Порочный праздник (ЛП)

– Пришла еще за вином, – объяснила Вэл, доливая себе красного. Она едва отпила из бокала. Она пришла сюда не для этого. Она за ними шпионила.

– Ну, ужин почти готов, – сказала Кловер. – Мы скоро принесем еду.

– Мне жаль, что мы не познакомились с твоей дочерью, Эрик, – сказала Вэл, не принимая во внимание намек Кловер. – Я надеюсь, она не очень по тебе скучает.

– Ей семнадцать. Неделя вдалеке от меня – каникулы для нас двоих. Но вы как-нибудь с ней познакомитесь, уверен.

– Семнадцать. Трудный возраст, – сказала Вэл. – Она тебя выматывает?

– Больше нет, – ответил Эрик, открывая духовку, чтобы проверить хлеб. Все готово. Он надел кухонные рукавицы и вытащил форму. – У нее были небольшие проблемы некоторое время назад, но работа у Кловер пошла ей на пользу. Помогла направить ее энергию в нужное русло.

Кловер взяла кастрюлю со сладким картофелем, и они втроем пошли к столу, накрытому красивой белой скатертью и оранжево-октябрьскими салфетками.

– Проблемы с мальчиками? – решила угадать Вэл, раскладывая полотенца для горячей посуды.

– Если бы. Это делают нормальные подростки. Нет, моя дочь вступила в онлайн-группу экотеррористов и подожгла фабричный склад, – объяснил Эрик. И тут все замолчали.

– Что она сделала? – переспросила Вэл. Эрик еле заставил себя не улыбаться. Рути всегда умела вызывать сильную реакцию, даже если ее не было рядом в этот момент.

– Поджог, – повторил Эрик – Она совершила поджог. Но из благородных целей. Она бы сбежала из дома, если бы узнала, что я покупаю яйца, которые несут куры в клетках. Строили новую фабрику-ферму, и группа, в которую она вступила, решила сжечь ее до открытия. Это был протест. Она поклонница природы.

– Так она участник экологического движения? – спросил Дэвид.

– Нет, она буквально поклоняется Матушке Природе, – сказал Эрик. – Неоязычница, как она себя называет. Но она может поклоняться кому угодно, мне все это не важно, пока она убирает в своей комнате и ее никто не арестовывает.

– Ну. – Вэл несколько раз моргнула. – Какая интересная у вас дочь. Наверное, вы вздохнете с облегчением, когда она поступит в колледж. Нео-язычники ходят в колледж?

– Моя планирует, – ответил Эрик.

– И эта девочка работает на тебя? – уточнила Вэл у Кловер.

– Она моя помощница в теплице. Она мой лучший работник.

– Я не знаю, что бы мы делали без Кловер, – признался Эрик, раскладывая вилки, ложки и ножи на салфетки, которые разложила Кло. – Рути получила испытательный срок за поджог склада, и нам пришлось заплатить десять тысяч долларов в качестве возмещения ущерба. Она опустошила свои накопления, и ей пришлось устроиться на работу, чтобы заплатить все остальное. Никто не хотел брать ее на работу из-за наказания, но, если бы она не получила работу, ей, вероятно, пришлось бы отбывать тюремное заключение. Все, что заботило Рути – это планета и природа, и поэтому я подумал, что кто-то в теплице мог бы ее нанять. Кловер была единственной, кто решил дать ей шанс. Не знаю почему, но я это очень оценил. По многим причинам. – Он подмигнул Кловер.

– Она такая умная и активная, – сказала Кловер. – Просто нужно было направить энергию в другое русло.

– Ваша дочь – волшебный работник, – похвалил Эрик Вэл, надеясь противостоять подколкам ее семьи с помощью комплиментов. – Рути вернулась с собеседования и сказала, что Кловер самая прекрасная женщина, которую она встречала. Я спросил, почему, и она ответила: «Кловер сказала, есть два способа изменить мир к лучшему – можно разрушить плохое или создать хорошее. Я думаю, что хочу сосредоточиться на хорошем». После этого она стала идеальным ребенком. Все благодаря Кловер.

– И тебе, – добавила Кловер, немного краснея и впервые за день искренне улыбаясь. – Ей очень повезло, что у нее есть ты. Как и мне.

– Ей да, – подтвердил Эрик. – Я говорю ей об этом все время. В конце концов, она поверит.

– Она уже верит. – Кловер чмокнула его в щеку и пошла за бокалами. Может быть, у них получится все пережить.

– Как это мило, – произнесла Вэл. – Дэвид, мы могли бы удочерить нео-язычницу-террористку.

– Ну, – сказал Дэвид, поднимая бокал в честь тоста. – Лучше, чем ничего.

– Даже не знаю, – сказала Вэл, нервно улыбаясь.

Эрик вздрогнул, потому что стеклянный бокал в руках Кловер упал на пол и разбился на миллионы осколков.

– Черт, – выругалась Кловер.

– Стой на месте, – приказал Эрик. – Я принесу метлу и полотенце.

– Ты сходи и проверь индейку, Эрик, – сказала Вэл. – А я помогу Кловер все убрать. Наша растёпа все сегодня бросает. Слишком много вина?

– Это был мой первый бокал, – ответила она. Кловер сильно побледнела. Неужели разбитый бокал так сильно ее напугал? Эрик посмотрел на нее, но она не встречалась с ним взглядом.

– Хм, я тогда проверю индейку, – пробормотал он. – Наверное, уже готова.

Он был один на веранде, как вдруг вышла Кловер.

– Мне так жаль, – попросила она прощения, и, казалось, что вот-вот заплачет. – Не могу поверить, что моя мама сказала так о Рути. Я не могу…

– Кловер, все в порядке, – прервал ее он. – Я в порядке. Рути этого не слышала. Она в порядке.

– А я вот нет, – призналась Кловер.

– Знаю, милая. Слушай, я собираюсь принести индейку. Все будут ее есть, и это займет их. Мы справимся. Просто держись.

– Мама сказала кое-что на кухне.

– Что она сказала? – спросил Эрик, сохраняя голос спокойным. Кловер же почти теряла самообладание. Он ее не винил. Он был готов закинуть ее на плечо, вынести к грузовику, уехать в закат и никогда не позволять ее семье приближаться к ней снова.

– Я сказала ей, что не нужно говорить такие вещи о Рути, что мы с тобой только начали встречаться и даже шутить о том, что Рути станет их внучкой неуместно. А она сказала: «Я желаю тебе лучшего, дорогая. Приемные дети всегда занимают второе место, а мы хотим, чтобы они занимали у тебя первое».

– Черт, – выругался Эрик, моргая. – Жаль, Рути тут нет. Она бы всех поставила на место.

– Рути не второго сорта, – сказала Кловер. – Она лучшая. Твоя дочь абсолютно точно лучшая.

– Я знаю это, и ты тоже, и Бог тоже, и Рути. Какая разница, что твои родители этого не знают?

– Мне есть разница, – заметила девушка. – Есть, Эрик.

Он попытался сказать что-то в утешение, но было уже поздно. Она вернулась в дом.

Эрик принес индейку на блюде и взял разделочный нож и вилку.

– Хочешь, чтобы я порезал? – спросил Хантер.

– Моя индейка, – сказал Эрик. – Мой нож.

– Ты мужчина, – не стал настаивать Хантер, поднимая руки. Кловер расставила все тарелки, и все заняли свои места. Хантер сел во главе стола.

– Ты сел на место Кловер, – сказал Эрик.

– Я? – спросила Хантер. – Я всегда сижу во главе стола дома.

– Все хорошо, – попыталась успокоить его Кловер. – Я пересяду. – Она взяла свой новый бокал вина и переставила его на место рядом с Эриком, который уже хотел рассказать Хантеру, что на этом месте он трахал Кловер в прошлый понедельник. Лучше думать об этом, чем о том, чтобы пырнуть Хантера ножом.

– Так как твой бизнес, сестренка? – спросил Хантер. – Ты продала много цветов в этом году?

– Цветов, деревьев и оборудования для сада. – Она подняла бокал и отпила. Эрик видел, как трясутся ее руки, но у нее хорошо получалось изображать хорошее настроение. – Вообще-то у меня новость.

– Хорошая? – спросила Келли, сидевшая напротив.

– Хорошая, – подтвердила Кловер. – «ПНВ Гарден Сапплай» предложили купить мой бизнес. До понедельника у меня есть время, чтобы все обдумать. Но это хорошее предложение.

– Сколько? – спросил Хантер, наклоняясь и улыбаясь.

– Пять миллионов, – ответила Кловер.

В комнате воцарилась тишина, как та, когда они узнали о том, что дочь Эрика – преступница.

– Пять миллионов долларов? – переспросил Хантер.

– Да, – произнесла Кловер.

– Иисусе… – Хантер откинулся на спинку стула. – Я не знал, что твой бизнес представляет ценность.