Голос ангела

– Мистер Рид? – Голос принадлежал Дону Брауну. Его Николас узнал без особого труда.

– Это я, – быстро ответил мужчина.

– Я звоню вам по поводу Джареда Тейлора, – продолжил Браун. – Мы закончили осмотр и пришли, увы, к не самому радостному заключению, которое подтвердило мой предварительный диагноз!

Николас, нахмурившись, вслушивался в слова врача и мрачнел все сильнее с каждым его новым словом, а когда тот распрощался, то едва сдержался, чтобы не запустить телефоном в стену, где висела картина с изображением морского пейзажа – копия одной из работ Кармайкла «Жестокий шторм»[6] – одна из любимых картин Рида. Видимо, только это и сдержало продюсера от резкого движения, хотя изображение на картине полностью соответствовало его внутреннему состоянию.

– Вот черт! – только и сказал Рид, когда телефон зазвонил снова.

«Кто там еще!» – подумал со злостью Николас и посмотрел на имя, высветившееся на дисплее. Снял трубку.

– Да?

– Рид, это я! – раздался веселый голос Лероя.

– Я уже понял! – ответил Николас.

– Что с твоим голосом? Что-то случилось? – встревожился друг.

Рид вкратце пересказал происшествие.

– И что теперь делать? – спросил Мартин.

– Этот идиот отправляется на лечение. Порванная связка – это не простуда! – ответил Николас.

– Я это понимаю, – проговорил Лерой, – но, насколько я знаю, у вас скоро начинается программа! И что группа будет делать без Джара?

– Именно, – вздохнул Рид, – как оказалось теперь, Тейлор незаменим. Где я еще найду такой голос, как у него! – едва сдержался, чтобы не грохнуть кулаком по столу.

– Записей его партий нет? – поинтересовался Мартин.

– Если бы! – Пальцы Рида забарабанили по поверхности стола. – У нас несколько совершенно новых вещей, и мы еще не успели их проработать. Ждали, пока голос Джареда восстановится…

– У тебя будут проблемы! – ответил Лерой, решив пока не напоминать другу о маленькой певчей птичке из бара на краю города. У Рида и так полным-полно проблем. После поговорят, если Николасу удастся все решить. Теперь ему предстояло переговорить со спонсорами группы, и отчего-то Лерою казалось – это будет нелегко. В группу вложены большие деньги. Она популярна, и эта популярность растет, как тесто на дрожжах, малейший промах будет стоить Риду должности, а музыкантам – рейтинга.

– Ладно, не буду тебя отвлекать! – сказал Лерой. – Если будет нужна моя помощь – обращайся.

– Ок! – ответил Рид. Он был намерен сейчас созвать совет и пригласить спонсоров, чтобы обговорить сложившуюся ситуацию. Джареду нужно срочное лечение, иначе глупец может навсегда лишиться своего голоса из-за пустого бахвальства. Рид понимал, что это не просто проблема – это огромная проблемища и для него, и для двоих оставшихся парней «FA».

– Ладно, созвонимся! – сказал Николасу Лерой и дал отбой.

– Созвонимся, – ответил в пустоту мужчина и положил телефон на стол. Он медлил всего пару секунд, а затем снова взял мобильный и принялся звонить. Медлить нельзя. Он должен оповестить всех, кто задействован в проекте «FA». Возможно, вместе они найдут решение появившейся проблемы, хотя сам Рид его пока не видел. Найти подобный голос было просто невозможно, но они должны попытаться сделать это. На кону огромные деньги, и если проект провалится, то Рид станет банкротом. А вот этого Николасу хотелось меньше всего.

– Алло! – услышал он ответ на первый звонок и начал говорить.

Дома царила тишина. Я тихо прикрыла двери и скинула на коврик свой рюкзак, а затем разулась и поставила кроссовки в угол.

Ночь светила в окна вывесками дома напротив. Там находился какой-то ночной бар, который по чистой случайности или везению располагался в подвальном помещении, и в результате музыка и шум почти не мешали спать. Только этот свет, слишком яркий, пробивающийся через самые плотные шторы… Ну да, я уже давно научилась спать даже с такими помехами. Когда устанешь, это кажется мелочью. Помню, прошлая квартирка, которую мы снимали, располагалась у станции метро, рядом с тем местом, где линия на несколько сотен метров выходила из-под земли, чтобы после снова уйти в свою подземную нору, прогремев колесами по рельсам, но я ухитрялась спать даже там. Здесь же иногда случались драки, порой кто-то орал, часто тарахтели машины, бились пустые бутылки, но все, как говорится, познается в сравнении.

Устало прошла в комнату и, не включая электричества, осмотрелась. Света, льющегося из окна через занавески, хватило, чтобы увидеть фигурку тетушки, которая свернулась на старом диване, укрывшись пледом, таким же старым, как сам мир.

«Надо купить пару хороших одеял!» – напомнила себе. Скоро придет осень. Снова начнутся проливные дожди, и в комнате станет сыро и холодно. О грядущей следом за осенью зиме вообще пока не хотелось вспоминать.

– Алекс? – Шепот тетушки заставил меня вздрогнуть.

– Ты опять так поздно!

Я присела на корточки у дивана и посмотрела в лицо Ханны. Игра света и тени сделала ее старше, чем на самом деле. Сейчас я угадала такую же усталость в глазах тети.

– Я принесла деньги! – ответила я и улыбнулась. – Братец-кролик давно уснул?

Ханна зевнула и приподнялась на диване. При этом плед сполз с ее груди, обнажив ночную сорочку – пережиток прошлого, в моем представлении, но такую необходимую вещь для сна – в ее.

– Еще в десять часов, – ответила тетушка. – А сейчас сколько времени-то? – Она встрепенулась. – Ты же, наверное, хочешь есть! – Ханна встала на ноги, нащупав домашние тапочки с длинными кроличьими ушками, что волочились по полу, когда она ходила.

– Я бы не отказалась от чашки сладкого чая, – произнесла я, – но ты лучше спи, я сама…

– Нет! – Ханна покачала головой. – Я сейчас поставлю чайник и все сделаю. Немного поговорим… – И направилась в сторону кухни, оставив меня в темноте комнаты.

Я поднялась на ноги и оглянулась на светлый прямоугольник двери, ведущей в спальню брата. Несколько секунд медлила, а затем шагнула вперед и осторожно, стараясь не производить лишних звуков, открыла двери и заглянула внутрь комнаты.

Томас спал на своей постели, как и всегда, в привычной позе – раскинув руки в стороны. Его дыхание было спокойным, равномерным, и я, невольно улыбнувшись, шагнула в комнату, крадучись, чтобы не разбудить брата.

В свои двенадцать он выглядел значительно младше. Худенький, с копной густых темных волос…

Не удержавшись, наклонилась к мальчику и легко, почти неощутимо, поцеловала его в лоб, а затем на цыпочках вышла из спальни, осторожно прикрыв за собой двери. А спустя пару минут, вымыв руки и лицо, уже сидела на кухне, глядя, как Ханна разливает по кружкам свежезаваренный чай.

– Вот, сегодня купила! – проговорила тетушка и выдвинула вперед пластиковую вазочку с кругляшками песочного печенья.

– Когда только успела? – улыбнулась устало я.

– Пока Томми смотрел мультики, сходила в маркет! – отозвалась тетушка и подула на чай. Легкий пар, идущий от поверхности чая, развеялся в воздухе, словно и не бывало.

Я положила на стол деньги и пододвинула их к Ханне.

– Завтра отдадим за квартиру! – пояснила. – Остального должно хватить, чтобы забить холодильник.

Ханна покосилась на стопку «кровных», затем посмотрела мне в глаза.

– Я схожу с утра, а ты выспись! – почти приказала она, и я кивнула, соглашаясь. Мне действительно стоило отоспаться и хорошо поесть, а там, после полудня, можно и выйти в парк с Томасом!

Вдохновленная этими мыслями, я не заметила, как стала моргать, сонно привалившись к стене у стола. Ханна положила руку мне на плечо, улыбнулась с пониманием.

– Иди спать! – сказала она.

Я кивнула. Усталость навалилась так внезапно, что я забыла рассказать тете о произошедшем сегодня со мной в кабачке. О нарядном мужчине, который попросил номер моего телефона.

«Забудь о нем, Алекс! – сказала себе, пока шагала к кровати, на ходу стягивая одежду. – Вряд ли он еще позвонит!» – И действительно забыла, повалившись устало на кровать. Я едва успела натянуть на себя одеяло, как провалилась в темноту. Сказались усталость и нервное истощение. Сны мне не снились уже давно, а вот сегодня приснилось нечто странное. Мне привиделось, что я стою на огромной сцене, освещенная огнями рампы. Впереди, словно море из вскинутых рук и голов, качается толпа, что пришла послушать меня.

6

Джон Уилсон Кармайкл – английский маринист.