19 Длинная ночь

Полина качнулась назад, как если бы перед ее лицом оказалась змея или ядовитое насекомое.

- Я верю, - медленно и четко сказала она, - что меня, как и все живые существа вселенной, создал бог. Я верю, что бог дал мне тело и душу, чувства и разум, зрение, слух и все члены тела. Я верю, что он сохраняет меня в каждый день моей жизни и дает мне то, что мне нужно, и понимает меня лучше меня самой, как отец понимает свое дитя. Я была бы бессовестной тварью, если бы не благодарила его за это каждый день и не выполняла бы уроки, которые он мне посылает.

Хайшен молча слушала, глядя ей в лицо. У Полины слегка дрожали губы, но она продолжала:

- Я верю, что Иисус Христос - действительно бог, рожденный от отца небесного, и также действительно человек, рожденный от земной матери. Я верю, что он заплатил за меня цену жизни и цену крови, чтобы избавить от проклятия, от гибели и от власти дьявола, врага рода человеческого. Я верю, что он приобрел меня ценой своей крови и своей жизни, чтобы я принадлежала ему, жила в его царстве и служила ему в вечной праведности, непорочности и радости, так же как он сам, восстав из мертвых, живет и царствует со дня воскресенья.

Хайшен открыла глаза очень широко, кажется, сама не чувствуя этого. Полина перевела дыхание и продолжила говорить:

- Я понимаю, что своим умом и своими силами я не пришла бы ни к этой вере, ни к возможности выполнять правила жизни, назначенные моим богом для верных ему. Но я верю, что дух святой призвал меня, освятил своими дарами, и сохраняет меня в вере со дня крещения, как и всех остальных христиан. Я верю, что если я по неведению, слабости сил или недомыслию нарушу эти правила, мой бог меня простит. Я знаю, что он сохранит мою душу нетленной до судного дня, и что в этот день он воскресит меня и всех умерших, и дарует мне и всем, кто верит в него, вечную жизнь.

Полина наконец замолчала. Она стояла по прежнему очень прямо, только руки ее были сцеплены перед грудью и сжаты так сильно, что побелели не только косточки, а даже все пальцы целиком.

Хайшен наклонила голову:

- Спасибо. Я поняла. Прости, если мой вопрос был неуместен.

Полина улыбнулась все еще подрагивающими губами:

- Ты просто спросила. Никаких проблем.

- Скажи, - осторожно спросила Хайшен, - как же ты терпишь наше присутствие рядом, ведь то, что мы делаем, совершенно противоречит твоей вере?

- У господа обителей много, - пожала плечами Полина, успокаиваясь, - каждый делает, как ему заповедано. Ваш способ хвалить и славить его таков. У нас иные заповеди и другие способы возносить ему хвалу. Мы пьем и вино, и пиво, но вряд ли получится хорошо, если смешать.

- Вы наливаете коньяк в вино и ликер в сидр - возразила Хайшен, - и ваши священные книги во многом пересекаются между собой.

- Рецепты подобных смесей составляют или очень храбрые, или очень умные люди, - ответила Полина.

- И чего тебе недостает, ума или храбрости? - спросила досточтимая.

Ответом ей был долгий серьезный взгляд. После длинной паузы Полина сказала:

- Одобрения господа моего. Или его повеления.

Созвездие Саэхен осознало всю сложность положения с домом Утренней звезды, когда в Драконьем гнезде стало известно, что изгнанник участвовал в совете своего Дома, как равноправный с остальными член совета. Созвездие встало перед плохим выбором - отказать в доверии одному из великих Домов или признать свое решение избыточным. Но в любом случае, найти для этой ситуации решение можно было только в присутствии Макса Асани, а он отказывался даже читать письма, как из Драконьего гнезда, так и из дома. У совета Созвездия остался только один способ воздействовать на Макса: попросить Исиана написать ему личное письмо с просьбой вернуться домой хотя бы на время. Но обратившись с этим к Исиану, совет Созвездия признавал Дом Утренней звезды не просто великим, а самым значимым в Созвездии, по крайней мере, в настоящий момент. И тогда все Созвездие стало бы заложником благополучия в Доме. Ситуация была крайне неловкой. Исиан понимал, что Макс, не сказав ни слова, поставил в дурацкое положение и Дом, и Созвездие, и хороших решений нет, если только сам Макс не предложит что-то, а он не спешил не только с предложениями, а даже и с новостями о себе. Все делали вид, что ничего особенного не произошло, но напряженное ожидание было написано на всех лицах. Исиан знал, что долго так продолжаться не может. Скорее всего, самый тревожный и слабый член сообщества сконцентрирует в себе общую напряженность и как-нибудь выразит ее. Принц великого дома многие десятилетия, Исиан понимал и то, что это вряд ли будет достойно или хотя бы красиво выглядеть. Но предотвратить это он не мог, возглавлять не хотел, а оказываться на острие ответственности не планировал. И он ждал, понимая, что дождаться может только новых проблем.

Вечером пятницы Онтра да Юн пришла к Димитри с результатами исследования торгового дела, предложенного ее сыну.

- Дью, - сказала она озадаченно, - я не могу посчитать цену ни в кольцах, ни в чашах. Нужно встречаться с ее людьми, иначе определиться невозможно. Она очень осторожная дама. Я уверена, что она платит налоги честно, но здешние казначеи смогли только сказать мне, сколько денег проходит через ее торговый дом за месяц, а это не то, что может мне помочь. Без прямого разговора я не посчитаю все торговые операции, которые проводит ее дом.

- Тебе придется остаться здесь еще на десяток дней, сестренка, - извиняющимся тоном сказал Димитри

- Брат, это не такая большая цена за то, чтобы вернуть сыну имя - пожала плечами Онтра. - И это, наконец, просто интересно. Я уже хочу просто видеть, как она выглядит.

- Я тоже хотел, - вздохнул князь, - с этого все и началось. - Он подошел к двери своей приемной. - Иджен! Попроси мистрис Бауэр прийти ко мне.

- Она у Хайшен, мой князь, через промежуток придет, - ответил секретарь.

Онтра улыбнулась Димитри и вышла. Князь подошел к окну и по сложившейся привычке стал смотреть на воду Ладоги. Она была тяжелого темно-серого цвета и выглядела густой. Лес тоже выглядел серым, даже ели и сосны потеряли свой цвет в пелене мелкого снега, сыплющегося с серого неба. Когда Полина вошла, Димитри отвернулся от окна почти с удовольствием.

- Скажи, мы можем собрать твоих людей для разговора? - спросил он, заменив приветствие улыбкой.

- Ну, насчет "моих" людей... - пожала плечами она, - но да, можем. Здравствуй.

- Здесь или в Адмиралтействе? - уточнил Димитри.

- Кхм... Пресветлый князь, а почему не у Марины Лейшиной?

- Как-то неловко, официальное совещание все-таки... - он попытался обернуть неловкость шуткой, но вышло только хуже.

- Да ладно, чего там, - весело ответила Полина. - Где начали, там и закончим, логично, не так ли?

- Это шутка? - князь приподнял брови.

- Отчасти.

- Ну... она тебе удалась. Но давай серьезно поговорим. Такие документы подписывать на коленке все же не вполне удобно, тебе не кажется?

- Я же сказала, что шутка только отчасти. На коленке это все было начато. На коленке всю дорогу делалось все, из чего состоит портал. - Полина хмыкнув, добавила, - я, между прочим, с вами с начала интервенции... гм... в смысле, присоединения, все вообще делаю на коленке!

- Знаешь, некоторые вещи нужно делать хотя бы на двух коленках... - задумчиво заметил князь, с некоторым усилием сохраняя серьезность.

- А все то, для чего нужны две коленки, мне пришлось отложить до более удачных времен! - парировала Полина несколько резко.

- То есть, твоя личная жизнь?.. - догадался князь.

- Не является предметом обсуждения, - голос Полины лязгнул жестью.

Димитри дернул ртом, но ответил неожиданно мирным тоном:

- Я понял, извини.

- Да не вопрос, - пожала плечами Полина, - только если тебя так смущает маришкина кухня, то ребят не меньше смутит Адмиралтейство. И еще больше их смутит твой кабинет.