Страница 15 из 18
- Идите в ж..у, твари, - прохрипел оборотень. - Член вам во всю морду, а не мою шкуру.
Он не хотел умирать. Не сейчас и не так, и даже был благодарен всем богам за то, что родился полузверем. Без этой скрытой части своей сущности он лежал бы сейчас покорной овцой, как его предшественники, только волчья душа не позволяла плыть по течению в угоду рехнувшимся маньячкам. Однако в его положении появился неоспоримый плюс, скрыть слабость было невозможно. Может и не придется издеваться над собой, выматывая бесплодными попытками оборота.
Однако чем больше он приходил в себя, тем чище становился разум, и тем больше силы возвращалось. Даже человеческий разум откликнулся протестом на скорую кончину. Оборотень помрачнел. Рядом с плюсом стоял и жирный минус. То, что в нем поддерживало жизнеспособность, оно же и играло против своего хозяина.
- Черт, - выругался Игорь.
Значит, от самоистязаний никуда не уйти... Лишь бы помогло. Оборотень прислушался, но за дверями было тихо, и он начал оборот. Порыкивая и скрипя зубами, волк содрогался под попытками тела измениться. Челюсть деформировалась из-за увеличившихся зубов, но, мало соображая от боли, Игорь закусил губу, чтобы сдержать стон, и привкус собственной крови отрезвил его, заставил расслабиться. И всё прекратилось.
Он лежал, жадно глотая воздух пересохшим ртом, судорожно вздрагивал всем телом, но был доволен вернувшимся чувством опустошения. Оборотень занялся зализыванием губы, но когда появилась Майя Петровна, след еще оставался, правда, небольшой. Она остановилась рядом с алтарем, внимательно посмотрела на волка и покачала головой.
- Совсем бледный. Ослаб. Нехорошо. Испортит Марте всё удовольствие, если будет лежать, как ее отец и дед.
Оборотень ответил тяжелым стоном. Женщина провела влажной губкой по его лбу, тронула губы, и он жадно открыл рот.
- Нет, все-таки сильный, - заметила ламия. - Еще есть реакции. Очухается.
Игорь выругался про себя, запомнив еще один признак безразличного обессиленного тела, которому можно доверять. Ничего, у него еще было время. Однако со старшей ламией он так и не заговорил. Она заметила, как подрагивают его ресницы, задавала вопросы, но ответов не услышала. Даже на откровенное прикосновение к себе сегодня волк остался равнодушным. Матерился про себя, клялся отгрызть бабуле руку, но внешне оставался безучастным.
- Ничего, к вечеру ты будешь готов продолжить, - произнесла Майя Петровна и ушла.
Вскоре появилась Яна. Сопротивляться ей Игорь не стал, покорно поел, но своего молчания не нарушил.
- Ты сегодня неразговорчив, лапочка, - заметила средняя ламия. - Марта тоже без сил, еще спит. Ее пришлось уносить, представляешь? Всё-таки есть в тебе что-то такое, что заводит сильней, чем обычно. Даже мы с мамой поддались возбуждению. Это было безумно сексуально, даже лучше, чем в первый раз, хоть ты и был обездвижен. И твоя кровь... Она необычная. После нее распирает всё внутри, просто экстаз какой-то. И знаешь что, сегодня я проснулась, и поняла, что мне жаль терять такого самца. Однако если ты выберешь жизнь, от самца в тебе останется только воспоминание. Наверное, тебе и вправду лучше умереть.
Игорь едва не поддался искушению вступить в разговор, попытаться убедить, переманить на свою сторону, но опомнился. Результата может и не быть, а его притворство обнажится. И он промолчал, как промолчал и на последние слова. Хотелось ответить, что единственным, кому стоит сдохнуть - это их придурковатой семейке, однако сдержал и этот порыв, оставив свое мнение при себе.
Яна убрала опустевшую посуду, опять размяла мышцы оборотню и ушла. Потом заходил раб, волк не стал сегодня цепляться за гордость. И с прислужницей не заговорил. Он упорно сохранял видимость аморфного ко всему тела. Ни на ком не сосредотачивал взгляд, чтобы не выдать, что он полон сознания. Поверили ему или нет, но Майя Петровна заходила еще несколько раз. Она пыталась разговорить волка, и он ей вяло ответил, а потом снова затих.
И только когда пришла Марта, Игорь поддался искушению и взглянул на нее. Девушка была одета в обычное платье, волосы опять стянула в хвост. Она подошла к алтарю, с интересом рассмотрела свою жертву, и волк понял, что в ней нет ни сочувствия, ни сожалений. Марта обкатывала свой красивый автомобиль, и ей было больше интересно, как устроен салон, чем то, что скрывается под капотом, то есть в душе обманутого мужчины. Она водила ладонью по плечам Игоря, по груди, скользнула на живот и после пробежалась кончиками пальцев по члену.
- Ночью он мне нравится больше, - заметила ламия и подняла взгляд на волка.
Он вглядывался в девушку, изучал лицо и никак не мог понять - что случилось? Куда исчезла ее красота? Где тот свет изнутри, где манящие полные губы, где волнительная трогательность черт? Перед ним стояла невзрачная серая мышь с жидким хвостиком светло-русых волос. Совершенно безликая, без той изюминки, которая привлекла его в первый день. Просто без всяких видимых причин красота исчезла вместе с влечением.
Чары. Конечно, чары. Вымотанная за ночь Марта, должно быть, сейчас не скрывалась за своей обманчивой личиной. Игорь впервые увидел ее настоящей. И тем противней было сознавать, что ночью он опять будет сходить с ума от восторга перед восхитительной ламией и рваться ей навстречу, чтобы быстрей овладеть и отдать ей то, зачем она пришла - свое семя.
- Наша дочь будет красавицей, - улыбнулась Марта.
«Если вообще родиться, - подумал оборотень. - И если все-таки родиться, надеюсь, в тебя не пойдет». Хотя в беременность верилось с трудом. Пока никто не смог обмануть природу, и вряд ли такое под силу ламиям со всеми их чарами.
- Ты силен, и это даст силу нашей девочке. Она будет самой могущественной в моем роду.
Игорь закрыл глаза, потому не увидел, когда Марта приблизилась, только услышал шорох ее шагов. И когда его губ коснулись поцелуем, едва не скривился от отвращения. Подумать только, даже ее внешность была обманом! Один сплошной мыльный пузырь, вот кто такая Марта. Пшик, и разлетелся, не оставив и следа.
- До ночи, мой милый, - шепнула ламия. - Мне хорошо с тобой.
Она ушла, а волк зашипел вслед:
- Надеюсь, этой ночью тебя хватит кондрашка, прямо на моем члене.
Но... кондрашка Марту не хватила. Ночью он снова сходил с ума, глядя на ламию, извивавшуюся на нем. Чары и проклятый запах затуманили разум, но подсознание в этот раз удержало волка где-то на краю вселенной, напоминая, что всё это обман, и плохо закончится. Игорь даже почувствовал, как ему перерезали вены, как присосались две пиявки, жадно причмокивая и сглатывая густую горячую кровь. В эту ночь оборотень испытал странную смесь похоти и отвращения. Но когда оргазм разнес вдребезги реальность, сознания оборотень не потерял, однако остался неподвижен, пользуясь тем, что до него никому нет дела. Их интересовала только Марта. Ее опять сняли с тела волка и унесли из храма. Прислужницы перевязали порезы на руках, сменили масло в светильниках и ушли, оставив пленника приходить в себя.
Оборотень открыл глаза, посмотрел на двери и ощутил резкий приступ тошноты.
- Как же омерзительно, - просипел он.
После вывернулся, посмотрел на свою единственную порядочную соседку и прошептал:
- Тебе это не нравится так же, как мне? Гадко...
Гадко и унизительно. Мерзко ощущать себя куском мяса, еще хуже понимать, что твое мнение никого не интересует, даже сожалеть о тебе никто не будет, как о хорошем парне. Только если как Яна, сокрушенно вздохнет о члене, которым больше не воспользуешься. И всё. А стая даже не узнает, где ты сдох бесславной смертью жертвенной овцы. Они, конечно, будут искать, когда поймут, что дело плохо, но уже не найдут, и даже не накажут убийц. Колесо порочного круга продолжит вращаться, затягивая в свою проклятую круговерть новые жизнь, уничтожая невинные души.
- Я выберусь, - поклялся себе оборотень. - Я выберусь.
И он позволил начаться обороту. Выдыхал, давал себе минуту передышки и продолжал доводить себя дальше. Выматывал до полного изнеможения, когда уже слезы текли из глаз от бесконечной боли, когда стоны готовы перейти в крики. Он думал, что нет ничего хуже первого оборота? Ложь! Тогда тело горело от боли, но оно продвигалось в трансформации, а то, что он творил сейчас, было настоящим адом. Адом! Незаконченное изменение вывернутых в неправильном положении для зверя конечностей, вот настоящая мука. Его ломало, выкручивало суставы. Родная сила уничтожала волка, пытаясь его обратить и не позволяя это сделать. Эта внутренняя борьба оказалась страшней ножей ламий и их кровожадных обещаний. Но перед тем как сознание улетело в бездонный черный омут, Игорь успел издевательски ухмыльнуться и прохрипеть: