Дуэль умов

— Понимаю, — тихо проговорил Мишель. — Где же вы устроили детей?

— В монастыре в Брентвуде. У них есть две добрые тетушки и нежный дядюшка. По праздникам они берут девочек к себе. Бедные крошки не знают, где я. Им говорят, что я работаю в Шотландии.

— Сколько им лет?

— Мариан — семь, Лили — девять и Франсуазе — десять.

— А их отец…

— Он в армии… Но не думайте, что ему удалось бы отговорить меня. Я предпочитаю принимать решения сама.

— Это ничуть не удивляет меня, Луиза. Но ведь теперь-то вы принимаете решения не сами. Вами распоряжается совершенно чужой человек.

— Тот, кто занимается таким делом, — мне не чужой.

— Конечно, ваши доводы порой звучат странно, но я не могу не восхищаться вами… Ведь все-таки три дочери…

— И, по-моему, премиленькие…

— Уж в этом-то я не сомневаюсь!

На другой день Луиза отправилась в Арль. Даже если бы не было указания из Лондона, Мишель бы знал, что этим он должен заняться сам. Но сейчас он никак не мог уехать из Канна.

Отношения между Арно и Карте резко обострились. Впрочем, это никого не удивляло, но Мишель не собирался лишаться второго радиста и остался в Канне, чтобы не допустить открытого столкновения. Винонское фиаско взбесило Арно даже больше, чем Мишеля. Решив, что все его труды пропали впустую, Арно не желал просто смириться с неудачей и спокойно продолжать свою работу, как это сделал бы на его месте простой радист в армии. Ему, как и большинству других радистов, работающих в подполье, почему-то казалось, что раз им, несмотря на многочисленные трудности, удается поддерживать связь, то и все другие обязательно должны преуспевать всегда и во всем. Арно был индивидуалистом. Но мысль о славе или наградах никогда не приходила ему в голову, в основе всех его поступков лежала гордость за свою профессию. Если бы даже Арно знал, как им восхищается Мишель и что он представил его к высокой награде, это нисколько бы не изменило его нрав.

Весь день Мишель просидел у Кэтрин, принимая посетителей. Первым пришел некто Ксавье, которого он раньше не знал и о котором ничего не слышал. Здесь Ксавье был проездом и просил помочь выполнить какое-то задание. Убедившись, что это свой человек, Мишель пообещал. Присмотревшись к Ксавье, Мишель подумал, что по своей настойчивости и упрямству он, пожалуй, уступит одному Арно.

Второго посетителя Мишель тоже видел впервые. Звали его Мариус. Он оказался из отдела специальных операций. Невозможно было понять, кто он по национальности. О постигших его неприятностях Мариус рассказал на чистом французском языке без малейшего акцента. Но Мишель почему-то решил, что он шотландец. Все они настолько сжились со своей ролью французов, что просто не думали, как заговорят на родном языке, когда встретятся при других обстоятельствах.

Говорят, бог троицу любит, и Мишеля почти не удивило, что пришел третий посетитель. Этот попал в настоящую беду и не знал, как избежать провала. Оказалось, что, не выдержав одиночества, он сошелся с женщиной, которая через некоторое время начала шантажировать своего любовника, вымогая деньги. Сейчас она грозила выдать его немцам. Мишель задумался. Он знал посетителя очень хорошо. Этот агент давно работал в одиночку, выполняя какое-то самостоятельное задание, и уже добился значительных успехов. Это был не какой-то там Грегуар, и Мишель решил помочь ему. Но что же можно сделать? Тут его осенила идея.

— Ведь дело не в деньгах? — спросил он.

— Нет, не в деньгах.

— А все-таки сколько она просит?

— Пятьдесят тысяч.

— Хорошо, возвращайтесь и скажите ей, что вы все обдумали, но не можете обойтись без нее, так как всегда считали ее ценным помощником. Скажите, что вам нужно переслать через Барселону очень важное донесение, и попросите эту даму отвезти его туда и вручить лично английскому генеральному консулу. Пусть заедет к нам в конце недели, ее будет сопровождать один из наших ребят, который знает все ходы и выходы. В конверт вложите две — три бумажные салфетки. Писать ничего не нужно. Я сообщу в Барселону о прибытии этой особы и попрошу задержать ее. Судя по вашему описанию, я думаю, они без труда найдут ей занятие по вкусу. Дайте своей знакомой двадцать пять тысяч за поездку, а пятьдесят обещайте по возвращении.

На прощание Мишель посоветовал благодарному коллеге держать ухо востро. Впоследствии он как-то узнал, что хитрость удалась.

Днем зашел Антоний. Он сообщил Мишелю, что к нему заходили двое полицейских инспекторов и интересовались, живет ли там Мишель. Получив утвердительный ответ, они спросили, дома ли он. Антоний ответил, что Мишель в Париже по делам и что его ждут дня через четыре. После этого полицейские ушли.

— Они придут еще, — подумал вслух Мишель.

— Да, я думаю.

— Самое время переезжать на другую квартиру.

— Давайте подождем, пока они явятся снова, а тем временем Сюзанн подыщет квартиру и приведет ее в порядок.

— Хорошо. Давайте подождем, — согласился Мишель.

— Ну, а я сочиню что-нибудь для этих джентльменов.

Вечером, когда Мишель вернулся к себе, кто-то позвонил. Он никого не ждал. Сюзанн после работы обычно шла прямо домой и к нему заходила только утром, чтобы получить распоряжения на день. Слегка приоткрыв глазок, он увидел, что это Сюзанн, и открыл дверь.

— Мишель, — взволнованно зашептала она, — мне кажется, вам нельзя больше здесь оставаться.

— Почему? Что случилось?

— Полчаса тому назад ко мне в салон зашли два полицейских инспектора. Я уже окончила работу, и, к счастью, никого из наших людей у меня не было. Они задали множество довольно странных вопросов о назначении квартиры при салоне. Я довольно легко разыграла невинного ягненка, которого обидели, а они будто бы поверили. Тем не менее я чувствую, что они подозревают наличие связи между салоном и вашей квартирой. Что-то здесь назревает.

— Молодец, Сюзанн, — похвалил Мишель. — И Антония они навещали. Все это неспроста. Когда вы шли сюда, вас не выследили?

— За кого вы меня принимаете? — шутливо рассердилась Сюзанн. — Я наблюдала из-за занавески и хорошо видела, как они перешли улицу, внимательно осмотрели дом и пошли дальше. Я незаметно выскользнула на улицу и шла за ними до тех пор, пока они не скрылись из виду на рю д’Антиб.

— Умница! — еще раз похвалил Мишель и начал собирать вещи. — Я предупрежу всех, что эту квартиру на время надо оставить, а завтра вы опишете внешность двух полицейских начальнику полиции, который нам помогает, и тогда узнаем, в чем дело.

Когда она ушла, Мишель стянул ремнями свой чемодан и привязал его за седлом к велосипеду. Весь мусор подобрал и сложил в корзинку для бумаг. Оглядев в последний раз квартиру, которая хорошо послужила ему почти три месяца, он вышел и запер за собой дверь.

Кэтрин с радостью устроила Мишеля у себя и даже была готова предложить ему постоянно жить у нее. В одной из комнат, которая находилась между спальнями ее и Луизы, жил эмигрант, венгерский композитор. В квартире царила веселая и спокойная обстановка. Венгр, очаровательный человек, знал, что Мишель англичанин, им не раз приходилось беседовать. Сейчас, обсуждая в соседней комнате план переезда на новую квартиру, Мишель с удовольствием слушал, как композитор играет на пианино.

Кэтрин предложила Мишелю занять комнату Луизы, пока та не вернется.

Мишель лег рано и уснул как убитый. Несмотря на постоянную угрозу ночного ареста, он не страдал бессонницей и в нужный час никогда не просыпался сам. Не разбуди его кто-нибудь, он мог бы проспать очень долго. Но, что хуже всего, проснувшись, он не сразу приходил в себя. Вот и здесь, на квартире у Кэтрин, он почувствовал себя в полной безопасности и побил все свои прежние рекорды по части сна.

Проснувшись, Мишель увидел, что у кровати стоит Луиза.

— Где я? — спросил он с бессмысленной улыбкой, обводя комнату затуманенным втором.

— Где?! В моей спальне! Пока я бегаю от итальянских патрулей и пробиваюсь через контрольные посты, вы спокойно спите на моей кровати. Вот вы где, дорогой! — добродушно укоряла она.