Страница 2 из 5
- Может, местная лаба? Кукиш об этом и писал: ненормальное количество Пыльцы... - Лумумба стоически вздохнул.
- Влияние на рост культуры эндемичных условий, таких, как: вода, температура воздуха, сырье для базового конгломерата...
- Да понял я, понял. - не дал я учителю сесть на любимого конька. - Не отсюда она. А... Откуда?
- Уроки надо учить. - буркнул наставник, пряча в карман добычу и захлопывая книжку. А потом посмотрел на меня уже не так враждебно. - А ведь ты прав, стажер. Это может оказаться бомбой!
- Я про бомбу ничего не говорил. - открестился я. - На бомбе настаивали как раз вы, бвана.
- Да заткнешься ты, или нет? - потерял терпение Лумумба. - я тебе талдычу об уликах, а ты...
- Да что там улики? - вот не люблю я, когда кричат. Особенно, на голодный желудок: у меня от этого колики делаются. - Затрапезная монетка, пол-грамма дури, да сережка. Была бы хоть пара...
Начальник вдруг посерьезнел, заглянул мне в глаза и заботливо потрогал лоб.
- Что-то ты совсем плохой, падаван. Капец мозга: не иначе, от орков заразился.
Я набычился, готовясь продемонстрировать, как ведут себя настоящие орки, но Лумумба, вновь сунул мне под нос монету.
- На аверсе - герб Мангазеи: конь, а под ним - песец, бегущий в правую сторону. Герб, к твоему сведению, утвержден в тысяча восемьсот двадцатом году. А теперь присмотрись повнимательней, стажер.
Я послушно сощурился. Монета была мелкая, и где там конь, где песец, было не очень ясно. Но что-то... Что-то было с ней не так.
- Вот эта козявка смотрит не в ту сторону! - я ткнул пальцем, накрыв, правда, всю монетку целиком.
- Молодец! - восхитился Лумумба. Пара воспитательных подзатыльников и совсем немного крика - и ты понял, о чем говорит твой старый больной учитель. Но я тебя не виню... - он ласково погладил меня по голове. - Трудно быть умным, для этого напрягаться приходится... - наставник подбросил монетку и вновь поймал. - Что характерно: монета гораздо легче золотой. - сказал он задумчиво.
- Это вы тоже на вкус определили?
- На запах! - он кинул монетку мне. - Каждый уважающий себя маг должен отличать золото от других металлов. У этой, например - железный сердечник. Чувствуешь? - Старинный и уважаемый в определенных кругах способ подделки. На вид - практически не отличить от настоящей, даже краешек можно прикусить. Забрав монетку, Лумумба куснул её крупным, как у лошади, зубом, и продемонстрировал вмятину. - Видал? Любую поверхностную проверку пройдет.
- Фальшивая монета и импортная Пыльца... - пробормотал я, уже не обижаясь.
- Надо думать, это и был сенсационный материал, который хотел нам продать Кукиш.
- Но... Почему тот, кто его убил, не забрал улики? Они ж, можно сказать, на самом видном месте.
- Возможно, не успел. - поджал губы Лумумба, разглядывая камень в сережке на свет. - Не завершил колдовство, не забрал улики... Кто-то его спугнул. И, сдается мне, это были не мы.
Я вспомнил своё прикосновение к окоченевшей шее козлика. Труп пролежал на полу дворницкой несколько часов...
После затхлого, пропитанного сыростью подвала прохладный утренний ветерок приятно бодрил. Небо, усеянное ватными шариками облачков радовало прозрачностью и голубизной, с реки доносились крики чаек и рыбные запахи.
По донесениям Кукиша мы предполагали в нем человека недалекого, но предприимчивого. Никогда он не забывал напомнить о гонораре и существующих надбавках за вредность, и славился умением выговорить для себя самые выгодные условия. Собственно, даже не имея другого занятия, кроме работы на нас, он мог позволить себе жить припеваючи. Найти жилье в приличном районе, с отоплением и горячей водой, а не эту конуру в забытых богом развалинах...
Мы-то решили, что дворницкая на отшибе, подальше от посторонних глаз, всего лишь явочная квартира. Но он жил в ней по меньшей мере несколько месяцев. Напрашивается вывод: Леонид Тимофеев, по прозвищу Кукиш, внештатный сотрудник АББА, нащупал что-то действительно серьезное, и, дожидаясь нашего приезда, решил лечь на дно.
Из заброшенных спальных районов мы попали на берег реки. Здесь было чисто, светло и красиво. Набережная блистала газовыми фонарями, лавочками и урнами, выполненными в виде безобразных хвостатых жаб, по ней степенно прогуливались хорошо одетые граждане.
- А ничего так городок. Подходящий. - Лумумба молодецки оглядел реку, мост с бронзовыми балясинами, островерхие крыши домов на другой стороне и белые, чуть закопченные стены церквушки с разбитой маковкой, виднеющиеся за мостом, на небольшом холмике.
- Подходящий для чего? - угрюмо переспросил я. Всё никак не мог изгнать из памяти сытых пауков в дворницкой.
- Для пенсии, например. - живо откликнулся начальник. - Вот, лет через пятнадцать-двадцать, если повезет дожить, оставлю службу, переберусь сюда и поселюсь в домике с белым штакетником и курятником на заднем дворе... Смотри, какая красота!
Мы остановились и стали любоваться красотой: в рассветных лучах река вся сверкала, будто покрытая серебряными чешуйками, над нею, как истребители, носились чайки. Время от времени то одна, то другая ныряла в воду и появлялась с зажатой в клюве килькой.
- И рыбы здесь много! - порадовался начальник, кивая на завтракающих птиц. - Вот тебе, Ваня, доводилось когда-нибудь рыбачить?
- Не-а.
- А я, признаться, люблю. В Африке, например, есть такая река: Лимпопо...
Мимо берега, ревя, как белуга, и распространяя вонь сивухи пополам с жареной картошкой, прошел катер. Переждав, пока он удалится, Лумумба продолжил:
- Так вот: на реке Лимпопо рыбачат так... - он причмокнул и закатил глаза. - Нужно взять упитанного поросенка и привязать его у воды. И, когда он начнет визжать, крокодил полезет за ним на берег. Дальше надо не зевать...
- Да какая ж это рыбалка? - перебил я. - Это у вас, бвана, охота получается. И вообще: тратить поросенка на какого-то вонючего крокодила, по-моему, преступление.
Видел я этого крокодила в Московском зоопарке: бревно бревном, и тиной воняет...
- Ты дашь мне договорить, или нет? Совсем от рук отбился. Наверное, это моя вина: слишком добрый стал. Говорил мой отец М'бвеле Мабуту, царь народа самбуру: детей надо драть. Очень любить, но при этом лупить нещадно...
Я хотел возмутиться, что какой же я, туды его в качель, ребенок, но над головой послышался оглушительный, быстро нарастающий свист, вроде того, который производит летящий фугасный снаряд. Мы с Лумумбой инстинктивно выставили щиты. По ним тут же растекся горящий напалм. Капая на мостовую, он плавил камни.
- Однако. - пробормотал учитель и выдохнул контрзаклинание в виде клуба ледяного воздуха, которое тут же всё заморозило.
Народ вокруг зароптал. Послышалась брань в адрес магов, от которых житья совсем не стало, и, где-то на периферии, пронзительно заверещал полицейский свисток.
- Ходу. - спокойно приказал Лумумба и мы, осторожно переступив озерцо остывающей лавы, удалились с места происшествия.
Шагая по проспекту, уводящему в сторону от набережной, начальник сиял, как именинник. Черная кожа аж лоснилась на его щеках.
- Чему вы так радуетесь, бвана? - голодный желудок и недавнее покушение как-то не способствовали игривости.
- Всегда приятно получить предупреждение. - ответствовал тот, попутно раскланиваясь со стайкой симпатичных, в голубых платьицах и соломенных шляпках, барышень. - Помогает не расслабляться.
- Да уж. Расслабишься тут. - даже улыбки барышень не могли растопить моего черствого сердца. - Сотрудник погиб, а вы тут девушкам глазки строите. К тому же, нам в этом городишке явно не рады.
- Перестань брюзжать, стажер. А то я тебя выпорю, честное слово.
- Жрать охота. - пожаловался я.
- Ничего, потерпишь. Сытое брюхо к учению глухо.
- А я думал, что голодное...
- Отставить прения! - Лумумба так грозно сверкнул синими глазами, что я испугался: теперь точно превратит. И зажмурился.