Страница 11 из 58
А волки нетерпеливо топтались перед входом на карниз, но атаковать боялись.
Вожак первым успокоился, облизываясь, неотрывно смотрел на Сивого, беспокойно переступая с лапы на лапу. Потом сел и подняв голову к небу, завыл.
Морозный воздух плохо резонировал, но получалось всё-таки страшно и тоскливо.
- О - О - О - выводил он толсто и басисто... И в конце гнусаво запел: -У - У - У - и резко оборвал.
Голод злоба, жажда крови - всё слилось в этом ужасном вопле негодования и ярости!
Сивый сильнее застучал копытами и сделал резкое движение навстречу волкам. Стая встрепенулась, но олень благоразумно остался на площадке, злобно раздувая ноздри пышущие паром, угрожающе поводя тяжелыми рогами...
Прошло два часа...
День клонился к вечеру. Мороз крепчал. Серая муть, наползающая из-за гор, казалось, несла с собой обжигающий ледяной воздух.
Волки, свернувшись калачиком лежали рядом со входом на отстой, олень же, по - прежнему стоял.
Отчаянная гонка, голод, неистовый холод отняли у него много сил. Сивый, утратив ярость, крупно дрожал переминаясь с ноги на ногу стуча копытами по камню. Он истоптал весь снег на площадке и гранит скалы, проглядывал сквозь белизну снега чёрными полосами...
Иногда усталый зверь оступался споткнувшись и волки вскакивали, готовые напасть.
Но Сивый выправлялся, и хищники снова ложились в томительном ожидании, изредка тонко поскуливая.
А Сивый не мог лечь, не мог стоять на одном месте и потому, от долгого, бессмысленно долгого движения, начал уставать.
Изредка он заглядывал вниз, в пропасть, как бы примериваясь...
Время тянулось медленней и медленней. Неподвижно замерли вокруг отстоя заснеженные склоны кое- где покрытые серой щетиной кустарников и островами сосновых рощ...
...Человек вышел из-за заснеженного ельника и увидел впереди: отстой, белеющую кромку гребня на горизонте, редкие гнутые ветрами сосны с примороженной к хвое снежной пылью. Он остановился тяжело дыша, сел на поваленное весенней бурей дерево и сбросил рюкзак, а потом отдыхиваясь стал вглядываться в даль, стараясь увидеть зверей.
И действительно, вскоре заметил на вершине скалы, что-то серое и движущееся.
- Чёрт - выругался он.
- Если это изюбрь, то он должен быть коричневым, почти чёрным...
Охотник щурился, крутил головой и в какой- то момент различил голову и крупные рога.
- Ого, - воскликнул он - а ведь это олень и какой здоровый, да ещё и белый.
Помолчал соображая.
Вспомнил "Охотничьи рассказы" Черкасова.
"Да ведь это "князёк"! Так, их из-за необычного цвета называли. Чудеса! - протянул он.
- Похоже, что это тот самый сивый изюбрь, о котором мне уже рассказывали".
Такое чудо охотник видел впервые, хотя оленей встречал в тайге часто, да иногда и стрелять приходилось.
Однако сколько не вглядывался человек, волков увидеть так и не мог.
"Далеко ещё" - подумал он, но двигаться стал осторожнее, осмотрел ружьё и приготовил патроны с крупной картечью положив их поближе, в нагрудный карман.
Потом несколько раз на пробу прицелился, вскидывая ружье и быстро и привычно вставляя приклад одностволки в плечевую впадину.
Потоптавшись, спрятал рюкзак под дерево, попрыгал, проверяя не гремят ли патроны в карманах и не торопясь, насторожившись тронулся вперёд, стараясь прикрываться от скалы за крупными деревьями. Он по опыту знал, что олени видят очень хорошо.
- Тем более серые разбойники... А они где-то там, поблизости - шептал он, хотя до скалы было ещё далеко...
Человек плохо выговаривал слова, потому что от сильного мороза на его длинных усах под носом, образовались ледяные сосульки величиной с вишнёвые ягоды.
Эти "вишни" касаясь кожи носа, обжигали морозом и человек ругнулся. Оттаять их не было никакой возможности - язык больно прилипал к заиндевелой поверхности. Оторвать же "вишни" можно было только с усами...
...Сивый замерзал...
Он стал суетиться, бил копытами по камню, крутился на пятачке площадки, тяжело дышал, вздымая заиндевелые бока.
Волки тоже оживились. Они вскочили, перебегали с места на место, рычали и не отрывали пронзительных злых глаз от изюбря...
И тут Сивый решился. Он подошёл к краю обрыва, слева от входа на отстой, где, как ему казалось было пониже, потоптался зло взглядывая в сторону волков и вдруг, чуть присев на мощные задние ноги, опустил передние через кромку скалы и выждав мгновение, оттолкнувшись, прыгнул вниз, в неизвестность, привычно надеясь на силу и ловкость своего тела!
До этого, он уже не один раз прыгал на крутых склонах с уступа на уступ с высоты пяти - десяти метров. Но здесь было много выше и только мороз, волки и плохая видимость заставили его это сделать...
Волки такого не ожидали!
Первым среагировал вожак. Он, осторожно ступая прошёл по карнизу на опустевшую площадку, раздувая ноздри втягивал и выдыхал воздух. Но изюбря там уже не было, хотя запах его ещё сохранился.
Волк, опасливо почти подполз к краю пропасти и глянул вниз. И увидел широкую речную долину, заснеженные сосны, каменную осыпь прикрытую снегом и движущуюся фигурку человека...
Через секунду, снизу раздался крик:
- Эй!.. Э-ге-гей! - и хлестнул бич ружейного выстрела.
Волки бросились к выходу с площадки. Вожак ударил замешкавшегося молодого клыками разинутой пасти по загривку, рыкнул и намётом помчался прочь от отстоя, в гору! И за ним в рассыпную понеслись остальные пять.
Через несколько мгновений площадка отстоя опустела...
... Охотник, подойдя поближе, хорошо рассмотрел оленя, но волков не видел - они лежали за уступом, а до отстоя было ещё метров сто пятьдесят.
А когда увидел, что олень, примериваясь опускает передние ноги с обрыва, то глазам своим не поверил...
"Он что, самоубийца?" - мелькнуло в голове. Тут охотник выскочил из-за дерева, но было уже поздно.
Сивого цвета олень, оттолкнулся и прыгнул вниз и падал набирая скорость, в полёте стараясь сохранять равновесие!
И это ему в начале удавалось...
Но метров через восемьдесят полёта-падения, его стало клонить вперёд, переворачивая головой вниз...
Когда изюбрь уже не управлял телом, он первый раз коснулся выступа скалы, "сломался" и ниже, ударившись во второй раз о гранитную глыбу боком, беспорядочно, куском мёртвого мяса упал на заснеженные камни.
Человек негодуя, протестуя всеми чувствами остановился и закричал, а потом вскинув ружьё и словно салютуя храбрецу, выстрелил в воздух. - Неужели олень покончил с собой? - шептал он, тоскливо глядя вверх, на каменную осыпь, будто ожидая, что олень поднимется и выскочит оттуда живой и невредимый... Но вокруг, расстилалось холодное, стыло-молчаливое и неподвижное пространство дремучей тайги...
...Шумно отдуваясь, человек медленно шагал по дороге, то и дело оступаясь, иногда тяжело, не удержавшись на ногах, падал подгибая колени, стараясь их не повредить.
Глаза уже привыкли к темноте, но видели все равно плохо и только хорошее знание местности помогало не сбиться с пути - человек в этих местах бывал уже не один раз...
Наконец, впереди, на краю большой поляны, зачернела односкатная крыша зимовья.
...Неизвестно кто и когда построил эту избушку, но с той поры она не один раз укрывала замерзающего охотника или заблудившегося лесного скитальца. Охотник, ночевал здесь первый раз лет десять назад и тогда, эти леса считались для него чуть ли не краем света.
Сейчас он знал их, как свой огород и поэтому был спокоен.
Однако, сегодня ночью, после многокилометровой ходьбы, да ещё с тяжёлым рюкзаком набитым мясом, он устал зверски и едва добрёл до спасительного домика...
Свалив тяжёлый рюкзак с плеч под навес низкой крыши, он отворил скрипнувшую дверь и с трудом пролез внутрь.