Разрушенный дворец

Гриер останавливается в коридоре.

– Окружному прокурору, чтобы доказать преступление, нужны средства, мотив и возможность его совершения. Брук ударилась головой о камин с такой силой, что череп отделился от позвоночника. Ты большой и сильный, тебе нравится бить людей. У них есть видеозапись, на которой ты появляешься в нужный период. И у них есть мотив. О, кстати, и Элла Харпер.

Я напрягаюсь.

– Что с ней?

– Держись от нее подальше, – ровным голосом отвечает Гриер. – Она твоя самая большая слабость.

Глава 8

Когда я добираюсь до школы, Рид уже ждет меня на ступеньках парадной лестницы. Сейчас нет Истона, но я даже рада этому, потому что смогу побыть с Ридом наедине, особенно учитывая, что случилось вчера. После разговора с Каллумом и Гриером он был угрюмым и замкнутым и впервые за долгое время не остался спать в моей комнате. Я не умоляла его остаться, но заставила поговорить со мной.

Он рассказал не очень много, но, похоже, адвокат тревожится из-за драк Рида, и еще его беспокоит, что тот отсутствовал почти час перед тем, как появиться в особняке Ройалов после того, как уехал из пентхауса.

Если честно, мне это не совсем понятно. Что такого, если Рид отправился домой не сразу? Это же не значит, что он занимался чем-то подозрительным, тем более когда копам известно, что он покинул пентхаус спустя двадцать минут, как вошел туда.

И все же, раз Гриер и Каллум так сильно нервничают, это, должно быть, очень важно. Именно об этом я и завожу разговор, поприветствовав Рида поцелуем.

– Я все никак не могу понять, почему так важен этот час, когда ты просто катался по городу?

Его глаза темнеют, отчего вкупе с незаправленной рубашкой и расстегнутым пиджаком он становится похож на типичного «плохого мальчика». Прежде меня никогда не тянуло к парням такого типа, но Рид в этом образе кажется просто неотразимым.

– Он ничего не значит, – отвечает Рид.

– Тогда почему адвокат так из-за этого беспокоится?

Рид пожимает плечами.

– Не знаю. Но я не хочу, чтобы ты из-за этого беспокоилась, ладно?

– Я не могу не беспокоиться. – Я медлю в нерешительности, потому что не хочу снова поднимать эту тему, зная, как она бесит Рида, но ничего не могу с собой поделать.

– У нас еще есть время, чтобы сбежать, – умоляющим голосом говорю я, оглядываюсь, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает, и затем перехожу на шепот: – Я не хочу сидеть здесь и ждать, пока тебя упекут за решетку.

Его жесткий взгляд теплеет.

– Детка, этого не случится.

– Откуда ты знаешь? – Меня охватывает ощущение беспомощности. – Я уже потеряла очень важного для меня человека и не хочу потерять еще и тебя!

Вздохнув, Рид притягивает меня к себе и целует в лоб.

– Ты меня не потеряешь.

Его губы находят мои, и Рид проталкивает язык мне в рот, отчего у меня перехватывает дыхание и подгибаются колени. Я хватаюсь за его бицепсы, чтобы не упасть.

– Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю, – шепчет он мне в губы. – Будь сильной для меня, ладно? Мы не будем убегать. Мы останемся и будем бороться.

Я не успеваю ответить, потому что мое внимание привлекает звук подъезжающего автомобиля. Оглянувшись, я вижу, как на огромной подъездной дорожке перед главным зданием школы останавливается полицейский автомобиль.

Мы с Ридом оба замираем на месте.

– Они приехали за тобой? – со страхом спрашиваю я.

Его лицо снова становится мрачнее тучи, взгляд синих глаз прикован к машине.

– Не знаю.

Рид мрачнеет еще больше, когда из машины со стороны водителя вылезает коренастый лысый мужчина.

– Вот дерьмо!

– Ты его знаешь? – с шипением шепчу я.

Рид кивает.

– Детектив Казинс, один из тех копов, которые меня допрашивали.

О боже. Это нехорошо.

Естественно, как только Казинс замечает нас на ступеньках, то тут же подходит прямо к нам.

– Мистер Ройал, – холодно приветствует он Рида.

– Детектив, – таким же холодным тоном отвечает Рид.

Несколько секунд мы стоим в напряженном молчании, но потом детектив переводит свой неприятный взгляд на меня.

– Элла О’Халлоран, если не ошибаюсь?

– Харпер, – огрызаюсь я.

Он закатывает глаза – на самом деле – что, на мой взгляд, несколько грубо.

– Что ж, мисс Харпер, вы этим утром первая в моем списке.

Я, нахмурившись, смотрю на него.

– Что еще за список?

– Свидетелей. – Казинс кажется очень довольным собой, улыбаясь мне. – Директор разрешил мне провести опрос свидетелей в его кабинете. Прошу, следуйте за мной…

Я остаюсь на месте. Каллум уже предупредил меня, что может произойти нечто подобное, так что я к этому подготовилась.

– Простите, но нет. Любые разговоры с представителями полиции должны проводиться только в присутствии моего опекуна, – я улыбаюсь ему в ответ с не меньшим самодовольством, – а также моего адвоката.

Детектив прищуривает глаза.

– Понятно. Значит, так и будем действовать. – Он коротко кивает. – Тогда я, пожалуй, свяжусь с вашим опекуном.

Сказав это, он протискивается мимо нас и исчезает в дверях парадного входа.

Как только детектив уходит, моя маска самоуверенности спадает, и я тут же поднимаю глаза на Рида.

– Сегодня он будет опрашивать свидетелей? Кого?

– Понятия не имею, – мрачным тоном отвечает он.

– Боже, Рид, это очень плохо! Очень-очень плохо!

– Все будет нормально. – Но в его голосе не слышно прежней уверенности. – Пойдем. Нам нужно успеть на урок. Напиши мне, если будут какие-то проблемы, ладно?

– А у меня могут быть какие-то проблемы? – с опаской спрашиваю я.

Его ответ звучит таинственно:

– Аборигены неспокойны[2].

Наш разговор и внезапное появление детектива Казинса ничуть меня не утешили, и я думаю, Рид это понимает, но все равно натягивает на лицо улыбку и провожает меня до класса, как будто все супер. Быстро поцеловав меня, он уходит в противоположном направлении. Я же не могу избавиться от беспокойства. Оно накрыло меня словно толстое одеяло, и, когда я захожу в класс по химии и сажусь на свое место, рядом с Истоном, видно, что я в отчаянии.

– Что случилось? – тут же спрашивает Истон.

Я наклоняюсь и шепчу ему на ухо:

– Приехали копы, будут спрашивать народ про Рида.

Истон остается невозмутимым.

– В школе никто ничего не знал про Рида и Брук, – шепчет он мне в ответ. – Эти допросы ничего им не дадут.

Я украдкой оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

– Но все в школе знают о его драках. – И тут мне в голову приходит еще одна мысль. – А Саванна знает про Дину.

Истон хмурится.

– Это не имеет никакого отношения к Брук.

– Нет, но они могут повернуть все в свою пользу. – Я заламываю руки, потому что страх вернулся, и он еще сильнее, чем прежде. – Если они узна́ют, что Дина шантажировала брата Рида, то могут придумать какую-нибудь безумную историю о том, что Рид приехал в пентхаус к Дине, но вместо нее убил Брук.

Безумная мысль, но весьма вероятная, потому что на лице Истона проступает тревога.

– Черт.

– Если они будут допрашивать Саванну, как думаешь, она им что-нибудь скажет?

Он медленно качает головой.

– Я… так не думаю.

Мне этого недостаточно. Ни капельки.

– Мы вместе ходим на английский, он как раз следующим уроком. Я поговорю с ней.

– И что? Пригрозишь, что сломаешь ей ноги, если она пикнет? – Истон выдавливает из себя вялую улыбку.

– Нет, но я постараюсь донести до нее, как важно не упоминать про Гидеона и Дину.

– Сэв ненавидит Ройалов, – устало говорит он. – По-моему, ты вряд ли убедишь ее держать язык за зубами.

– Может, и нет, но я все равно собираюсь попытаться.

После химии я несусь на второй этаж, чтобы перехватить Саванну Монтгомери до того, как она войдет в класс английского.

2

Эта фраза была использована во время заседания парламента Новой Зеландии в 1868 году и описывала непокорные племена британских колоний, впоследствии став крылатым выражением.