Нора Вебстер

В этих словах ей почудилась излишняя уверенность. Где бы сейчас ни находился Морис, он наверняка тоскует по ней и их домашнему уюту, как и она мечтает о том, чтобы он к ним вернулся, а последний год истерся из памяти.

В среду с утра она отправилась в центр и побывала в парикмахерской. Пока Берни занималась ее волосами, они обсуждали новый способ окраски волос, о котором она прочла, и задумалась, не пора ли что-нибудь сделать с сединой.

– Синька мне не нравится, – сказала она.

– Я понимаю, о чем вы, – отозвалась Берни.

– А если слишком черные, то сразу ясно, что крашеные. А светлой я никогда не была, это весь город знает. Может быть, есть что-нибудь каштановое – поприличнее, чтобы не выглядело краской?

– Могу попробовать вот это. – Берни показала ей коробку с фотографией женщины, каштановые кудряшки которой выглядели вполне натуральными.

– Может быть, для начала только чуть-чуть?

– В инструкции сказано использовать все целиком. Я уже делала. Очень популярная штука. Вы удивитесь, если узнаете, кто ею красится.

– Ладно, давайте попробуем, – согласилась Нора.

Нанеся краску, Берни убрала ее волосы в нейлоновую сеточку и вручила журнал. Увидев, что не поспеет домой вовремя и не сумеет приготовить для мальчиков обед, Нора пожалела, что вообще сюда пришла, и заторопилась. Она подала знак Берни, которая занималась двумя женщинами, прибышими вместе и, похоже, считавшими нужным обсудить друг с дружкой каждый щелчок ножниц.

– Я вернусь к вам буквально через секунду, – крикнула Берни.

Сняв сеточку, Берни велела не беспокоиться и критически себя не рассматривать, так как настоящий вид волосы приобретут лишь после того, как она пройдется по ним феном, щеткой и гребешком. Нора сознавала, что те две женщины внимательно ее изучают. Нора подумала, что прежде, чем впервые в жизни красить волосы, ей следовало с кем-нибудь посоветоваться, но в голову никто не приходил. Она подозревала, что ее сестры тоже красятся, но ни разу не слышала, чтобы они об этом говорили. Медленно глядя, как Берни сушит ей волосы феном, она осознала, что ей соорудили прическу, которая приличествовала особе намного моложе, а эти две женщины, прекрасно это понимая, наслаждаются происходящим.

Чем больше трудилась Берни, тем больше волосы смахивали на парик. На то, чтобы смыть краску, уйдет немало времени, подумала Нора, глядя в зеркало, как хлопочет над ней явно довольная своей работой Берни. Жаловаться будет бессмысленно.

– Не слишком моложаво для меня? – спросила Нора.

– По мне, так вид у вас классный, – ответила Берни. – Такая стрижка нынче очень в моде.

– У меня никогда не было модной стрижки.

С прической было покончено, и Нора, разглядывая себя, поняла, что любой, кто увидит ее по пути домой, точно решит, что она спятила или молодится, едва-едва овдовев.

– Понадобится несколько дней, чтобы привыкнуть, – предупредила Берни. – Но седыми теперь никто не ходит.

– А краска не кажется совсем уж ненатуральной?

– Через несколько дней она поблекнет и все будут думать, что так у вас и было всю жизнь. Да вы, похоже, перепугались, но даю слово, что к концу недели будете в восторге.

– А ее можно смыть?

– Нет, но она выцветет, и гарантирую, что через месяц вы вернетесь сюда за тем же. Я не знаю ни одной женщины, которая хотела бы ходить седой. Думаю, в следующий раз мы попробуем мелирование. Нынче оно тоже страсть какое популярное.

– Мелирование? О, это вряд ли.

Выйдя, она высоко подняла голову и понадеялась, что все женщины на Корт-стрит и Джон-стрит заняты готовкой и никто не торчит на пороге. Она молилась не встретить никого из знакомых. В сознании промелькнули наихудшие варианты – встреча с теми, кто непременно осудит то, что муж ее всего лишь полгода как в могиле, а она уже перекрасила волосы в немыслимый оттенок. Она вспомнила, что на этой неделе предстоит еще одна встреча с Джимом и Маргарет. Они дар речи потеряют.

От Джон-стрит навстречу двигалась миссис Хоган. Нора не знала, то ли миссис Хоган попросту не узнает ее, то ли не желает здороваться. Только когда они почти столкнулись, миссис Хоган подскочила. Переменившись в лице, она остановилась.

– Да, кое-кому придется к этому привыкать, – сказала она.

Нора выдавила улыбку.

– Берни постаралась? – осведомилась миссис Хоган.

Нора кивнула.

– Я слышала, что она прикупила новых средств. Господи, мне и самой надо бы наведаться к ней.

Если миссис Хоган в своем фартуке и немилосердно стоптанных туфлях считает вправе высказываться о прическе Норы, то и у Норы нет причин, чтобы воздержаться от ответа.

– Что ж, вы знаете, где ее найти, – сухо сказала она, глядя на волосы миссис Хоган с очевидным намеком, что обиходить их не помешает. Миссис Хоган понадобилась секунда для осознания, что, возможно, ее оскорбили.

Эта встреча придала Норе смелости. Может, она и допустила ошибку, но в будущем не станет действовать с оглядкой на кого-либо. Интересно, а в прошлом она делала нечто подобное, действовала по наитию, не думая о последствиях? Она припомнила, как до замужества шла однажды с работы в обед и обнаружила у дверей “Акционеров Уорренса” на спуске Касл-Хилл стопку старых книг. Роясь в них, нашла томик Браунинга, и там было стихотворение, которое она любила в школе. Нора листала книжку, когда к ней присоединилась старая миссис Карти с Борин-хилл. Вдвоем они взглянули на цену, написанную карандашом на обороте обложки. Слишком высокая, да и в любом случае у Норы не было денег. Они двинулись дальше по Фрайери-плейс, потом вверх по Фрайери-Хилл. Прощаясь на вершине холма, миссис Карти вынула из-под пальто книгу и протянула Норе.

– Никто ее не хватится, – сказала она. – Но никому не рассказывай, откуда она взялась.

Вот и сейчас, шагая по улицам с новой прической, Нора чувствовала примерно то же, что чувствовала, когда возвращалась в тот день домой, пряча сборник стихотворений Браунинга. С ощущением, что вот-вот кто-то выведет ее на чистую воду.

Дома она быстро поставила вариться картошку, откупорила банку горошка и положила на сковороду три бараньи отбивные. Когда вернулись мальчики, картошка еще не сварилась. Нора сидела у себя наверху и крикнула, что обед чуть задерживается. Глядя в зеркало туалетного столика, она пыталась понять, можно ли сделать что-то с волосами, придать им более обычный вид. Жаль, что она не запретила Берни поливать ее лаком, липким и с приторным запахом.

Увидев ее, мальчики мигом притихли. Донал отвернулся, а Конор подошел к ней. Потянувшись, он дотронулся до волос.

– Жесткие, – сказал он. – Где ты их взяла?

– Сходила с утра в парикмахерскую, – ответила Нора. – Нравится?

– А что внизу?

– Внизу?

– Под этой штукой на голове

– На голове у меня волосы.

– У тебя свидание?

Нора поймала быстрый взгляд Донала, который тут же снова отвернулся.

Нора не знала, в чем идти к Гибни. Если одеться в лучшее, то может показаться, будто работа ей не нужна и она к ним пришла как равная, со светским визитом. Но и в старье одеваться нельзя. Похоже, проблема одежды – вечная. Если она вернется в контору, все будут видеть в ней подругу Уильяма и Пегги Гибни. Там еще работают люди, которых она знала в те давние годы, но потом потеряла с ними связь. Наверняка они невзлюбят ее или будут испытывать неловкость в ее обществе.

Решив поехать на автомобиле и припарковаться у вокзала – тогда никто по дороге не будет комментировать ее волосы, – Нора немного успокоилась. Перерыв весь шкаф, она выбрала серый костюм и темно-синюю блузку. Туфли наденет лучшие. Она не знала, что собираются сказать ей Гибни и предложат ли место. За чаем вряд ли пойдет разговор про оклад. Но что бы ни было у них на уме, она не хочет являться к ним с видом нуждающейся.

Дверь открыла миссис Уилан, которая проводила ее в большую гостиную, что находилась справа от коридора. Комната была набита темной мебелью и старыми картинами. Хотя на улице еще стоял день, в помещении сгустились сумерки: высокое, узкое окно пропускало мало света.