Чломма

'Когда духота спадёт, они соберут свои манатки, погрузят в единственный на группу челнок и погонят нас к следующему котловану...' - подумал Ильс, окидывая взглядом стоянку. Из полусонной задумчивости его вывел болючий пинок в бок.

Девчонка скривила лицо и угрожающе занесла пальчик над тумблером в кулаке:

- Ты мне наскучил! Сейчас же читай свои письмена, как обещал! Или получишь разряд!

Рука Ильса рефлекторно дёрнулась к металлическому обручу на шее. Эта штуковина удерживала его в лагере изолятов целую вечность. Он уже знал - выход за радиус действия, как и любое неповиновение, сулит ему целую радугу болезненных впечатлений. Причём хлестать эта радуга будет изо всех отверстий. Даже тех, о существовании которых он предпочёл бы не знать.

- Я-то, наивный, решил, мы уже давно подружились, - с притворным разочарованием отреагировал на угрозу Ильс.

- Да-да, ты мой лучший друг! Давай, я жду! - возбуждённо поторопила она. Запрыгнула на жёлтую, поеденную ржавкой бочку. Умостилась в полулотос так, что Ильс мог лицезреть её трусики.

Пару дней назад она увидела Жартовского за чтением собственной рукописи и с тех пор не давала ему покоя.

- Я обязан предварительно озвучить, что эта история может тебя шокировать, дитя, - заявил Ильс почти серьёзно.

- Глупый Землянский! - хохотнула изолятка. - Я только выгляжу как подросток с твоей планеты! Мне уже семнадцать! Меня уже и замуж-то не возьмут небось! - она вдруг погрустнела. - Читай, а не то Старшему донесу и останешься без дэфры на сутки!

- Хрен с тобой, не отвяжешься ведь, - пробормотал Ильс. - Тебе повезло. В моём плотном графике как раз выдалось окно.

В зените дня Чломма источала самые мощные вибрации. В такие моменты работать не полагалось. Вся стоянка отдыхала и ждала, когда Организм прекратит фонить и уснёт. Пока он бодрствовал, от приступов аритмии изолятов спасала только дэфра.

Девчонка присосалась к флакону и потребовала:

- Только читай с выражением!

- Я на днях голос сорвал. Буду хрипеть и сипеть, претензии не принимаются...

По лицу её промелькнула садистская ухмылочка:

- Ага, слышала я твои вопли! Усвоил теперь, что отсюда тебе не сбежать?

Он принялся молча сворачивать самокрутку. Наловчился их делать из сушёной биосои и кожуры хлебных ростков. Ответил, глядя в сторону:

- И не стремлюсь, дорогая! Куда я без тебя? Да и чего я не видел на Земле? К чему мне эти назойливые земные женщины? С их кошмарной лаской, заботой и вкусной кормёжкой? Фу, надоело.

Изоляты понимали всё буквально:

- Дома тебя преследовали жаждущие землянки? - озадаченно склонила голову набок девчонка. - Но ты ведь совсем некрасивый!

- Да уж прям! Тебе-то я нравлюсь, - поднял одну бровь Ильс, - и потом, только на твоей планете лысая голова - признак убогих генов. На Земле это признак высокого тестостерона.

- Тесто...чего? - пробурчала она. - Ты давай мне не умничай тут, а читай, а не то...

- Ладно, лимит угроз на сегодня ты исчерпала! Только не говори потом, что тебя не предупреждали!

Из мебели в палатке Ильса были три ящика из хило сколоченных досок, заменявших ему стол и стулья, и накрытая дырявым спальником лежанка из паллет. Под ней в земляном тайнике он припрятал рукопись, над которой трудился с самого прилёта на Тананду.

Это была смесь путевых заметок и мемуаров. Из древнего, позабытого всеми навыка ручного письма Ильс сделал практику успокоения и самоанализа. Когда мысли о прошлом начинали вспахивать в мозгу кровавые борозды, он писал.

Он выудил из тайника альбом в кожаном переплёте, стряхнул крошки земли. Страницы рукописи волнились по краям. Местами были заляпаны кровью и пятнами машинного масла. Он до сих пор поражался, как альбом пережил крушение его челнока и дни скитания по пустошам.

Ильс зыркнул исподлобья на притихшую наконец изолятку. И начал читать, с каждым словом глубже погружаясь в картины пережитого:

'...Как меня занесло на Тананду? Я уже не верю, что это была случайность. Хотя контракт на полугодовую вахту я подписал шутки ради, за столиком питейного заведения. Эти вербовщики выловили меня со дна самой глубокой ямы, в которую мне доводилось падать. Однако теперь я вижу - к этому шагу меня вели нити закономерностей. Цепочка моих собственных выборов.

За десяток лет психологической практики моя чаша терпения стала бездонным колодцем с четвёртым измерением. И всё же я был пресыщен Землёй и типичными комплексами землян. Каждый из них мнил своё отклонение уникальным. Они расценивали штопанье дыр в мозгах у дорогостоящего психотерапевта как пикантную деталь для своих скучных биографий. Некоторые не слишком стремились избавляться от своих неврозов. Особо инертные ребята навещали мой кабинет годами.

Долгое время меня устраивало такое положение дел. Я исколесил полмира на доходы от своих консультаций. Были в моей практике и хэппи-энды - я излечил от застарелых обид на жизнь целый батальон неудачников. Разработал авторскую технику гипнотерапии. Защитил докторскую. Подлатал несколько уродливо-созависимых браков: пускай растут духовно. Но гораздо больше разрушил. Из милосердия. Собрал коллекцию благодарственных писем, презентов и минетов от разведёнок.

Да-а, часть моих методов научное сообщество внесло бы в список запрещённых деяний по отношению к свободным индивидам. Если бы я дал себе труд поставить о них в известность это самое научное сообщество.

В юности я растрачивал свои ресурсы направо и налево, а затем ударялся в фанатичное оздоровление и полное отрешение от мира. Год провёл в кокаиновом туре. Исследовал самые маргинальные подполья Евросоюза. Год прожил в монашеской общине в Южной Австразии. Питался одними фруктами и проводил дни в глубокой медитации.

В периоды, когда мне удавалось балансировать между этими крайностями, я падал в очередные отношения. Откуда выкарабкивался только благодаря врождённому трудоголизму. И стойкому убеждению: в любой проблеме скрыт ресурс. Трамплин для развития. Вляпался - получи удовольствие. Иначе какой смысл распылять энергию.

Моя жизнь напоминала вертикальный сериал. Каждый эпизод знаменовал новое приключение, мало связанное с предыдущим. Но большинство обывателей предпочитало строить горизонтальные истории. Вить свою паутину, заливая её клеем социальных обязательств.

Евросоюз всё плотнее сдавливал тиски контроля над личностью. Реклама настойчиво увещевала продлить подписку на чат коллективного разума.

А эти вездесущие дроны-сканеры осознанности! Только выйди на улицу в философском настроении! К вечеру дозировка эйфоретиков в водопроводной твоей квартиры будет зашкаливать. Сколько раз накалывался я на этом и вместо работы над новой книгой устремлялся в секс-хаб...

На перенаселённой тоталитарной Земле становилось душно. Физическое бегство с давних пор оставалось моим излюбленным способом решения проблем. Тогда в поле моего внимания стала мелькать информация о Тананде. Фильмы, разговоры, красочные баннеры.