Те же и граф

- Вы же спешили тогда, наверное, с кем-то собирались встретиться? - припомнила вдруг Колосова и испугалась еще больше.

Прежняя беспечность улетучилась совершенно. "Что ему надо от меня?"

- Да, спешил. Больше не спешу, - и он усмехнулся как-то невесело. - Хотите выгнать? Я уйду скоро. Только вот машину оставлю у вас во дворе, завтра заберу.

Маше стало стыдно.

- Да я не гоню вас. Не совсем понятно, правда, что привело вас сюда.

Будто они и не танцевали вовсе, и не было между ними некоторого трепета и легкой вибрации, заставившей их забыть на миг об окружающем и о Толе, в том числе.

- У вас можно курить? - вежливо поинтересовался гость.

Колосова болезненно воспринимала курение в своем доме. Однако Толе разрешалось курить на кухне. Он не смолил сигареты, как большинство курильщиков, а пользовался трубкой и ароматическим табаком. Игорь, видимо, прочел ответ на ее лице.

- Понял. Выйти на улицу?

Колосова фальшиво засуетилась:

- Да что вы, курите здесь! Я сейчас принесу пепельницу. А хотите, можно на кухне? - жалобно добавила она.

Игорь усмехнулся и отправился в прихожую. Маша решила, что за сигаретами, которые он оставил в куртке. Однако через минуту гость заглянул в комнату уже одетый и протянул Маше какую-то карточку.

- На всякий случай. Мало ли чего.

Колосова не успела опомниться, как дверь закрылась, щелкнул замок. Маша автоматически взглянула на карточку. Это была визитка, в которой значилось "Орлов Игорь Владимирович" и телефоны. Еще какой-то фирменный знак, логотип, что ли. "Орлов", - с нежностью подумала Маша.

Ну вот, встретила Новый год Золушкой. С двумя принцами. Колосова прыснула. Бежать пришлось не ей, как положено по сказке, а принцы разбежались в разные стороны. Остается только спрашивать:

- Что это было?

Маша не чувствовала никакого сожаления от того, что осталась одна. Усталость и глубокая ночь давали о себе знать. Хотелось завалиться на диван к телевизору и уютно дремать под его бормотанье. Шампанское действовало усыпляюще. А ведь были времена, когда от шампанского тянуло на кокетство и шалости, оно будоражило и расслабляло. Господи, что же это делается? Спать, только спать хочется и больше ничего.

Маша стянула неудобную, сковывающую одежду, облачилась в халатик, выключила елку. "Стол уберу потом", - разрешила себе, сворачиваясь клубком на диване и укрываясь мягким пледом. "Толя, наверное, обиделся. Завтра, если сам не придет, надо будет позвонить"...

Глава 7

Те же и граф

Утром она проснулась раньше, чем могла бы. Что-то внутри мешало жить, как всегда. Вчерашняя Золушка улыбнулась, вспомнив прошедшую ночь. Какое забавное приключение. И как же похож этот Игорь на незабываемого Движинского. Но рождественская сказка закончилась, а жизнь продолжается. Надо приводить в порядок квартиру после празднества, позвонить маме, Милке все рассказать. Она, наверное, всю ночь умирала от любопытства.

Быстро стемнело. Маша включила елочные огоньки для уюта, и вдруг остро почувствовала невыносимую грусть. Грусть лежала где-то глубоко, и пока старая дева мыла посуду, подметала пол, она этого так не ощущала. А когда загорелась елка, припомнилась томная мелодия, твердые плечи под тканью костюма, насмешливые глаза...

Собачку завести, что ли? Как все старые девы. А то и слова некому молвить. Собака, конечно, никакой собеседник, но зато с ней можно разговаривать вслух, не рискуя прослыть сумасшедшей. Колосова не любила каникулы именно по той причине, что она оставалась непоправимо и безнадежно одна на протяжении всех каникулярных дней. Если, конечно, не гостила у мамы на даче или у Милки. Как будто подслушав ее мысли, позвонила мама. Поздравила дочь, повторила вчерашнее приглашение.

- Не знаю, мам. Может, приеду. Сейчас вот закончу уборку...

Милка, видно, спала еще. Она будет долго спать. У Толи телефон не отвечал. Странно. Маша позвонила по городскому, результат тот же. Впрочем, Толя говорил, что мама (Таня, то есть) уехала на дачу. Ну что ж. Не сидеть же в тоске у нарядной елки, когда все кругом радуются жизни. "Поеду к маме", - решила она. Потом не спеша приводила себя в порядок, обдумывала, что надеть. Да не все ли равно! Петровича соблазнять, что ли?

Когда она уже совсем была собрана и носилась по комнатам в поисках ключей, которые, как всегда, забросила неизвестно куда, позвонили в дверь. Звонок осторожный, Толин. И действительно, за дверью стоял он. Смотрел вопросительно и выжидающе.

- Проходи, - сказала Колосова и отступила вглубь прихожей.

- Я не вовремя? - спросил деликатный юноша.

- Нет-нет, что ты. Очень даже вовремя! - ответила Колосова, а про себя подумала: "И не придется ехать к маме!"

- Есть хочешь? - спросила и вспомнила, что ничего не ела с утра.

Толя, как всегда, отказался. Ну вот, теперь голодать неизвестно сколько. При юноше она стеснялась есть. Однако это пустяки. Зато вечер пройдет не зря, она не одна. Чтобы скрыть неприличную радость, Колосова закружила по кухне, ставя чайник и доставая чашки. Толя привычно устроился на стуле у окна, достал трубку. Все, как всегда. Будто и не было прошлой ночи и непрошеного гостя. К чему нам эти варианты? Нас и так все устраивает. А если что кому не нравится, так пусть не лезут в чужую жизнь. Маша налила чай, поставила перед юношей плетенку с давешними пирожными, зная, что все равно он ни к чему не притронется. Толя следил за каждым ее движением, щурился и пускал колечки дыма. Идиллия.

У "тайного общества" была идея: издать - пусть махонький, пусть крохотным тиражом! - сборник Толиных стихов. Колосова долго думала, прежде чем поделилась этим замыслом с юным поэтом. Не рано ли, не будет ли потом жалеть? Она посоветовала Толе проконсультироваться с профессионалами. Ну, или хотя бы с людьми, которые что-то смыслят в поэзии.

- Я не могу судить объективно, ты же понимаешь... - она краснела при этом, а Толя многозначительно улыбался. - Я обожаю твои стихи, и это ты знаешь.

Идея увлекла юного поэта. Какой же творческий человек откажется от такой возможности - обратиться к широкому читателю? Теперь предстояла большая работа: отобрать лучшие стихи, отпечатать, найти подходящее издательство, которое возьмется публиковать сборник. А потом самое трудное - деньги. Где взять деньги? Таня растила сына одна, лишнего не было никогда. У Маши тоже. Можно было, конечно, занять, попросить что-то у мамы, у Милки. Только как потом отдавать?

Но пока еще идея была на самой сладостной стадии - отбора стихов. Маша доставала тетрадки, куда юный поэт переписывал с клочков и листочков все имеющееся у него наследие. Процесс отбора заключался в последовательном чтении одного за другим стихотворений и окончательного решения: публиковать или нет. Маша читала, Толя решал, не забывая при этом спросить:

- А вы бы напечатали?

И тогда их души окончательно сливались в блаженном единстве.

Вот этому занятию они и предались в первый новогодний день. Колосова бесстыдно тонула в очаровании чувственных и пряных юношеских стихов. Они волновали, будоражили, затрагивали самые тонкие струнки души и, чего греха таить, тела, кажется, тоже. Все так непонятно, путано... Глаза Толи зажглись хрустальным лучами, и эти лучи, казалось, прожигали ее насквозь. Маша хлопала глазами, чтобы согнать набегающие от преизбытка чувств слезы. И все-таки, даже в такой трогательный момент, откуда-то из подсознания вынырнула ехидная цитатка из школьного сочинения: "Талант его сила и орудие".

Дело медленно, но верно двигалось к финалу, когда в дверь позвонили. Колосова сразу поняла, кто это. Как быстро она научилась различать его звонок! Орлов собственной персоной.

- Привет, - бросил он с порога, и вид у него был уже не такой победительный, как вчера.