Оборотни особого назначения

Светящаяся ярко-синим мелко-ячеистая сеть словно упала с потолка и бежавший последним лис бился в ней, как вытащенная из воды рыба. Яростно взрыкнув, я развернулась и в три прыжка вернулась обратно, вцепилась в ловушку и попыталась разорвать ее зубами. Б....я! Рядом так же злобно зарычал Ант, раздирая прочный шпагат когтями. И Бер...

- А куда это вы собрались? - вдруг спросила темнота в одном из боковых проходов и оттуда выступила... Ленка, спокойно и уверенно раскручивающая мерцающее синим лассо, - Котёнок... ты, оказывается, такой плохой мальчик! А ты, Бер, куда собрался? Бросаешь меня? А как же наша любовь?

За ее спиной бесшумно материализовались тени. Одна... две... пять... я в отчаянии бросила сеть и зарычала, припадая к полу. И двинулась в сторону гадины. Не убью, так задержу! Может, ребята успеют уйти...

- Глупая тварь, - ухмыльнулась недоделанная ковбойша. И...

И мир вдруг погас.

Глава 7

Я слепила очередной грязевый кирпич и заботливо пристроила его сушиться в на перевернутую сковородку, установленную в центре колодца. Хорошая в моем зиндане грязь, липкая и жирная, а когда в середине дня сюда заглядывает солнце и начинает пропекать колодец насквозь - ссыхается до каменной твердости.

Я здесь уже давно сижу, и, вопреки желаниям тюремщиков, вполне комфортно себя чувствую. Плохо на самом деле только одно - ребята далеко и все в разных местах. Это я выяснила, когда удалось выбраться из западни, но об этом стоит рассказать подробнее...

Вспоминать, как все начиналось, было, конечно, фигово. Вот насколько сейчас все терпимо, настолько сначала была... жопа. Полная, глубокая и темная. Но главное-то... главное, что я справилась!

Репрессии нам устроили от души. После того, как я потеряла сознание в коридоре и очнулась в глубоченном каменном колодце с грязным глинистым дном, в человеческом теле, голая и избитая, я несколько часов выла в голос и готова была голову разбить о сложенные из огромных квадратных блоков стены. Причем выла я не от голода и не от боли, а от ужаса неизвестности - я понятия не имела, что случилось с ребятами, и небезосновательно предполагала все самое худшее. Взять себя в руки удалось далеко не сразу. Но потом я сжала зубы и решила - хрен вам, я не сдамся. Главное - не раскисать! Я найду выход и найду своих, чего бы мне это не стоило! А чтобы не сойти с ума, надо занять себя делом.

В колодец ко мне никто даже не заглядывал несколько дней, я уже молчу про еду или воду. От жажды мне не дал помереть местный климат - по семь раз на дню в небе над головой все менялось от полного звездеца с ливнем, громом и молниями до яростно-синего неба и тропического солнцепека.

Выкопать в глине две ямы я догадалась уже на второй день. Одну для дождевой воды, небольшую, я туда сковородку пристроила для устойчивости и пила вообще как король - из собственной посуды, другую для туалетных нужд, у противоположной стены. Причем туалетную ямищу копала с упорством долбанутого экскаватора, стерла руки в кровь, обломала все ногти, но углубилась почти на полтора метра. Даже вонь оттуда меня теперь почти не беспокоила, поскольку я допетрила копать так, чтобы яма кверху сужалась, и туалетная дырка была не слишком большой. А еще я слепила из глины крышку и удобство стало зашибись гигиеничным.

Вообще, я считаю, мне с зинданом повезло. Во-первых, он тоже сужался кверху, и даже в самый солнцепек или ливень можно было забиться под наклонную стену и не помирать. А во-вторых для меня одной его круглое дно диаметром почти в пять метров оказалось достаточно просторным для самой разнообразной деятельности. Про то, что я сдохну с голода, если обо мне никто так и не вспомнит, я себе думать запретила.

Чему меня научил детдом - так это соорудить себе комфорт из чего угодно, вот хоть из говна и палок. Палок, правда, у меня тут не было, зато... хм... второй субстанции - хоть отбавляй.

Первое, что я сделала, после того, как решила вопрос с питьем и противоположным процессом - это налепила кирпичей, чуть их просушила, вынеся в центр колодца под палящие лучи, и принялась под самой наклонной стеной строить себе ложе, возвышающееся над глинистым дном ровно настолько, чтобы не спать в воде, если ночью опять пойдет дождь.

Время я отмечала, продавливая пальцем канавки на глиняной табличке, которую приспособилась хранить в изголовье “кровати”, в рукотворной нише. К четвертому дню заточения меня уже шатало от слабости, а держалась я на чистом упрямстве. И тут в проеме колодца, на фоне в очередной раз затянутого тучами неба вдруг замаячила чья-то голова.

- Живая, тварь? Смотри-ка... не сдохла.

Я настороженно забилась под самую стену и молчала. Изображала слабость и страх, хотя, если по-честному - не очень-то и изображала.

- Что, падаль, жрать, небось, хочешь? - продолжал глумиться неизвестный. Рассмотреть его лицо на фоне яркого неба я не могла, но голос на всякий случай запомнила. И косматые лохмы вокруг головы. - Велено тебя накормить перед тренировкой, да только шутт тебе жрачку нормальную на такую вошь переводить. Все одно от тебя никакой пользы. На, хватит с тебя!

И на дно колодца смачно шмякнулась... ворона. Крупная. Дохлая. Причем довольно давно, судя по запаху.

Наверху злорадно похихикали и голова исчезла.

Я в целом так оголодала, что могла и ворону сожрать, но устойчивый запашок падали меня останавливал. Таблеток от дизентерии в моем колодце нет...

Впрочем, долго мне размышлять не позволили. Наверху опять послушался шум, шаги, потом знакомый голос что-то сказал... а потом я зло заорала от боли и неожиданности.

Стоявший на краю колодца Марук хладнокровно жал на свой перекидывательный артефакт раз за разом, швыряя меня из одного облика в другой почти без передышки. Раз двадцать вывернул, сссука такая. А потом молча развернулся и ушел. Оставив меня обессиленно валяться на дне в человеческом теле. Типа тренировку провел, или наказал так? Хрен его знает...

Самое полезное, что я вынесла из этой пытки - это то, что моя сковородка, судя по всему, теперь всегда со мной, даже если в момент оборота я с ней не обжималась, и посудина лежала вообще у другой стены. Там она исчезла, а когда меня перекинуло обратно из медоедки в человечку - уже была у меня под боком. Это, блин, больнее, но полезнее! Наверняка, кстати, меня в зиндан когда зафигачили - я была в зверином теле, а потом тюремщики вылезли и перекинули меня в человека артефактом. Не обратив внимания на дополнительную запчасть.

В животе зверски забурлило, и запах тухлой вороны вдруг показался мне не таким уж противным. С трудом встав на четвереньки, я отползла к стене и свернулась клубочком... блин, лучше бы я зверюгой тут сидела. Но, похоже, тюремщики решили, что теплая шкура - слишком большой комфорт для арестантки.

А вот собственно... почему это так сложно?

То есть, это вообще дурдом и сбоку бантик для моего прежнего мира - превращаться в африканского барсука с помощью колдовской железяки. Но это уже факт. И я видела, что здешние умеют превращаться сами, по своему желанию. Значит...

Самостоятельный оборот - хочу!

Только как же эта зараза делается?! Одно воспоминание о боли, и тело противится. Не просто противится! Нутро восстаёт. И делать, что мне надо, отказывается. Как будто руль над телом перехватили. Тьфу! Или это инстинкт самосохранения обострившийся палки в колёса вставляет?

Хрен ему, этому инстинкту. Инстинкт вообще жрать хочет сейчас больше, чем даже не болеть. А значит...

Сосредотачиваемся и вспоминаем, как это было. Да, погано, да, больно. Но НАДО! Я упорная. Я смогу.

Если вы думаете, что такая крутая я одной силой желания за полчаса освоила оборот - так фигушки. Сначала ни к черту не получалось сосредоточиться. Потом...

Потом я чуть не сдохла, когда, маму-иху звериную, у меня таки начало что-то получаться. Потому что это было в разы больнее, чем при помощи артефакта, медленнее и... короче, я в какой-то момент застряла посреди оборота и реально сама не знаю, каким чудом не рехнулась.