Страница 8 из 16
Завтрак с Арсением
Сегодня утром накрываю на три персоны:На себя, на мужа и на Тарковского.Он сидит, взлохмаченный и в кальсонах, —А вы его знали – таковского? «Арсений Александрович, не стесняйтесь,Возьмите вилку, Вы знаете, где лежит».Он к руке моей медленно прикасается,А после на всех раздает ножи. Мы приступаем к завтраку, крошим хлебНад оранжевым глазом яичницы.А мне так неудобно за бардак на столе,Что перевожу разговор на личности. Говорю: «Арсений, какие Вам снились сны?Я видела сегодня нечто необычайное.Сияние вод, головокруженье блесны,Волны голубой головы качание.То озеро было, нет, это была лагуна —Голубая настолько, будто бабы забыли стирку,Заболтались, заснули, просыпали синьку,Общей массой больше чем два вагона.И синька набухла, и растворилась,И воду окрасила, как раскраску детскую,А бабы горлопанили и голосили,Что зря поистрачено средство… Такой была чистой вода лазурная,И небо – непритязательным.Все мои беды казались вздорными,Заботы – необязательными. И так мне плылось, а ведь я, Арсений,Плавать-то – и не умею вовсе!Так весело было, знаете, просто весело,Как сбежать среди дня из офиса. Но главное, кто-то со мною был,Кто-то плыл параллельной октавой…А проснувшись, я совершенно забыла,Кто там со мною плавал». И Арсений Александрович шевелит губами,Будто сам вспоминает какой-то сон,Может, он тоже когда-то и с кем-то плавал,В воде голубой бултыхался он. Но вместо ответа он вдруг поднимает руки,Весь коченеет и превращается в дерево,Становится шумом, высокочастотным звуком,Вселенной, Землей, Ватиканской империей.И съеживаться начинает до размеров томика,Истончается, стачивается, весь белеет… Я молча встаю, освобождаю в серванте полку.«Не трогай Тарковского, он болеет», —Кидаю мужу рассеянно через комнату,Муж еле кивает и допивает чай. Озеро тает, сознаньем привычно схлопнуто,Опавшие листья в тарелке моей молчат."Понимаешь, такое дело, тут – плачь, не плачь…"
Понимаешь, такое дело, тут – плачь, не плачь,Но – возьмешь стакан, если хочешь пить.Расскажи-ка мне, птица, угрюмый грач,Как же дальше-то с этим жить?Вроде прост стакан, не хрусталь, – стекло,В подстаканнике тусклом, недорогом.Только что, скажи, из него стекло,Что такое, ответь, из него стекло,Чего нет ни в одном другом? Там вода – не вода. Не вино и не спирт,Не огонь, а – разжиженный кислород.Расскажи-ка мне, птица, где воздух спит —Не проворонить бы случаем поворот!Как легко – дневать, подавив зевок.А не спать совсем – ты поди ж, хитро.Но чьим пухом набиты перины его,Чьим же пухом набиты перины его,И чье кружится здесь перо? Если б тот стакан – вполовину пуст…Но внезапно – дна застекленный дом.В нем – для птицы угрюмой чернеет куст,Моего лица отраженье в нём.Отраженье пьет ледяную зыбь,Обирает с птицы созревший пух.А в стакане – стайки воздушных рыб,Золотые стайки воздушных рыбИ невидимый их пастух."Немощность слов «не могу»…"
Немощность слов «не могу»Чернеет дырой в снегу.Безнадежней иглы в стогу,Глупее сабо в пургу.Безразмерная, безраздельнаяИ безрадостная, как ни глянь —Сила слов этих – неподдельнаяИ прозрачная, как стакан. Я пред ними – как истукан.Я молчу и жую аркан.Потираю на шее след —От того, чего как бы нет. Отчего же я не бегу?– Не могу.Спальня
Лучше обойтись без слов.Слабый оклик будет лишним.Встань пораньше, приготовьИ ходи по дому тише. Тише, тише, спят в углуДве ноги твои большие.Две сведённые в дугуРуки, словно руль машины,Обхватив высокий лоб,Дремлют тихо в изголовье…Силуэт коленей – горб —Повторит округлость брови.Ты устал и должен спать.Жизнь измяла, как бумагу.Как в корзину, на кроватьСо стола смахнув, с размахуТело бросила и ум…Ты, конечно, неповиненВ том, что половина думВ сонной бродит половине.Спальня – царствие глухих,Бытие теней застывших. Просто будь одной из них.И ходипо домутише."Русая девочка Поля…"
Русая девочка ПоляСтоит посреди болотаИ жадно и жадно пьетСитцевое ее платьеНасквозь пропиталось тинойНо гниль не попала в ротНо ей все равно кажетсяДа да до сих пор кажетсяСтранный тугой животПлатье не помоглоЧто-то попало внутрьЛягушка внутри живетНаверное это лягушкаСовсем не моя бабуляСмотрела тогда в упорГлазами внутри навыкатеКвакающей гортаньюПомнится до сих порРусая девочка ПоляСтоит посреди кухниИ лижет и лижет столНа который она бессовестноСахар песок просыпалаМирный песок простой.