Страница 14 из 29
– Привет, Саш, – жму руку старшему лейтенанту, вышедшему встретить разведку.
– Привет, Валерик. Что нового на большой земле?
– Все забытое старое, – в тон отвечаю ему. – Сам-то как?
– Нормально, курим потихоньку. Что-то долго не был у нас.
– А… ходил за Паймунар.
– И что? Там спокойней?
– Безопасней, Саша. Как твои-то «духи»? И моя «черная леди»?
– «Душки-то» шевелятся, огоньками обмениваются, – вздохнул Александр, – в горах у них кое-что наблюдается, а вот кишлаки скрывает твоя несравненная леди – Черная гора. Раздражает она меня, Валер.
– Иду вот к ней на свидание – примет, не примет – не знаю, а твое неудовольствие передам обязательно. Пока снежок с ветерком, морозец – махну через долину, а утречком вернусь. Не возражаешь?
– Да ради Аллаха.
Черная гора – отличное место для наблюдения, я вполне допускаю, что «духи» оборудовали на ней наблюдательный пост, может, посты. С ее вершины в бинокль виден весь аэродром, северная и восточная часть военного городка и все подходы к кишлачной зоне Дехсабзи-Хаз, раскинувшейся на многие километры. По траншее вышли к командному пункту, где с командиром боевого охранения обсудим кое-какие вопросы взаимодействия, обмена информацией.
– Осторожней – ступеньки, – Александр откинул полог промерзшей палатки.
– У тебя еще до Черной горы голову сломишь.
– Нормально, привыкнешь. Проходи, – хмыкнул хозяин.
Взглядом скользнул по обжитому блиндажу, обложенному вокруг камнями. Легкий шум керосиновой «капельницы» создавал уют, тепло и покой, запитанная от аккумулятора лампочка освещала рабочее место командира и висевшую на стенке карту с нанесенной на ней обстановкой в зоне ответственности дивизии. У стены стояла аккуратно заправленная одеялом кровать, над ней – автомат с примкнутым магазином. Вполне прилично, подумалось мне. Мы же, разведчики, жили в палатках с «Паларисом», дающим черную копоть и постоянную опасность возгорания. Здесь же чувствовалось основательность Александра не только как командира, но и хозяина, который занимается бытом подразделения, благоустройством армейского порядка.
– Противника-то у тебя маловато, Сань, а дивизии нужны результаты, – кивнул я на карту, присаживаясь к печке.
– Что видим – фиксируем, а других источников нет.
– Маловато, Сань, маловато, думай о добывании информации не только наблюдением, но и другими способами.
– Задействуем приборы ночного видения, фиксируем движение транспорта, людей, вьючных животных…
– Это все так, Сань, но «духи», мне думается, проявят себя только тогда, когда найдут слабое звено в твоей обороне, и удар нанесут там, где, по их мнению, будет успех. Вот и получается, что ты для них – самый удобный успех. Извини за каламбур, но ударить по тебе и уйти безнаказанно весьма привлекательно, – хлопнул я по плечу Александра.
– Да, понятно, Валера. Я в отрыве от главных сил, оказать мне быструю помощь в случае нападения вряд ли возможно. Даже если «броня» стоит в лагере в готовности № 1, подход ее возможен минут через 40, не менее.
– …а пока ты разберешься с обстановкой, доложишь в дивизию, пока там поймут, что ты от них хочешь, пока поставят задачу на оказание помощи, пока эта помощь подоспеет и разберется на месте… по тебе и твоему взводу будут играть фанфары, но, заметь, не победные марши, – подхватываю мысль командира десантников.
– Похоже, что так, – задумался Александр.
– Покажи свои «огоньки», время их появления, характер сигналов. Какие у тебя соображения? – устраиваюсь за столом командира.
– Черт их поймет, Валер, стройной системы нет ни по времени, ни по характеру. В горах фиксирую отблески света, прямого огня не видно, он скрыт рельефом. Ночью в прицел хорошо наблюдается зарево открытого пламени: колеблется. Через 10–15 минут исчезает. За ночь зажигают два-три раза. Кому они предназначены? Черт его знает!
– Постой, – вскочил я, – а может в звездную ночь преобразователь прицела дает фон, похожий на источник огня?
– Да нет. В ясную ночь видно невооруженным взглядом, – отмахнулся Александр, но обзор кишлачной зоны ограничен Черной горой. Что там, не знаю, но сигналы, похоже, адресуются в то направление.
– Черная гора, «черная леди»… Что же делать с тобой? – в голове появились кое-какие мыслишки, которые формировались в решение, но тревожно на душе, беспокойно. Подошел к карте и молча смотрел на подходы к горе.
– Чой ми хури? – вернул на землю Александр. (Чай пить будешь?)
– Хуб, – я посмотрел на часы. (Хорошо).
– Мажмунов, – крикнул хозяин за полог палатки. Топот кирзовых сапог и влетел измазанный сажей Момоджон. – Передай повару, пусть принесет что-нибудь покушать и чай с сахаром.
– Понял я вас, товарищ старший лейтенант.
– Не «понял я вас», а «есть, товарищ старший лейтенант», – гаркнул взводный.
– Так точно, товарищ старший лейтенант, – вытаращив черные глаза, бухнул Мажмунов.
– Уйди от меня, ради Аллаха, – безнадежно отмахнулся Александр.
– Пей чай, Валер, пойду своих подниму – пора к ночи готовиться.
– Хорошо, я погреюсь немного.
Тепло печки разлилось по телу вместе с настоящим чаем, крепким, ароматным. «У «духов» берет, не иначе», – подумалось мне.
В тылу противника разведчик должен думать только о том, как лучше выполнить приказ командира группы, чтобы сработать на успех операции. Все действия разведчиков подчинены грамотным, хладнокровным и взвешенным решениям. Никакие другие мысли не должны отвлекать их от боевой задачи, эмоции, лирика души приведут к провалу группы. Психику молодого человека легко разбалансирует письмо из дома, от девушки, неважное настроение, самочувствие. В эти минуты важно поддержать человека душевным участием, вниманием, глядишь, и проходит хандра: улыбается – цели, задачи командира достигнуты.
На последнем рубеже боевого охранения, отделявшем нас от противника, в сознание каждого разведчика я вбиваю мысль – здесь мы переходим черту, за которой только озверевший и жестокий враг. Требую до предела собрать волю, разум, сознание, забыть обо всем, что мешает задаче – на кону наши жизни, ребята. Уточняю действия дозорных при встрече с противником, последние наставления группе захвата, прикрытия тыла в обеспечении выхода из боя. Довожу порядок отрыва и ухода на базу в случае огневого контакта с противником. Проверяю связь и с внутренним пожеланием всем нам: «С богом!» – даю команду на выдвижение. Как-то само собой сложился своеобразный ритуал выхода в тыл противника – важный элемент психологической подготовки.
– Перекусил?
– Что, Саш?
– Перекусил, спрашиваю?
– В порядке, спасибо.
– Мои минут через пятнадцать будут на постах. Местных в округе не видно, похоже, спрятались от стужи. Мороз, Валера, усиливается и ветер тоже – тебе на руку, спокойненько перемахнешь долину. Увидишь овраг – иди по нему, хотя, черт его знает, могут мины поставить. В случае чего, человек пять на лыжах у меня будут в готовности встретить тебя. Кажется, все. Ну, ни пуха, – хлопнул меня Александр.
– К черту, Сань, пока.
Разведчики разобрали лыжи, смонтировали крепления к своим «кирзачам».
– Так, попрыгали. Не гремит? Сафаров, проверь.
Заместитель прошелся вдоль группы, кому-то ткнул в бочину, поправил:
– В порядке, товарищ лейтенант.
– Ну что ж, с богом – вперед!
Мухаметзянов – старший дозора, с Ксендиковым первыми двинулись за боевое охранение – они уже в боевой задаче.
– Прокопенко, не теряй дозор, сигналы. Понял?
– Так точно, товарищ лейтенант.
Скрытое выдвижение к Черной горе, если честно, захватывает дух – там еще не ступала нога советского солдата. Волнение большое, никуда не денешься, иногда, кажется – сердце переворачивается. Чем дальше втягиваемся в «духовские» места, тем сильнее переживаю за живучесть группы. Взгляд по сторонам, пытаюсь оценить расстояние возможного обнаружения группы. Головной дозор почти не виден – нормально, разведчики Игоря Нищенко, прикрывшие тыл, – неясные тени, скрытые мглой и легким снежком. Полученные накануне маскхалаты словно размыли группу на белом фоне покрова – тоже сойдет. По компасу сверил направление – в порядке, все глубже и глубже втягиваемся в душманское логово.