Страница 9 из 25
Мои публикации привлекли внимание Playboy и Oui: несмотря на собственный «несерьезный» характер, оба гордились своими серьезными статьями. В Playboy очень хорошо платили и хотели, чтобы я писала только для них. Понимая, что для поездки на запад мне понадобится «финансовая подушка», я забила на свои феминистские принципы и предложила сгонять в Италию и написать о Роберте Де Ниро, восходящей кинозвезде.
– Почему именно Де Ниро? – спросили меня.
– Поверьте, он скоро станет жутко знаменитым.
– Лучше поезжай в Нью-Йорк и напиши о Мартине Скорсезе.
О Мартине Скорсезе я не знала ровным счетом ничего. Несостоявшаяся поездка в Италию разочаровала меня – так хотелось пустить в дело те крохи знаний, что еще остались от первого курса в Джорджтауне. Но гонорар платили хороший, работа была мне нужна, поэтому я взялась за задание. Прежде чем писать о Скорсезе, следовало, конечно, разузнать о нем как можно больше. Это был молодой режиссер, о котором критики заговорили после фильма «Злые улицы» – автобиографической картины о жизни итальянской мафии в нью-йоркском квартале Маленькая Италия. С тех пор он снял еще один фильм – «Алиса здесь больше не живет», феминистскую комедийную драму с Эллен Бёрстин. Сейчас Скорсезе режиссировал картину под названием «Таксист», на главную роль в которой был обещан не кто иной, как Роберт Де Ниро. «Таксиста» снимали в Нью-Йорке. Там мне и нужно было искать встречи со Скорсезе.
Денег у меня было мало, а друзей – много. Я позвонила своему бывшему парню и спросила, можно ли перекантоваться у него, пока я буду писать статью. Встреча с режиссером была назначена на среду, в баре King Cole при отеле St. Regis. Я села в Вашингтоне на поезд и приехала в Нью-Йорк поздним вечером вторника.
План у меня был простой, но алкоголь здорово его усложнил. Итак, я оказалась в Нью-Йорке, в квартире моего бывшего. Мы открыли бутылку вина. Приговорив несколько бокалов, я уже не смогла толком вспомнить, почему именно порвала с этим парнем. Он ведь такой симпатичный, такой высокий и благородный, такой талантливый актер, такой чуткий и умный человек… Как я могла отпустить от себя такое сокровище? Хм, похоже, это была его инициатива…
Хотя прежде у нас был «вполне ничего себе» секс, сейчас мой бывший никак не мог определиться, интересуют ли его вообще женщины, или он все-таки гей. С тех пор как переехал в Нью-Йорк, он вел «однополый» образ жизни и откровенно наслаждался вниманием, которое теперь ему уделяли. Я была рада пожить у него, но сам бывший сомневался, хорошая ли это идея – снова спать вместе. А как долго я вообще планирую здесь пробыть? Я ответила, что интервью со Скорсезе назначено на следующий день – до этого времени мы как-нибудь выдержим, надеюсь? Но тут зазвонил телефон, и Марион Биллингс, пресс-секретарь Скорсезе, поинтересовалась, не могу ли я перенести нашу встречу с ним всего на один день… «Зато у вас состоится прекрасный обед, вы же не будете возражать и задержитесь в Нью-Йорке еще на денек?..» Да, пиарщики могут быть очень убедительными.
Понимая, что особого выбора у меня нет, я сказала «да». Интервью было перенесено на четверг. До того времени мне нужно было как-то умудриться остаться в целости и сохранности – легче сказать, чем сделать. Не желая показаться несовременной и все такое, я согласилась разделить квартиру – и кровать, чисто символически, – с бывшим бойфрендом. Раз уж он дал мне крышу над головой, то меньшее, что я могу для него сделать, – уважать его сексуальные предпочтения.
Хм… О чем я только думала? Нас явно влекло друг к другу – и это точно была плохая идея, учитывая его новый образ жизни.
– Мне всегда было так неловко с девушками, – рассказывал он. (Да неужели!) – С мужчинами все куда проще… Ага, особенно учитывая, что в таком статусе он оказался завидной добычей.
Конечно, мы пили, пока разговаривали. Сложные темы сменяли друг друга, как часто бывает, когда собеседники пьяны. Может, это и не такая плохая идея – вспоминать старые добрые времена… Может, бывший не так и сильно убежден, что он гей…
Зазвонил телефон. Он поднял трубку.
– Это тебя. Некто по имени Мартин Скорсезе.
Я перехватила телефон.
– Здравствуйте. Мистер Скорсезе? Только не говорите, что хотите отложить интервью еще на день, потому что я остановилась у своего бывшего и уже и так торчу тут слишком долго.
– О нет, я просто хочу подтвердить встречу.
– Это замечательно. До завтра, мистер Скорсезе. Спасибо, что позвонили.
Положив трубку, я вернулась к пьяной болтовне с бывшим. Чем больше мы пили, тем более привлекательной казалась идея спать вместе – по крайней мере, для меня. К его чести, мой бывший пил куда меньше меня. Маячившее на горизонте возобновление нашего романа навело его на мысль.
– Слушай, можно просто разделить кровать напополам, – предложил он. – То есть это здорово, конечно, спать вместе, но я буду только смущаться. Да и тебе завтра надо работать.
В общем, мы решили задвинуть подальше сексуальное притяжение, возникающее между нами, чтобы я смогла выспаться и отдохнуть перед важным интервью. В теории звучало прекрасно, на практике получилось не очень. Мягко говоря, очень трудно устоять, когда делишь кровать с бывшим любовником, особенно если сейчас он тебе недоступен.
Бывший еще никогда не казался мне таким желанным, как в ту ночь. Стоило длинной ноге или мускулистой руке пошевелиться или оказаться на Великом Рубеже, разделяющем кровать, я мысленно повторяла себе: «Джулия, он гей. Он теперь гей. Это ничего не значит». На какое-то время этого хватало, но потом бывший снова тянулся ко мне во сне, и я снова твердила: «Джулия, он теперь гей. Не обращай внимания». Это продолжалось всю ночь. К утру я просто свернулась в клубочек, а бывший внаглую раскинулся на остальном пространстве кровати. После такой ночи, полной искушения и недоступности, я точно была готова к встрече с Мартином Скорсезе.
Бар King Cole при отеле St. Regis встретил меня потрясающей настенной живописью Максфилда Пэрриша и атмосферой изысканного веселья. Я оказалась за покрытым розовой скатертью столом раньше Скорсезе и сразу же заказала себе черный кофе и двойной виски со льдом. Хотя правило «не пить во время интервью» еще действовало, я страдала от похмелья и слабости. Нужен был клин, которым можно было вышибить это дурацкое состояние.
Кофе я выпила залпом. Голова немного прояснилась. Потихоньку, по глотку, я потягивала виски и ждала. Так, пунктуальность явно не входит в число лучших качеств Скорсезе. Прошло десять минут, потом пятнадцать, потом двадцать. Я была голодна и раздражена. Да кто он такой, этот Скорсезе? Я попросила повторить напиток. Раз ему можно нарушать правила, то и мне тоже.
Он приехал, пока я ждала заказ. Вошел и сел напротив. А я смотрела на него и ловила себя на одной-единственной мысли: «О Господи! Я встретила мужчину, за которого выйду замуж».
Скорсезе устроился поудобнее – или, по крайней мере, настолько удобно, насколько это под силу человеку, испытывающему неловкость. Усевшись за стол, сразу же сгорбился. Рассеянно перебирал приборы. Наконец заметил мой бокал с виски и готовые к работе диктофон и блокнот. Я взяла ручку.
– А разве мы не будем есть? – спросил Скорсезе.
Он был невысокий, темноволосый, быстроглазый и привлекательный, с аккуратно подстриженной бородкой и усами. Говорил Скорсезе отрывисто и сразу же повел себя весело, озорно, чем отчего-то напомнил мне выдру или, скорее, ее более верткую родственницу куницу. Мартин не спросил: «Выйдешь за меня?» – но мог бы спросить. Я не ответила «да» – но хотела бы ответить. От него шла волна напряженно-внимательной энергии с легким призвуком беспокойства и в то же время неудержимого веселья.
– Так мы, что, не будем обедать? – вновь спросил он.
Я отложила ручку, согласившись, что нам действительно стоит поесть, а вопросы пока подождут.
– Что вы там рассказывали по телефону про бывшего? – поинтересовался Скорсезе. Похоже, он решил для начала вытянуть из меня побольше информации – в качестве аперитива. Да, такого насмешливого, ироничного, проказливого человека я еще не встречала.