Страница 2 из 21
С этой точки зрения разумно полагаться на прогнозы Билла Флэка. И вполне вероятно, что в его роли смогут выступить многие из читателей этой книги, ведь прогнозирование – не тот талант, который либо есть, либо нет. Каждый может его в себе развить, а книга покажет, как это сделать.
Я испорчу сюрприз, так как сразу скажу суть шутки: среднестатистический эксперт примерно так же точен, как шимпанзе, играющий в дартс.
Возможно, вы уже слышали этот анекдот. Он довольно известен, а в определенных кругах, можно сказать, печально знаменит. Его печатали в New York Times, Wall Street Journal, Financial Times, Economist и других изданиях по всему миру. Звучит он так.
Один исследователь собрал группу экспертов – ученых, знатоков и пр. – и попросил сделать прогнозы на тысячи тем: об экономике, биржевых рынках, выборах, войнах и других животрепещущих проблемах. Прошло время, заказчик проверил точность полученных предсказаний, и выяснилось, что в среднем она была такой же, как если бы он просто пытался угадать. Конечно, «просто угадать» – это не смешно, для концовки анекдота не годится. А вот шимпанзе, бросающий в цель дротики, годится. Потому что шимпанзе смешные.
Тем заказчиком был я – и до поры до времени ничего против этого анекдота не имел. Мое исследование задумывалось как самое тщательное в научной литературе изучение суждений экспертов. Это была длительная и тяжелая работа, занявшая двадцать лет, с 1984 по 2004 год, и результаты ее оказались гораздо более существенными и практически применимыми, чем в вышеизложенном анекдоте. Однако я не возражал против такой шуточной интерпретации, потому что анекдот повысил популярность моего исследования (да, у ученых тоже бывают свои пятнадцать минут славы). К тому же я сам в свое время использовал старую метафору с играющим в дартс шимпанзе, и мне не к лицу было слишком уж громко жаловаться.
Я не возражал еще и потому, что на самом деле этот анекдот имеет под собой серьезное основание. Откройте любую газету, посмотрите любое телевизионное шоу – и вы увидите экспертов, предсказывающих грядущее. Мало кто из них осторожничает в прогнозах; большинство говорит смело и уверенно. Есть и такие, кто объявляет себя просто-таки олимпийскими оракулами, способными видеть будущее на десятилетия вперед. Но за очень редким исключением они выступают перед камерами вовсе не потому, что действительно обладают хоть какими-нибудь талантами в прогнозировании, не говоря уже о точности их суждений. Просто старые прогнозы, как старые новости, быстро забываются, а видных экспертов почти никогда не просят публично сравнить свои предсказания с тем, что получилось на самом деле. У всех этих «говорящих голов» есть один несомненный талант: они умеют уверенно рассказывать интригующие истории. Этого достаточно. Многие подобные «эксперты» разбогатели, продавая свои неопределенной ценности прогнозы генеральным директорам корпораций, официальным представителям правительств и обычным людям – тем, которые никогда не станут глотать лекарства, не проверенные на эффективность и безопасность, однако с готовностью платят за предсказания, столь же сомнительные, что и эликсиры, навязанные заезжим шарлатаном. Эти так называемые эксперты – и их клиенты – определенно заслуживали «тычка под ребра», и я радовался, что мое исследование оказалось для них своеобразным холодным душем.
Моя работа становилась все более популярной, и через некоторое время я осознал, что ее воспринимают не так, как мне хотелось. Исследование наглядно свидетельствовало: при ответах на большую часть поставленных вопросов результаты среднестатистического эксперта практически не выходят за рамки простого угадывания. Однако «большая часть» – это все-таки не значит «все». Легче всего поддавались предсказанию события, требовавшие заглянуть всего на год вперед. Но чем более далекое будущее эксперты пытались спрогнозировать, тем больше неудач терпели: точность их предсказаний на три-пять лет вперед приближалась к уровню играющей в дартс шимпанзе. Это было важное открытие, говорящее о пределах экспертизы в нашем сложном мире – и пределах того, чего могут достичь даже суперпрогнозисты. В итоге же все получилось как в игре «Испорченный телефон», где участники шепчут на ухо друг другу одну и ту же фразу, а в конце обнаруживают, что она превратилась в совершенно другую. Так произошло и с моим исследованием. Из-за множественных пересказов его смысл изменился, тонкости пропали, и в итоге все свелось к выводу «Эксперты-прогнозисты бесполезны» – что, конечно, полная чушь. Были варианты и грубее, вроде «Эксперты знают не больше шимпанзе». Моя работа стала излюбленным аргументом нигилистов, считающих, что будущее непредсказуемо, и невежественных популистов, которые настаивают, что слову «эксперт» обязательно должно предшествовать выражение «так называемый».
Неудивительно, что анекдот про шимпанзе меня утомил. Ведь мое исследование никак не подтверждает экстремальные выводы, легшие в его основу, они мне совсем не близки. И сегодня это особенно актуально.
Руководствуясь отношением к экспертам и их прогнозам, можно разделить людей на самые разные группы, от ниспровергателей до яростных защитников, и все будут в чем-то правы. С одной стороны, на рынке прогнозирования действительно орудует немало подозрительных дельцов, предлагающих сомнительные откровения. Да и у прогнозирования есть пределы, которые могут оказаться непреодолимыми, – наше желание узнать будущее всегда будет сильнее наших способностей. С другой стороны, ниспровергатели все-таки заходят слишком далеко, объявляя прогнозирование как таковое мартышкиным трудом. Лично я верю, что заглянуть в будущее возможно – по крайней мере в некоторых ситуациях и до определенной степени. И любой умный трудолюбивый человек без предрассудков в состоянии культивировать в себе необходимые для этого навыки.
Можете называть меня скептиком-оптимистом.
Чтобы понять мою «скептическую» половину, представьте себе молодого тунисца, который толкает перед собой деревянную тележку, груженную фруктами и овощами. Дело происходит в тунисском городе Сиди-Бузид, на пыльной дороге, ведущей к рынку. Когда нашему герою было три года, его отец умер. Он кормит семью тем, что одалживает деньги, покупает овощи и фрукты – и надеется, что выручит за их продажу столько, чтобы хватило вернуть долг и оставить немного себе на жизнь. Так повторяется изо дня в день. Однако этим утром к нему подходят полицейские и говорят, что заберут его весы, потому что он нарушил какие-то распоряжения. Юноша знает, что это ложь. Полицейские вымогают деньги, но у него нет ни гроша. Офицер бьет нашего героя по лицу и оскорбляет его мертвого отца. В конце концов они уходят, забрав с собой весы и тележку. Юноша идет в город – жаловаться на полицейских. Однако чиновник, к которому он обращается, занят на встрече и не может его принять. Разъяренный, униженный, бессильный, наш герой уходит. Спустя какое-то время он возвращается с канистрой и, встав напротив мэрии, обливается бензином и поджигает себя.
В этой истории необычна только концовка. В Тунисе, да и во всем арабском мире, бессчетное количество бедных уличных торговцев. Взяточничество среди полицейских там тоже повсеместно, и люди ежедневно подвергаются унижениям, подобным тем, что описаны в нашей истории. И это не имеет значения ни для кого, кроме полицейских и их жертв.
То унизительное событие, о котором мы рассказываем, произошло 17 декабря 2010 года и побудило двадцатишестилетнего Мохаммеда Буазизи поджечь себя, а его самосожжение вызвало волну протестов. Полиция откликнулась на них с привычной жестокостью, но недовольство не утихало, только множилось. В надежде успокоить людей диктатор Туниса, президент Зин эль-Абидин Бен Али, навестил Буазизи в больнице.
Мохаммед Буазизи умер 4 января 2011 года. После его смерти народные волнения усилились. 14 января Бен Али сбежал, найдя себе роскошное пристанище где-то в Саудовской Аравии, чем и закончилась двадцатитрехлетняя клептократия.