так-то по праву сильного должны были меня вперед чужестранца вызвать. Но раз записан я был всего лишь в спутники, значит, и Вовур с сыном не спешат глаза путешественнику раскрывать. Кто знает, что именно просить пришел. И зачем.
Мы вошли. Первый – его высочество, блистающий вынутым со дна жреческих баулов расшитым золотом кафтаном и давленой кожи высокими сапогами. Высокий и статный. Причесан, умыт и с мечом на боку. С улыбкой до ушей и тревогой в глазах.
Следом кому-то-брат. Скромно опустивший голову и сложивший невинно колбаски пальцев на пузике. И с носом по ветру.
Потом уж я. Не чета Ратомиру. Воробей в стае петухов. В лесном камзоле из кожи с кротовьим подбоем, в простеньких штанах и мягких, оленьей кожи, сапогах. На голову ниже чужеземца и в два раза тоньше. И из оружия только нож в сапоге. Да еще угроза в глазах. Не всех княжич предупредить успел, пришлось и мне глазками поблестеть.
Сам-то князь уже лет десять как вдовец. Так что по правую руку от Вовура, конечно, сын и наследник с супругой. А вот дальше принца и усадили. Нас с Парелем вообще к нижнему столу проводили, где обычно купцы из не слишком важных, отличившиеся воины да мастеровые располагались. Вот только ни к кому из них личного слугу не приставили. А у нас за спиной тут же встал Велизарий. Ратомир глянул сверху, чуть кивнул и тут же отвлекся на соседа – воеводу ростокского. Похоже, два воина быстро нашли общие темы для разговора.
Люди продолжали входить. Вскоре лавки у обоих, верхнего и нижнего, столов были заполнены. Поварята понесли на разносах всевозможные блюда. Виночерпии разлили напитки по кубкам – вино на верхнем столе, пиво на нижнем.
Балор встал, произнес первый тост – что-то про гостеприимство. Ратомир пригубил, встал и ответил. Потом здравицы полились, как вино. А вино – следом за словами.
Я ел, мечтая о матушкином киселе, прихлебывал пиво и вполуха слушал азартное обсуждение урожая и цен на зерно, затеянное братом Парелем и его соседом по лавке. Причем жрец, к нашему с купцом вящему удивлению, прекрасно разбирался в том, о чем говорил.
Глаза блестели, движения становились порывистыми, щеки краснели. Гости стали вскакивать или даже переходить с места на место. Разговоры становились все громче… Князь развалился в кресле во главе верхнего стола и добрыми глазками сверкал из-под кустистых седых бровей.
Мой принц успевал любезничать с соседкой – молодой женой ростокского наследника, живо общаться с самим Балором и не забывал кряжистого воеводу. Серебряная тарелка перед чужестранцем никогда не пустела, а вот вино, сколько бы слуга ни заглядывал гостю через плечо, почти не убывало.
– Ха, – брызгаясь слюной, вскричал Парель прямо над ухом. – И это, уважаемый, ты называешь славным урожаем?! Да в модулярских селах, слава Всеблагому, в тот год, как Ратомиров отец в лучший мир отошел и его дядя на престол уселся, вдвое от того зерна собрали! И тыквы с репой по четыре штуки на телегах возили! А хмель столь ядрен был, что пиво, с него вареное, само б срамные песни спьяну пело, кабы у напитка святого рот был! Два лета назад то случилось. Может, и более того урожаи были, да только я с высочеством в странствия пошел…
– Брешешь, святая морда! – взвился купец. – Не видали такого, чтоб репы с тыкву росли! Как Спящие почивать улеглись, так и не было!
– Я брешу? – жрец аж задохнулся от возмущения. – Я брешу? Да как у тебя, отрыжка Спящих, язык-то повернулся?! Да, чтоб мне с места не сойти, ежели где сбрехнул!
Кому-то-брат и правда попробовал встать, да, видно, немало было уже выпито и ноги слушались слабо!
– Что съел? – обрадовался сосед. – То-то и оно, что брешешь!
– Да я… Да я… Ща как дам в ухо…
На всякий случай, я начал отодвигаться от распалившихся спорщиков. И уже подумывал, как бы незаметно улизнуть. Но вдруг заметил, как вдоль стены проскользнул старшина дружинников и, помогая себе руками, принялся что-то втолковывать князю. Причем это «что-то», видно, было столь интересным, что Ратомир с Балором отвлеклись от княжны и тоже прислушались.
Вовур внимал. Иногда что-то уточнял. Выслушивал ответ и искоса бросал взгляд в мою сторону. Уйти в такой момент – оскорбить хозяина терема. Я остался сидеть, елозя на месте от нетерпения.
Заметив, что воин собирается уходить, поманил башней торчащего надо мной Велизария.
– Гонца дружинного видишь? – не терпящим возражений тоном приказал я. – У выхода его дождешься. Скажешь, мол, Арч Белый спросить прислал. Пусть тебе доклад повторит. Вернешься – расскажешь.
Дворовый тяжело вздохнул, но ослушаться не посмел.
Кусок больше не лез в горло. За верхним столом активно обсуждали новость, жрец с купцом, обнявшись, распевали незнакомую песню на смутно знакомый мотив. В углу, распугав собак, кто-то кого-то обстоятельно валтузил. Пара гостей громко храпела под столом. Воины у входа поставили копья к стене, тыкали пальцами и громко смеялись, хлопая друг друга по плечам.
– Ну? – выдохнул я в лицо Велизария, стоило только тому, вернувшись, нагнуться ко мне. Поджидать моего разведчика оказалось неожиданно трудно.
– Деревенька есть на дубровицком тракте. Тырышкин Лог называется.
– Ну. Знаю.
– Оттель счас гонец прискакал. Староста ихний послал мальчонку на резвом коне.
– Да не тяни ты душу, – взмолился я.
– Сказывал – послы в Великий Росток идут. Завтрева к высокому солнцу должны к вратам подойти. Покуда господа посольские у старосты заночевали. А слуги с охраной за забором, на поляне, что прям у Дальней Вехи, лагерем встали. Сказывал, одной охраны у послов сотни полторы, да слуг еще пол-столько…
– Откуда послы-то? Злыдень!
– Дык, это. Ясно откуда. Оттудова, откуда и прынц ваш чужеземный. От короля Модулярскова, известно…
– Забавно, – я только и смог выговорить.
– Вы бы покушали еще, – вдруг напряженно зашептал парень. – Видно, окромя того калача, во рту и маковой росинки с зари не держали!
– Да-да, конечно, – рассеянно согласился я, отворачиваясь.
Велизарий куда-то делся. Парель выяснял с торговцем хлебом, кто кого больше уважает, и дело шло к очередной драке. Будущая княгиня Ростока успела покинуть пиршественную залу, а князь, княжич и принц о чем-то тихонько разговаривали. Воевода активно воспитывал воинов у дверей. На меня никто внимания не обращал – можно было скромно уйти.
Моя гигантская «тень» сказала, что посольство намерено прибыть в Росток к полудню. Вряд ли две сотни далековато забравшихся путешественников будут гнать коней. До деревеньки у Дальней Вехи путь недолог, всего-то часа три галопом на лошади. Значит, представители владыки Модуляр выполняли какой-то им одним ведомый план. Вопрос лишь в том, зачем они вообще потащились в такую даль от границ своей страны. Ратомир говаривал, что они со жрецом уже почти два года в пути. Выходило, что «посольство» в первую очередь – погоня.
Наконец, явилось с десяток дюжих молодцев, тут же принявшихся утаскивать и уводить подвыпивших гостей. Другие слуги потащили на кухню разносы с объедками. Обиженные собаки стаей ломанулись следом.
Князь встал, поймал мой взгляд и чуточку склонил голову, приглашая следовать за собой. Ратомир с Балором, продолжая оживленно разговаривать, уже выходили из зала. Я подскочил, тут же обругал себя за нетерпеливость, вздохнул и отправился за Вовуром.
Детинец на обрывистом берегу Серебряного озера появился еще при живых богах. Поколения ростокских князей что-то пристраивали, перестраивали, надстраивали. Острые двускатные крыши множились. Доходило до того, что в некоторых местах после ливня образовывались озера. В итоге терем, как и любое другое древнее гнездо владык, приобрел свойства лабиринта. Впрочем, жить в светлом тереме я не собирался, а князь прекрасно знал дорогу. Так что я, и не пытаясь запоминать путь, попросту старался не отставать.