Страница 7 из 11
Если для вас еще непривычно, трудно прикладываться к иконам, не насилуйте себя. Лучше постойте молча перед образом – это даже важнее, чем поставить свечу. Посмотрите на него, а он, образ, пусть посмотрит на вас. Это не художественное преувеличение. Икона – окно в Небесный мир, окно в вечность. Вот, кстати, и ключ к характеру древних иконных изображений, отсутствия в них реализма: они изображают не земную, а небесную реальность, изображают события и личности святых в вечности.
Прикладываться к иконам нужно до начала службы или по ее окончании, чтобы хождением по храму не нарушать общего строя богослужения и не мешать людям молиться. Когда ты бродишь по всему храму, ты мешаешь молящимся, им трудно сосредоточиться. Твое почитание икон становится для них соблазном. К остальным иконам подойдешь в другое время. Все да будет у вас благопристойно и по чину, – наставляет Писание (ср.: 1 Кор. 14, 40).
Можно ли целовать лица на иконе? Я целовала лицо Пресвятой Богородицы, а мне сказали, что я не имею права! И что это грех, а можно целовать только ноги или руки. Правда ли это или это опять «бабушкины сказки»? Отвечает архиепископ Петергофский Амвросий (Ермаков)[20]:
«Нет, это не “бабушкины сказки”. В Церкви существует свой, говоря светским языком, этикет. Воздавая перед святыми иконами поклонение Богу и прославленным Им святым, принято лобызать иконы, прикладываясь к изображениям рук, ног и одежды. Тем самым христианин призван осознать свою греховность и недостоинство поступать иначе, упражняться в смирении и благоговейном отношении к изображаемым святым».
Что означают буквы на нимбе икон Иисуса Христа? Отвечает иеромонах Иов (Гумеров), насельник Сретенского монастыря (Москва)[21]:
«Существуют определенные канонические требования в иконографии Господа нашего Спасителя.
1. Надписание имени: IC XC. Над каждой парой букв ставится титло (в церковнославянском языке – знак над сокращением слова).
2. Крестчатый нимб, указывающий на Голгофский Крест, на котором Спаситель мира принес Искупительную Жертву.
3. На нимбе справа, слева и сверху стоят три греческие буквы – O (омикрон), Ω (омега) и N (ню), образующие слово Сущий. Это надписание имеет принципиальный характер, поскольку указывает на Божество Иисуса Христа. Сущий – одно из имен Божиих (см.: Исх. 3, 14). В греческой традиции буквы располагаются так: слева O (омикрон), вверху – Ω (омега), а N (ню) справа. На русских иконах омега иногда заменяется церковнославянской буквой n и порядок расположения букв иной, чем на греческих иконах: слева n, вверху О (он), а справа – Н (наш)».
Путешествие второе: в доме Божием
Почему в наших храмах такая пышность и роскошь?
Такой вопрос задают нередко, почти всегда дополняя его мыслью, что у первых христиан было иначе, что апостолы были простыми рыбаками, что Христос учил бедности и т. д.
Храм – дом Божий, построенный нашими, человеческими руками, но освященный присутствием Божиим. И храм – прежде всего образ Царства Небесного. Если бы люди приходили сюда просто пообщаться и поговорить о Боге, научиться некой философии, порадоваться, как хорошо быть хорошим человеком среди хороших людей, вся эта красота и «роскошь» (а точнее сказать, благолепие – «благая красота») не были бы нужны. Но в сияющей красоте наших храмов – отблеск Царства Небесного, в них являет Свою красоту Сам Бог, подавая нам весть о Небесных обителях.
Храм – «выделенная из всей реальности та ее часть, где встречается… дольнее и горнее, здешнее и тамошнее, временное и вечное, условное и безусловное, тленное и нетленное»[22]. «Природа религии – соединять Бога и мир, дух и плоть, смысл и реальность… Религия же ведет к таинственно-страшному и непостижимому объединению двух миров»[23].
Именно красота и великолепие византийского богослужения, по преданию церковному, оказались решающим доводом для крещения Руси: «Не знаем, на небе или на земле мы были», – сказали князю Владимиру его послы о службе в Святой Софии. И дело не в том, что наивные язычники пленились роскошью: их поразила именно небесная красота. Эта красота должна передать нам то, о чем апостол сказал: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9).
В храме все символично, то есть все является мостками между нашим земным миром и миром Небесным, Божиим. Конечно же, есть здесь и технически необходимые предметы, не имеющие символического значения, но они особо и не заметны. А почти все, что мы видим, – символы, живая связь души с тем, что Божье, с иным.
Храмовое действо – синтез искусств (у отца Павла Флоренского есть статья с таким названием, очень любимая искусствоведами). А если проще и ближе к душе – то символика храма обращена ко всем нашим чувствам. В центре – слово, разум, Дух. Но слово – звучащее в пении и в особом, речитативном чтении, богословие – но «в красках» (есть такое определение иконы). Свет, цвет, запах, дым кадильный… Прикладываясь к иконе или кресту, мы осязаем их губами, прикасаемся к ним… Ничто не остается «непросвещенным», побочным. Храм – место для целостного человека, место для его воссоздания из того разобранного, развинченного на части существа, каким мы по большей части являемся в повседневной жизни (где работа – одно, семья – другое, красота – третье, удовольствие – четвертое, долг – пятое и т. д., всё по отдельности, а личность как бы разбивается на ряд слабо связанных ролей). В храме можно и нужно научиться жить всем существом, чтобы возводить это существо к его правде – к образу Божию. А главная целостность – это целостность реальности и смысла, осмысленность всего, живая связь земного с небесным (в этом-то и есть символизм). В храме можно научиться быть человеком разумным – человеком осмысленным – человеком прямоходящим: устремленным ввысь. И этому учит благолепие храма.
Космос храмовой росписи
На протяжении огромной истории храмового строительства в разных частях Земли и в разных художественных традициях наблюдается большое разнообразие. Не всегда и не везде храмы расписывались: есть немало и аскетического стиля монастырских храмов (включая подземные), есть традиции «светового» храма с небольшим количеством икон. В наши дни в России возведено множество храмов, и лишь немногие из них имеют настенную роспись, – нередко это сознательное художественное решение, а не продиктованное бедностью.
Но, слава Богу, есть множество замечательных храмов, сохранивших в полноте настенные росписи: например, Успенский собор Московского Кремля. Попытаемся понять, о чем эти росписи рассказывают.
Кстати, упомянем, что традиционная настенная храмовая роспись – это, как правило, фрески, то есть роспись по сырой, еще непросохшей штукатурке. Такая роспись требовала очень выверенной технологии и твердой, безошибочной руки художника (исправления невозможны). В древних храмах (а теперь и во все большем количестве новых и возрождаемых) значительные объемы стен могла украшать и мозаика.
Храм и его росписи – это книга, предназначенная для того, чтобы ее можно было прочесть. Читать эту книгу нужно сверху вниз, ибо храм приходит сверху, с неба. И верхняя его часть называется «небо», а нижняя – «земля». Небо и земля составляют космос (это слово по-гречески означает «украшение», «порядок», «мир»). И действительно, храм внутри расписывали всюду, где только можно, даже в уголках, которые не видны глазу. Роспись выполнена тщательно и красиво, потому что главный зритель всего – Бог, Всевидящий и Всемогущий. Его образ располагается в самом куполе, в наиболее высокой точке храма – это Иисус Христос Пантократор (Вседержитель). В левой руке Он держит книгу, правой благословляет Вселенную.
20
Православие. ru.
21
Там же.
22
Флоренский П.А., священник. Философия культа. Опыт православной антроподицеи. М.: Мысль, 2004. (Серия: «Философское наследие»).
23
Там же.