Страница 4 из 12
- У меня проще, - чуточку смущенно пожимаю плечами и всем видом показываю, что впечатлён биографией столь бывалых людей, - В школе дзюдо и боксом, ну да об этом говорил уже. Иняз, немецкий отлично, английский неплохо. Руками... матушка одно время таскала за собой по всяким курсам - то кулинарией занимался, то горшки лепил. Всего по чуть-чуть нахватался, но ничего толком не умею, хотя и учусь быстро благодаря такой базе...
- ... В Европе ориентируюсь неплохо... ориентировался. Автостоп, путешествия на халяву, студенческие и молодёжные организации.
- Ну хоть что-то, - показательно вздохнул Аркадий Валерьевич.
***
Несколько дней выходил на охоту, пока не получил нансеновские паспорта.
- Учтите, господа, всё это ерунда - филькина грамота, предупреждаю компаньонов, вручая документы, - любая проверка вмиг раскусит, что если вы и русские, то очень уж подозрительные.
- Хоть что-то, - бормочет одну из любимых присказок Валерьевич.
- Сколько мы тебе должны? - Максим не пытается замять финансовый вопрос. Чуточку мнусь и называю цену.
- Однако! У твоего дедушки часы что, платиновые?
- Золотые. Были, - отвечаю чуточку суховато.
- Ладно, братка, - смеётся бандит, - живы будем, не помрём! Выкупим ещё часы твоего деда.
***
Тема заработка вставала всё острей. Мы всё так же ютились в заведении Мацевича и основная проблема заключалась в легализации - нансеновские паспорта это так, от случайного полицейского.
Незнание компаньонами немецкого языка делало невозможным устройство на более-менее приличную работу, которой не хватало самим немцам. Вакансий вообще немного, в стране сильная безработица.
И боевитые профсоюзы. Закрыв вакансию иностранцем, работодатель сильно рискует. Дозволяется нанимать не-немцев исключительно на неквалифицированную, тяжёлую или вредную работу. Обойти запрет можно, но для этого претендент на должность обязан иметь безупречную репутацию в глазах властей - это как минимум. Не наш случай.
Насколько скверно с работой вообще и трудоустройством для иностранцев в частности, можно проиллюстрировать хотя бы по белой эмиграции, окопавшейся в Берлине. Генерал фон Фусс, один из влиятельнейших чиновников Петербурга и особый друг царя, зарабатывает себе на жизнь, набивая папиросы. Германское происхождение генерала и немалые связи в эмигрантской среде помогают мало...
Генералы, полковники, члены Свиты и прочие блестящие вельможи работают таксистами (редкие везунчики!), поварами, жиголо , разводят кур, сколачивают гробы и гонят самогон на продажу. Содержащий заведение Мацевич считается в их среде редким счастливчиком.
В принципе устроиться на работу можно - шахтёром там или на торфоразработки. Можно завербоваться в Южную Америку, Австралию... но условием проезда всегда ставится подписанный контракт на несколько лет, не вдохновляющий людей из двадцать первого века.
Не вдохновляет он и белоэмигрантов, народ этот всё больше живёт прошлым, ожидая восстановления монархии. Есть конечно и трудяги, не боящиеся взять в руки кайло или пойти работать на завод, но их немного. Собственно, трудяги в большинстве своём либо вернулись после амнистии в Советскую Россию, либо давным-давно работают на заводах, шахтах и фермах по всему миру.
Эмигранты из дворян живут всё больше ожиданием да воспоминаниями о счастливом прошлом. Даже если подворачивается хорошая работа где-то в глуши, многие отказываются. Бояться уйти с политической сцены, пропустить шанс. Работают всё больше официантами, кухонными работниками, тапёрами и так далее. Непременно в крупных городах, близ основных тусовок бывших. И все ждут.
Ненависть к большевикам и неправильному народу у многих животная, психопатическая. Они разрушили привычную, уютную жизнь... Такие пойдут за любым бесноватым, пообещавшим даже не восстановление исконных прав и привилегий, а месть. Готовых палачей столько, что формировать карательные батальоны можно даже без идеологической обработки.
Не все такие и даже не большинство, но многие, слишком многие. Основная же масса бывших аморфна, живёт только прошлым. Вздыхают и целыми днями обсасывают сладостные воспоминания. Не живут, а существуют.
***
- Час работы, - от двери сказал Максим, протягивая буханку хлеба, - помог в булочной мешки разгрузить и вот.
Бандит криво улыбается, ситуация его совсем не радует. Человек привык к красивой жизни и готов рисковать ради этого, но только в привычных условиях. Здесь и сейчас все русские на виду, а уж как выделяемся мы среди русских... Тем более, что он не карманник и не квартирный вор, а силовик и отчасти переговорщик.
Там он мог давить как физически, так и (прежде всего) психологически. Козырять именами авторитетов, опираться на связи среди криминала и полиции, привлекать по необходимости пехоту. А главное - дома он знал все лазейки в законе и все уловки. Здесь же нужно начинать фактически заново, из активов только физическая подготовка, опыт (который может сыграть и в негативном ключе) и характер. Не факт, что получится.
Максим пытается потихонечку подрабатывать - не столько ради заработков, сколько ради вживания. Появились знакомые в разных кругах, всё больше среди немцев. Белогвардейцев он избегает и как мне кажется - брезгует.
- Прекрасно, - оживился Аркадий Валерьевич, - а я вот шпика раздобыл, сейчас и пообедаем.
- Откуда?! - Удивляется Макс, - ты ж из заведения не выходил?
- Хе-хе! - Валерьевич стучит себя согнутым указательным пальцем по виску, - отсюда! Руками работать я зарёкся ещё в девяностом, только головой. Обкашлял с Мацевичем пару схемок на тему как уменьшить налоговое бремя, ну и... разрекламировал.
Не вслушиваясь, встаю с продавленной панцирной кровати и иду на кухню за кипятком. Узкий коридор с облупленной штукатурной и тусклой лампочкой впереди картина привычная. Недостаток освещения скорее достоинство... хотя бы тараканы в глаза не бросаются. А их здесь много, никакая отрава не спасает.
Кухонька крохотная, на ней возится сам Мацевич с дочкой, редкостно некрасивой особой с умными глазами. Несмотря на непривлекательную внешность, женихов и поклонников у Веры хватает. Или лучше сказать, поклонники не у девушки, а у заведения отца? Не сказать, что умная девушка счастлива от такого успеха, но выйти замуж исключительно по любви ей вряд ли светит.
- День добрый, - приветливо здороваюсь с ними, разгоняя ладонью клубы жирного пара перед лицом, - кипятку можно? Чаю вот решили попить.
- Да берите, - отставной капитан дёргает подбородком в сторону чайника на плите, - опять у себя?
Пожимаю плечами и ретируюсь. Сложно выдерживать дистанцию между почти приятельством и не лезь в душу.
- Травки для заварки возьми, - вдогонку кричит Мацевич. Милейший человек... если не знать про палаческое прошлое. Капитан лично пытал и убивал не только пленных красноармейцев, но и членов их семей и просто подозрительных. Среди берлинских белогвардейцев подобных типов немало.
Обедаем у себя в каморке, рассевшись на кроватях и положив еду на единственный колченогий стул. Максим травил тюремные байки, щедро делясь ненужным опытом.
- Ты слушай, молодой! Пригодится!
- Не дай бог!
Ржут вдвоём...
- Слушай, молодой, слушай! - Наставительно вещает Аркадий Валерьевич. Они с Максимом крепко недолюбливают друг друга, но против меня играют в одной команде. Ненавязчивая, но постоянная долбёжка авторитетом возраста и опыта.
Против человека менее бывалого пожалуй и сработало бы... Но делаю вид, что действует, пусть утешаются мыслью, что привязали такого полезного и лоховатого меня к своим персонам. Пусть.
- Появилась возможность сделать нормальные паспорта, -откинувшись на кровать, сообщаю компаньонам после обеда, поглаживая заметно отросшую растительность на лице.
- Нормальные-нормальные или нормальные-фальшивые? - Голосом выделят Аркадий Валерьевич, - настоящие никак?
- Да легко! Испанский знаешь? Португальский? Влёт могу латиноамериканские паспорта организовать! В консульствах ими в открытую торгуют, при желании даже историю организовать могут! Хочешь стать идальго благородного рода, что живёт на территории Венесуэлы с двенадцатого века?