Страница 15 из 22
Воспользовавшись ее замешательством, я спокойно и доброжелательно улыбнулась, а потом взяла еще одно яблоко и протянула его девушке.
Похоже, я была не права, посчитав блондинку фейско-дриадской подпевалой. Потому что она возмущалась совершенно искренне и скандалить понеслась, движимая праведным гневом. Поэтому очень растерялась, обнаружив, что подняла бучу на пустом месте.
Яблоко она взяла, возможно, все еще пребывая в растерянности. Посмотрела на меня пристально и вдруг тоже улыбнулась:
— Извини. Спасибо, — и отошла на свое место.
Зал не просто всколыхнулся, он загудел, как растревоженный улей. Но больше желающих меня понюхать не было.
Не знаю, что они там себе надумали, только в следующие три дня ко мне никто не приставал, но и не подходил с попытками пообщаться. Было похоже, что гарем взял время на обдумывание, а пока дружно сделал вид, что меня не существует. Правда, когда я поздним вечером ради интереса заглянула в общую купальню, ту самую, где в первый вечер хвостатая коза облила меня водой, то обнаружила, что горшочки от бальзамов все так же девственно пусты, а пол возле сливного отверстия по-прежнему скользкий и пахнет цветами. Ну-ну…
Мне, если честно, это даже нравилось. Вроде и драки нет, и, в то же время, в жизни присутствуют некоторые стимулирующие воображение и смекалку трудности. Да если бы не это — я уже от скуки взвыла бы.
При том, что недостатка в общении не ощущалось. Ришшика встречала меня у входа в сад, а дальше болтала, как заведенная, обо всем на свете, пока мы гуляли или собирали дары природы.
Я даже успела побывать у нее в гостях и высоко оценила отличную купальню, больше всего похожую на турецкий хамам.
В первый мой приход мне пришлось останавливать неуемный исследовательский интерес новой подруги к моим косметическим средствам, потому что она так воспылала, что готова была перемазаться несчастными тремя отварами — одуванчика, лопуха и крапивы — с головы и до самых восьми пяток. С трудом удалось ей втолковать, что шерсть на лапах — это не вполне волосы, собственно, и втирать в них что попало не стоит.
Но уже к вечеру, когда мы наготовили еще больше самого разного травяного варева, паучишка, нанюхавшись этой природной химии, натыкавшись в нее пальцами и некоторые даже попробовав на вкус, утратила значительную долю своего энтузиазма. Нет, кое-что ей понравилось, но вот для брюшка и лап, скажем, лучше подходили специальные паучьи средства, которые выдавали в гареме.
Не смотря на настойчивые рекомендации Ришшики, я мазать себе ноги и живот этими средствами отказалась — меня на эксперименты не тянуло. Нет уж, я еще по прежнему миру помню, что когда женщина делает эпиляцию, испанская инквизиция нервно курит в сторонке. Эльфийское тело было гладенькое, даже "зона бикини", и случайно отрастить там шерсть мне не хотелось совершенно.
Вот так проходили мои дни. Милая болтовня с Ришшикой и природоведческие опыты чередовались с занятиями и походами в столовую.
А вечера мне скрашивал любитель сладостей. Шойшо настолько проникся доверием, что пару раз даже позволил себя погладить. Странное ощущение, как будто скользишь ладонью по теплому туману, он густеет под пальцами и слегка пружинит.
А на четвертый день новой жизни у меня появилась еще одна знакомая.
Мы сидели на берегу, Ришшика на травке, а я на удобной полузатонувшей коряге, над самой водой. Было жарко, и, сбросив балетки, я беспечно болтала ногами в приятно-прохладной воде. Пока не почувствовала, как что-то жгуче цапнуло меня за щиколотку.
Мгновенно выскочив на берег, я наклонилась и обнаружила крупную синевато-черную пиявку, сладострастно терзающую мою лодыжку. Боль уже почти прошла, и я решила подождать, пока паразитка сама отвалится. Вряд ли в озере на территории гарема водятся ядовитые твари. В крайнем случае, Ришшика меня бы предупредила… Я посмотрела на паучиху и поняла, что волноваться не о чем. Она разглядывала мою ногу с интересом и удивлением, но без испуга.
Поняв, что я в очередной раз не собираюсь визжать и устраивать скандал, она вдруг укоризненно сказала куда-то мне за спину:
— Глупые шутки! Вылезай, Рени, я тебя видела!
Спокойная вода под корягой, прямо в том месте, где я болтала ногами, всплеснулась, и на поверхность вынырнула недовольная мордашка с надутыми губами. А потом знакомо плеснул перламутровый хвост.
— Ты не испугалась, что ли? — разочарованно спросила меня русалка, выпрыгивая из воды и боком усаживаясь на корягу.
— Испугалась, конечно, — улыбнулась я, рассматривая новую знакомую. Она выглядела моложе вредины из бассейна, а чешуя под перламутровой пылью была антрацитово-черной, как и роскошные длинные волосы. — Кто угодно испугается от неожиданности. А у тебя есть еще пиявки?
— Еще? — очень удивилась русалочка. — А… а тебе зачем?! Если запустишь их в бассейн во внутреннем гареме — найдут и накажут, я про… кхм. Нельзя так делать.
— Нет, что ты! — засмеялась я, подошла поближе и опять села на коряжку, но теперь на ту ее часть, что нависала над узким песчаным пляжем. — Просто у них слюна очень полезная для разных косметических зелий. Кстати, меня зовут Дина, а тебя?
Русалку звали О`Рения. Она оказалась веселой и шебутной, но при этом весьма практичной особой, себе на уме. Пиявок она мне согласилась принести только в обмен на корзинку со спелой малиной. Пришлось полазить по кустам, но, в целом, я сочла обмен честным. Русалочка тоже не из воздуха пиявок добыла, а плавала на другой конец озера, туда, где дно заросло камышом и ряской. Она, кстати, посоветовала мне пользоваться пиявками, как положено — отсасывать дурную кровь. И даже рвалась показать, в какие места их лучше всего сажать. Но я ее убедила, что с кровью у меня пока все хорошо, а сама очень вовремя вспомнила о своем желание поэкспериментировать со слюной у пиявок.
Где-то полгода назад внучке назначили сеансы гирудотерапии в Пастеровском центре на Неглинке. Процедуры там проводили днем, так что вместо работающей мамы возить ребенка припахали пенсионную бабушку со свободным графиком. И чтобы Аринка не боялась, мы с ней заранее облазили весь интернет и посмотрели все ролики о пользе пиявок, об их жизни, повадках и прочем использовании в народном хозяйстве. В частности, там было показано, как «подоить» кровососку о край фарфорового блюдца, а потом добавить эти слюнки в детский крем.
В той жизни, правда, я так и ограничилась теорией — издеваться над медицинскими пиявками нам с внучкой никто не позволил.
Зато теперь решилась рискнуть. Пиявка энергично протестовала, извивалась и всячески призывала ГРИНПИС, но каплю слюны я из нее выдавила. И на пробу добавила ее в баночку Ришшикиного крема для рук.
Результата было решено подождать две восьмицы, а потом сравнить ту руку, которую мазали слюнями, с той которой достался неапгрейденый крем.
Да, здесь в каждом месяце было тридцать два дня, чтобы было удобно делить на восемь, а месяцев в году — шестнадцать. Это я календарь в доме у Ришшики обнаружила, и, незаметно, чтобы не вызвать подозрений, его изучила. С названиями месяцев пауки не заморачивались, просто рассчитав их по порядку номеров, как первоклашек на линейке. И первым временем года шла не зима, а весна, что, по-моему, было очень логично. Именно весной начинается новый год в природе.
А часов в местных сутках, к счастью, было, как и в моем мире, двадцать четыре. Вот минут в часе — шестьдесят четыре. Но к этому я довольно легко привыкла.
На занятиях я старалась не выделяться, особенно это касалось музыки, после обеда бежала в сад, вечером занималась прикладной косметологией. Я не заглядывала далеко вперед и жила настоящим. Вообще, мою легкомысленность сможет понять, наверное, только тот, кто постарел и свыкся с кучей возрастных проблем, болячек и ограничений. А потом вдруг разом вернул себе молодость. Это абсолютно непередаваемое ощущение легкости, ясности и волшебной яркости ощущений. Когда можно просто бежать вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и наслаждаться каждым вздохом, каждым движением. Плавать, валяться на траве, лазить по деревьям… жить, как в первый день творения.