Свердловск 1977

- Да не бывает такого, Клавдия, чтобы враз обе кадки-то треснули.

- Снутри их давило, точно тебе говорю. Смотри, как доски-то выперло. Вона деревья какие здоровущие ужо вымахали, давно пересадить надо было.

Послушав с лестницы разговор женщин, я тихонечко поднялся обратно. Как-то слишком уж эффективно сработали у меня заклинания. Судя по всему, форсированный рост пальм фатально сказался на тех посудинах из дерева, в которых их выращивали.

* * *

Сегодня Степан Арамович не поехал вместе с музыкантами. Завтрашний переезд в Свердловск им был подготовлен, но не мешало лишний раз убедиться, что ничего не поменялось. Закончив с необходимыми звонками, он посмотрел на часы. До первой встречи оставалось сорок минут. С директором пермской фабрики Гознака ему надо встретиться по поручению Деда, именно так, с большой буквы в их семье называют Анастаса Микояна. Кубинские товарищи, по старой памяти, обратились к Деду с просьбой о содействии в изготовлении новых банкнот. Сам Анастас Иванович такие решения уже не принимал, но все необходимые связи у него имелись. Осталось заручиться согласием местного руководства, и можно будет запускать всю цепочку по прохождению необходимых документов.

- Во втором квартале только сможем начать, - директор фабрики, с которым они встретились в ресторане при гостинице, побарабанил пальцами по столу, - Сейчас два больших заказа из Африки пришли, а потом для Йемена надо допечатку сделать. Так что линия для зарубежных денег у нас пока занята.

- Надо же, я и предположить не мог, что у вас другие страны свои деньги печатают, - искренне удивился Степан Арамович.

- Почти вся Африка у нас деньги себе деньги заказывает, да и кроме неё заказчиков хватает. А в Китай и Индонезию мы поставляем банкнотную бумагу, - улыбнулся его собеседник.

- Здорово, я себе такого и представить не мог. Ну, а по моему вопросу... Думаю, что у нас и пройти все согласования раньше не получится, так что второй квартал вполне подходит, - Степан Арамович в очередной раз удивился прозорливости Деда, ещё неделю назад предсказавшего возможный итог переговоров. Более того, названый срок в какой-то мере являлся тестом. Он позволил, как лакмусовая бумажка в химических опытах, выяснить, что его собеседник до сих пор не выкинул из своих расчётов старшего Микояна, с которым был хорошо знаком.

С директором фабрики, который уже опаздывал на очередную встречу, расстались в дружеских отношениях. Разглядывая из окна Каму, на льду которой местами темнели фигурки рыбаков, Степан Арамович с улыбкой вспомнил неожиданный казус, который у них случился, когда Дед дал ему папку Пермь для ознакомления. Помимо ключевых фигур города, и характеристик предприятий, там был ещё один интересный листочек. Пермь - 76. Именно так называлась ракетная часть в тридцати восьми километрах от города. В Бершети, так назывался посёлок, было шестьдесят ракетных шахт межконтинентальных баллистических ракет (МБР) PC-10, и 9 МБР РС-22М.

Следующая встреча должна быть с Соловьевым Павлом Александровичем. Изумительный конструктор авиадвигателей, с невероятным даром предчувствия н интуицией, так описывало его досье Деда. Сейчас он бился над созданием двигателя для МИГ - 31. Пермские моторостроители уже не первый раз доказывали, что они лучшие в мире. Двигатель Д30Ф6 ещё войдёт в анналы Истории, как опередивший своё время, а МИГ - 31 станет прообразом и непревзойдённым образцом истребителя - перехватчика, на ближайшие тридцать лет. С пермским гением надо было встретиться по просьбе сына известного авиаконструктора, ещё одного Микояна, пошедшего по стопам отца. Тот очень хотел, чтобы местный изобретатель познакомился с новым директором ВИАМа, института авиационных материалов - Шалиным. Предлагаемые им виды никелевых сплавов, высокопрочных сталей и новых образцов титана, позволяли совершить революцию в авиастроении. Папочку, в два десятка листов, Степан Арамович и передал при встрече конструктору, начисто при этом потеряв его, как собеседника. Павел Александрович, как только понял, что попало ему в руки, с головой погрузился в чтение, время от времени возвращаясь к уже прочитанным листам, и недоверчиво хмыкая.

Вот такой, вроде бы и ни кому не заметный администратор, скорее всего из вежливости, именующийся как ’’концертный директор", ездил по всей стране. Мало кого интересовало, что маршруты гастролей он составлял сам, созваниваясь с нужными ему городами и филармониями. И тем более, никто не знал, что его пути заранее просчитаны и согласованы с интересами семейного клана.

Глядя на конструктора, увлечённо шуршащего бумагами, Степан Арамович задумался над событиями вчерашнего дня. Его выбило из колеи высказывание Павла насчёт Деда. Сама мысль о его смерти вызывала протест, а уж когда он услышал про то, что мелочность нынешнего руководства дойдёт и до похорон, то сорвался. Павел сказал, что Анастас Иванович без него умрёт. Какая интересная оговорка! И потом - эти странные предсказания. Если о том, что где-то невесть что взорвётся, ещё как-то можно знать, то откуда можно узнать результат предстоящего хоккейного матча, да ещё с таким неправдоподобным счётом.

- Спасибо за новости. Порадовали. Сегодня же эти материалы передам нашим технологам, пусть знакомятся. Хотя нет, уже завтра, - опомнился конструктор, взглянув на улицу, где начали зажигаться первые фонари.

- Я сегодня буду в Москву звонить. Ничего не надо передать?

- Думаю, что я прилечу туда в начале следующей недели. Буду крайне признателен, если мне устроят встречу с Шалиным, - многозначительно похлопал Соловьёв по боку своего толстого портфеля, куда он упрятал полученную папку с бумагами.

Подстёгиваемый нетерпением, Степан Арамович, закончив разговор с конструктором, поднялся к себе в номер. Переговоры с Москвой заказывать ещё рано. Перебрав в уме список своих знакомых, он собирался позвонить двум журналистам, которые наверняка будут в курсе последних столичных новостей.

Мужчина постарался успокоиться. Пока у него нет повода, чтобы делать какие-то смелые предположения и выводы. Слишком неправдоподобно выглядит сама идея предсказаний. Да что он врёт сам себе? Он же знает людей, и жизнь научила его достаточно хорошо понимать, когда ему врут, а когда нет. Павел не врал. Даже по его промелькнувшей улыбке, когда он смотрел на взбешённого собеседника, и пытался его утихомирить, было понятно, что он абсолютно уверен в том, что говорит. Очень знакомые интонации н даже сам взгляд - так на него иногда смотрели отец и Дед. Обычно, после этого следовал короткий урок, где ему, вспыльчивому подростку, просто и по-мужски объясняли суровую прозу жизни. Давно он уже не вспоминал своё детство, а тут, во время разговора с этим мальчишкой, пришло дежавю. Он снова почувствовал себя подростком, которому взрослый объясняет достаточно простые, для него, мысли.

Степан Арамович помотал головой. Надо же, что только не придёт в голову, когда ты остаёшься вечером один в гостиничном номере. Вытащив записную книжку, он приступил к заказу междугородних переговоров.

- Артур, привет. Как дела, как столица? - первым звонком его соединили с известным журналистом, который не выдержал бремя выпавшей на него славы, н потихоньку спивался, хотя и по-прежнему оставался "в обойме".

- Ты представляешь, сегодня в Москве произошло три взрыва, один из них в метро, а другой рядом со зданием КГБ. Количество погибших я пока не знаю, но раненых очень много, - журналист, явно "принявший на грудь" по поводу субботнего вечера, с ходу выложил самую горячую новость дня. - Пятьдесят лет в стране терактов не было, а тут на тебе, только все после празднования расслабились, и получите.

Празднование семидесятилетия Брежнева происходило шумно и помпезно. Две недели назад по Москве было трудно проехать из-за сотен делегаций, которые прибыли на торжества.

- Вот это да. У вас там война, что ли? Что хоть говорят?

- Пока не понятно. Органы шерстят диссидентов, те орут, что это провокация органов. Мне уже коллеги из-за рубежа звонить начали, интересуются, что и как.