Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 25

Бабушка не договорила. Новый порыв ветра подхватил крышу и с треском сорвал, будто осенний лист с дубовой ветви. Одна из стен не выдержала и со скорбным стоном рухнула, похоронив под собой платяной шкаф. Тело бабушки вдруг начало стремительно уменьшаться, съеживаться, усыхать, как яблоко в печи, ее глаза из серых сделались янтарными, круглыми, выпученными, веки исчезли, будто вросли в кожу. Седые волосы втянулись в голову, а вместо рук захлопали серые крылья с темными узорами.

Не веря своим глазам, Алида завопила от ужаса. Происходящее было похоже на сон, один из тех, во время которых хочется скорее проснуться.

Дымчато-серая сова, сидевшая на том месте, где только что стояла бабушка, взмахнула мощными крыльями и поднялась в воздух. С трудом справляясь с порывами обезумевшего ветра, птица вылетела сквозь отсутствующую крышу.

Алида схватилась за голову и заметалась по дому, как загнанная Мурмяузом мышь, крича и всхлипывая. Этот кошмар ни в коем случае не может быть правдой, надо скорее проснуться. Дом еще сильнее накренился, и она сообразила, что оставаться здесь опасно, выскочила на улицу через отверстие в стене, прижимая к груди сумку, в которой теперь покоился странный деревянный футляр. Белый кот на ходу запрыгнул ей на плечо и больно вцепился когтями, не желая оставаться в разрушенном доме. Почти ничего не видя из-за ночной темноты и слез, застилающих глаза, Алида побежала к лесу, борясь с хрипящим ураганом, который грозил подхватить ее, как пушинку, закружить, поднять до уровня клокочущих туч и сбросить со страшной высоты. В лесу, под деревьями, нет такого сильного ветра. Там можно переждать бурю.

Судя по испуганным крикам и треску, раздававшимся за ее спиной, остальные дома в деревне тоже рушились, не выдерживая натиска бури. Едва поравнявшись с первыми лесными деревьями, Алида споткнулась о сосновый корень, узловатый, словно палец старика. Падая, она неуклюже ударилась виском о ствол осины и, сдавленно охнув от боли, потеряла сознание.

Глава 2,

в которой Алида находит товарища по несчастью

Давно ей не снились такие страшные сны. Этой ночью Алида видела настоящий кошмар о страшной буре, разрушившей их избушку, а ее старая и ворчливая, но добрая бабушка превратилась в сову и улетела в неизвестном направлении.

Почему-то бок неприятно ныл, будто в него упиралось что-то твердое вместо привычного пухового матраса. Да и под головой было что-то явно жестче подушки. Алида открыла глаза и с ужасом поняла: ей ничего не приснилось. Все эти безумные вещи произошли на самом деле.

Застонав, она села на земле, ощупывая свое тело. Синяки в боку отозвались болью, а голова гудела, словно кастрюля, по которой ударили металлическим черпаком. Но кости были целы, и она осторожно поднялась на ноги. Мурмяуз мяукнул и принялся тереться о щиколотки хозяйки, радуясь, что она проснулась. Алида с тоской посмотрела в сторону сада: на месте их домика бесформенной кучей лежали бревна и доски – все, что осталось от уютного жилища травниц. Со стороны деревни раздавался шум людских голосов, должно быть, ветер порушил и другие дома, оставив местных без крова.

Алида вдруг вспомнила, что во время бури бабушка отдала ей какой-то футляр и велела беречь его… Пошарив в сумке, она нашла странный предмет и поднесла его ближе к глазам.

Темное дерево с красивым природным рисунком явно стоило дорого. Футляр украшали неизвестные руны, похожие на следы птиц на снегу. С одного бока футляр закрывался крышкой из перламутра, и, подцепив ногтями, Алида не без труда ее открыла. Сначала ей показалось, что внутри ничего нет. Но спустя мгновение на ее ладонь выпала свернутая в трубочку страница, будто вырванная из книги.

Пергамент пожелтел от времени, края рассыпались в пыль. Страница сплошь была исписана теми же непонятными рунами, что и футляр. Единственное, что смогла различить Алида, – это число 17 на боковом поле, должно быть, номер страницы.

– Мяу, – сказал Мурмяуз и снова потерся о ногу хозяйки широким пушистым лбом. Явно выпрашивал завтрак.

– Прости, мой хороший, – вздохнула Алида. – Твой корм остался в доме, а дома больше нет. Постарайся поймать себе мышку, ты же умеешь.

Кот облизнулся и нырнул в ближайшие кусты, а Алида пожалела, что не питается мышами. В желудке уже начало посасывать от голода.

«Что же говорила ба про эту страницу? Отнести в город, к какому-то дядьке… Министру? Библиотекарю? Казначею? – сосредоточенно думала она. – Наверное, сначала лучше отыскать в городе папу и все у него спросить, наверняка он лучше знает, что делать. А вообще, хорошо бы найти саму бабушку. Вдруг она в беде? В сов ведь просто так не превращаются».

В голове тут же закружился рой сказок, в которых злые колдуньи превращали несчастных женщин в птиц или еще чего-нибудь похуже. Если бабушку настигло проклятие, то непременно должен быть способ его снять. «А еще в сказки не верила», – проворчала Алида про себя и, бросив последний взгляд на деревню, двинулась прямо в лес.

– Простите, но придется вам научиться жить без травниц. Бабушку я не брошу, – сказала она уже вслух и, хрустя ветками под ногами, зашла за первые лесные деревья.

Быстрее всего в город можно было попасть напрямик через лес. Широкая просека начиналась почти сразу за садиком травниц, не защищенным никаким забором. В детстве Алида до дрожи боялась лесорубов. Их грубые голоса резали утреннюю тишину на куски, а звук, с которым падали деревья, походил на раскаты грома. Маленькой Алиде казалось, что она слышит предсмертные стоны дубов и сосен, и она часто зарывалась в одеяло с головой, оплакивая убитых исполинов.

А еще она никак не могла забыть сказку, давным-давно рассказанную мамой. Там дровосек-великан похищал сердца заблудших путников, вкладывая им в грудь холодные куски камней… Тогда мама еще жила с ними и убаюкивала Алиду, перебирая ее густые волосы, и на границе яви и сна девочке казалось, будто это птички вьют из прядей гнездо своими ловкими клювиками.

– Мурмяуз, нам туда, – позвала девушка своего питомца и зашагала по вырубке, обрамленной с двух сторон высоченными елями, макушки которых словно подпирали небосвод.

В ясном небе не было ни облачка, и ночной ураган сейчас казался бесконечно далеким, выдуманным, приснившимся. Кот трусил за хозяйкой, иногда отвлекаясь на кузнечиков и лягушек, по бедру Алиды стучала сумка, в которую помимо футляра с таинственной страницей она вчера отправила сменное платье, теплую накидку, фляжку с водой, свечу, пучок трав, походный котелок и свою любимую книгу, где была сказка о чаровнице Симонисе.

Прошагав по лесной дороге около часа, Алида пожалела, что не догадалась надеть дорожные ботинки, когда в спешке выбегала из дома. Она вообще не жаловала обувь и почти всегда ходила босиком – ей нравилось ощущать стопами теплую, покрытую травой землю. Лишь выезжая в город раз в два месяца, чтобы пополнить запас свечей, мыла, бумаги и других вещей, она надевала грубые кожаные башмаки, чтобы «не позориться перед возчиком, с голыми-то ногами», как говорила бабушка. Сейчас опавшие хвоинки, мелкие сухие веточки и камешки больно кололи и натирали нежную кожу на ступнях, а раз или два по тропе даже шмыгнула темным телом змея, и Алида не на шутку перепугалась, что со сбитыми ногами она не сможет дойти до города.

Алида присела на замшелый пень, чтобы передохнуть, глотнула воды из фляжки и прищурилась, глядя на огромные листья лопуха, который рос вдоль вырубки. Травница протянула руку и сорвала несколько крупных, покрытых мягким пушком листов. Она задумчиво повертела их в пальцах, а потом обернула листья вокруг кровоточащих стоп, перевязав их кусочками веревки, которые завалялись в карманах расшитого птицами платья.

– Теперь порядок, – удовлетворенно вздохнула Алида, когда попробовала ступить на лесную дорогу и поняла, что больше не чувствует боли.

– Мяу, – согласился Мурмяуз.

– Знаешь, малыш, – решила она поговорить с котом, чтобы скоротать путь, – может быть, было бы проще дождаться почтальона и попроситься к нему на телегу. Но почту привезут только через четыре дня. А напрямик по вырубке мы дойдем к предместьям города еще до темноты. Поэтому, уж прости, придется потопать. Но тебе даже полезно, вон как ты разъелся.