Танец мельника (ЛП)

И Демельза начала бегать туда-сюда, как ее младшая дочь, скакать перед Россом с горящими глазами и развевающимися волосами.

— Помнишь тот день, когда мы вернулись из Тренвита — в то первое Рождество, я носила Джулию, и мы шли домой, распевая песенку Джуда?

— Жили-были старик со старухой, и были они бедны, твидли-двидли-дидли-ду. Боже мой, кажется, с тех пор прошла вечность, неужели мы всё те же, мы с тобой, Росс? И все события с тех пор, все беды и любовь... И трудности, и лишения, и радости, и удовольствия. — Она остановилась перевести дух. — И многих уже нет — Фрэнсиса, Элизабет, тетушки Агаты, Марка Дэниэла, доктора Чоука, сэра Джона Тревонанса, кузена Уильяма-Альфреда и... и Джулии. Столько всего случилось: двое наших детей выросли и теперь влюбились сами. Дуайт и Кэролайн поженились, Джеффри Чарльз когда-то был тощим подростком, а теперь стал галантным капитаном, столько всего... Разве мы можем остаться теми же? Ты бы узнал себя прежнего, если бы наткнулся на пляже? А я? Сомневаюсь. Если я не поумнела, то наверняка стала мудрее. Но разве ты не любишь меня до сих пор? Разве не любил прошлой ночью? Разве хоть чуточку, самую малость, мы не прежние?

— Если ты будешь кричать так громко, — сказал Росс. — Тебя услышат даже чайки.

— Жили-были старик со старухой! — во все легкие прокричала Демельза. — Твидли-двидли-дидли-ду.

Клоуэнс и Белла услышали ее и помахали. Она помахали им обеими руками, подняв их высоко над головой. Ее дочери остановились, решив, что Демельза их зовет, но она жестом велела им идти дальше.

— Подойди сюда, — сказал Росс. — Утихомирься. Иди рядом со мной. Возьми меня под руку.

И Демельза повиновалась.

Они повернули обратно, предоставив Клоуэнс и Белле удаляться всё дальше и дальше, пока они не превратились в две точки и почти не скрылись из вида.

Иногда, сказав не подумав, попадаешь в точку, размышлял Росс. У меня так и вышло. Думаю, что я счастлив, уж точно доволен. В конце концов мы преуспели. В конце? Что ж, пока так. Благодаря открытию разработок Треворджи шахта принесет неплохую прибыль в следующем квартале. Не такую богатую, как Грейс, но довольно неплохую для начала. Доходы Грейс падают, но это неважно — вероятно, как-нибудь сообща они смогут успешно продержаться. Бен, должно быть, скоро вернется. В конце концов, ведь это он открыл Треворджи. Его отставку можно принять лишь условно. Через неделю или около того, когда его деду станет лучше, мы с ним примемся за дело. Еще глупее с его стороны отказываться вернуться теперь, когда Клоуэнс со Стивеном в ссоре. Их разрыв, вероятно, возник из чего-то более глубинного, из более основательных противоречий, нежели вспыхнувшая ссора и потасовка во дворе шахты Уил-Лежер.

А этот новый парень — что он значит в жизни Клоуэнс? Станет ли просто обаятельным и подходящим утешением для нее, сам почти не догадываясь об этом, и она поймет, что ее безрассудное увлечение Стивеном наконец прошло? Или к этому времени на следующий год он уже сделается нашим новым зятем?

Ну, а Джереми? Джереми — задачка посерьезнее, потому что прочесть его куда труднее. Вроде бы у него все хорошо. Открытие шахты теперь оправдалось, строится новое здание для паровой лебедки, и с девчонкой Тревэнионов у них что-то вроде перемирия. Да и после полного разгрома французской армии в снегах Польши причин отправиться на войну у него гораздо меньше. Демельза будет счастлива. А Джеффри Чарльз...

Ну, а что до меня? Должно быть, я обречен (или благословен, кто тут разберет?) находить большую часть собственного удовольствия в удовольствиях своей семьи. Наверное, я больше отражаю счастье, чем создаю. Особенно это касается Демельзы. Но в какой-то мере распространяется на всех. Не то чтобы я совсем не ищу счастья, но почти всегда получаю его из вторых рук. Я обычный эгоист. Возможно, Полдарки не из тех, кому суждено летать высоко и свободно. Как повезло, что у меня есть эта женщина, она создана природой, чтобы любить жизнь, ценить мелочи, выискивать их, как коллекционер новую бабочку, и никогда не позволять им угаснуть. Я просто следую за ней, через нее узнавая, что такое счастье.

Обычный эгоист. Да еще какой! Ведь, несмотря на абсолютную любовь к жене и детям, я знаю, что в следующем месяце поеду в Лондон, и когда это случится, буду страдать от расставания с ними, откровенно презирая это порочное чувство наслаждения от возвращения на сцену. Хотя в парламенте от меня нет никакого толку, я начну интересоваться его новым составом. Говорят, что Ливерпуль увеличил свое преимущество на сорок голосов. Также утверждают, что пять или шесть самых верных сторонников Каннинга потеряли свои места из-за преданности ему. Начнутся перемещения и перестановки. И тот, кому нечего добиваться, не без удовольствия будет наблюдать за происходящим.

Кроме войны. Пусть Наполеон временно разбит, мы не можем просто расслабиться, решив, что время великих свершений — в прошлом. Таким образом мы упустим все наши выгоды...

— Кто это там спускается с утеса от Уил-Лежер? — спросила Демельза.

...Обычный эгоист...

— Что? — переспросил Росс.

— Это Джереми! Узнаю его тощие ноги! Стало быть, он вернулся. Я велела накрыть для него к ужину.

Джереми махнул рукой, и они помахали в ответ. Со скоростью не менее восьми миль в час они ринулись навстречу друг другу. Джереми поцеловал мать, пожал руку отцу, и вся компания отправилась домой.

— Ужин скоро? Я проголодался!

— Ох, через двадцать минут! Как там мистер Харви?

— Харви?

— Да, ты ведь был...

— Ах да, конечно. Довольно неплохо. Хотя знаешь, он все еще стеснен в средствах. Пока не расплатится с бывшими партнерами...

— Много ли он должен?

— О да... Да, суммы весьма значительные. Но полагаю, он выживет и преуспеет, такова его природа... — Джереми взглянул на берег моря и прищурился. — Это Клоуэнс и Белла?

— Да. По-моему, они уже возвращаются.

— Ты видел Тревитика? — спросил Росс.

— Нет, отец. Он был в Бриджнорте.

— В Брижднорте?

— Некоторые... э-э-э... литейные работы, которые собирались выполнить для него в Хейле, теперь переведены туда из-за судебного запрета... Кстати, мама, — сделал над собой усилие Джереми, — ты выглядишь превосходно!

— И чувствую себя превосходно! — ответила Демельза, — И думаю, что съем на ужин ничуть не меньше, чем ты!

Признаться, Демельза не думала, что Джереми тоже выглядит превосходно. Вместо того, чтобы казаться, как обычно, чуть моложе своего двадцати одного года, он внезапно стал выглядеть гораздо старше. Лицо бледное, под глазами темные круги, словно от беспокойства или отсутствия сна. Демельза, обладающая обостренной чувствительностью в отношении членов семьи, вдруг испытала резкий укол беспокойства, паники, предчувствия беды, как будто что-то более тонкое, чем обычные чувства, предупреждало ее о надвигающейся опасности, грозящей в ближайшее время или уже случившейся. Она снова взглянула на Джереми, уверяя себя, стараясь себя успокоить, что это всего лишь новый приступ лихорадки волнует ее кровь.

— Новости с Уил-Лежер обнадеживают! — сказал Росс.

— Рад слышать! Я заглянул туда, как только вернулся.

— У Мэнни Байса и Тоби Мартина новые находки. Они принесут им небольшое состояние, прежде чем снова распределят места добычи.

— Итак, мы в выигрыше!

— Так точно!

Итак... мы в выигрыше, — подумал Джереми, скользя взглядом по волнам. Два выигрыша — и только один из них законный. Дело сделано. Несколько помех в самом начале, ну а дальше все прошло по плану. Они были в безопасности. Более-менее в безопасности. Вся одежда, парики, костюмы сожжены еще до рассвета. Содержимое двух стальных ящиков оценено, подсчитано, надежно припрятано. Покуда все ведут себя осмотрительно и умно, риск небольшой. Ничто не может их выдать. Описания свидетелей будут неопределенными и ненадежными. Они умчались в ночь. Кто мог знать, откуда они взялись и куда делись?