Тиора

Решив обойти столы, Марк сделал шаг вправо, чуть поднимаясь на полукруглый скат зала, и тут произошло нечто странное. По идее, его стопы должны были стать под углом к склону, на который он приподнялся, но в итоге они остались ровно, зато все помещение немного как будто провернулось. Стол по центру, который должен был стоять ровно, в мгновение стал на склоне левее него немного в наклон, стол же который был правее, стал ровно относительно Марка.

«Не понял…» — юноша стоял ровно, не смея сделать еще шаг.

Затем медленно поднял правую ногу и сделал еще один шаг вправо от себя. Теперь уже центральный стол поднялся еще выше, а правый ушел чуть влево. Колонны же почти поравнялись с Марком.

— Это все помещение вращается что ли? Или здесь гравитация действует в каждой конкретной точке?

Юноша развернулся лицом к склону, колонны остались у него слева, и сделал несколько неуверенных шагов вверх. В тот же момент или все помещение провернулось, и колонны со столами слева от него поехали дальше ему за спину, или же Марк поднялся выше по стенке конуса, но гравитация давала ощущение, что он все равно на полу — до конца молодой человек не понимал, но суть была в том, что он мог находиться в любой точке на стене.

Он ускорил шаг, а затем быстро побежал. Все помещение начало вращаться, как будто Марк был домашним хомяком, крутившим колесо, в клетке какого-нибудь ребенка, который с интересом наблюдал за его бегом. Парень уже увлекся, играя с пространством этого зала, перебегая к колоннам и столам под разными углами и вращая его по спирали, следуя по увеличению диаметра конуса помещения. Таким образом, Марк, несколько раз проскочив между колоннами и пробегая прямо по столам, добежал до люстры и встал рядом с ней.

Большая люстра представляла собой набор концентрических кругов, на которых располагались свечи. Сейчас она как будто торчала из пола и напоминала хрустальное дерево с плодами-огнями. Когда юноша взглянул поближе, то увидел, что огонь свечей горел ровным пламенем вниз. Все это забавляло его, позволяя забыть про страхи и тревоги, и Марк почувствовал себя ребенком, оставленного взрослыми в забавном помещении, в котором он мог придумывать все новые и новые развлечения, не скучая в одиночестве. Поле для фантазии было широчайшим.

В конце зала за длинными неотесанными столами Марк увидел большой камин с пылавшим в нем пламенем огня. От люстры юноша прошел по коридору из скрещивающихся колонн, которые теперь стояли перед ним чередой букв Х, и, пройдя по стенке, провернув помещение на полуоборот, уже стоял возле окончания центрального стола.

Внезапно Марк почувствовал себя странно. Нет, это не была уже в каком-то роде привычная для него паническая атака или другие симптомы его болезни, ну может быть лишь от малой части. Мышцы его лица с левой стороны немного провисли, и веко чуть заслонило левый глаз. Одновременно с этим Марка согнуло вперед и на правый бок. Он оперся руками на стол, но никак не мог стать ровно, тело не слушалось его. Ко всему прочему ему стало трудно дышать, как будто мышцы грудного отдела одеревенели, и ему приходилось с силой заставлять их расширяться и снова сжиматься, чтобы легкие работали. Его начало тошнить. Самое необычное во всем этом, что Марк начал попеременно то кашлять, то чихать, почти не переставая, лишь с малыми паузами, еле успевая между промежутками этих событий выхватывать воздух, чтобы не задохнуться окончательно. Юноша повалился на пол, хватаясь за спинку стула во главе стола и скинув его на себя, затем перевернулся на живот, силясь встать. Ему казалось, что он вот-вот задохнется, и ужас прокатился по всему непослушному телу.

Совсем туманящимся взором Марк краем глаза заметил возле камина какую-то тень или силуэт, часть, выглядывавшая из-за его боковой кладки. Что-то белое и небольшого размера. Он протянул руку в ту сторону и на самом краю сознания попытался позвать на помощь, но язык не двигался и не слушался его. Затем он отключился.

* * *

— Ты — другой.

Марк пытался разлепить глаза, как котенок полутора недель от роду. Что за голос? Юноша еле-еле приоткрыл один глаз. Он лежал на каменном полукруглом полу, рядом валялся стул с красивой резной спинкой, а сквозь пелену прояснявшегося зрения над ним висело личико маленькой девочки. Марк раскрыл оба глаза шире и чуть приподнялся на руках. Тупая боль лупанула по вискам, и парень от внезапности охнул.

— Кто ты? — он поднял голову и взглянул на нее, борясь с тошнотой, накатившей на него. Она отпрянула от него, поднимаясь на босые ноги, маленькая с длинными темными распущенными волосами и такими же темными глазами, с маленьким носом, с немного вздернутым его кончиком, в какой-то белой почти до самых пяток то ли пижаме, то ли платьице.

Марк медленно поднялся с пола, ставя стул, и резко опустился в сиденье, даже не пытаясь остановить падение в него: мышцы ощущали слабость, и он бы просто себя не удержал. Девочка лет шести по виду стояла и с интересом рассматривала его, затем уселась прямо на полу, скрестив ноги, рядом с парнем и достала не весть бог откуда взявшиеся игрушки: маленького деревянного слоника и такую же обезьянку, и начала играть с ними.

Марк уставился на нее, не понимая, что происходит, и откуда она вообще тут взялась, и что это вообще, черт побери, было.

— Я думала, это опять он, — девочка взглянула на парня снизу, оторвавшись от своей незамысловатой игры. — Когда ты вошел сюда, я спряталась. Я боюсь его. Но ты другой, таких здесь еще не было.

— Кто «Он»? — спросил Марк, с тревогой оглядываясь вокруг.

Она ничего не ответила, увлекшись игрой. Сейчас слоник вел диалог с обезьянкой о том, что нужно сходить на реку и принести всем друзьям бананов, на что обезьянка утверждала, что на реке живет кто-то страшный, и она боится туда идти.

Марк некоторое время, как завороженный, наблюдал за ее игрой, все еще приходя в себя. Его уже не тошнило, и ясность почти окутала разум.

— Как тебя зовут? — отозвался Марк.

Она подняла голову и улыбнулась, откидывая прядь волос от левого уха.

— Тиора. А тебя?

— Марк.

— Где твои родители, Тиора? — спросил юноша.

Она вопросительно посмотрела на Марка, затем перевела взгляд куда-то в сторону, будто силясь что-то вспомнить.

— А что это «родители»? Я не знаю, — наконец, ответила она.

— Ну как, родители — это люди, которые тебя родили и воспитывают, мама, папа, — удивленно произнес Марк. — Откуда ты и как здесь оказалась?

— Я не знаю, я все время здесь была, я отсюда, — Тиора продолжала играть со слоненком и обезьянкой, не поднимая головы.

У Марка было стойкое ощущение, что он уже где-то все это видел.

— Тиора, кто этот «Он»? — юноша спросил настойчивее.

— Он приходит сюда иногда, и дальше вглубь. Я обычно чувствую, когда он придет и прячусь. Темный такой, и все время, как это сказать, его вид… — Тиора задумалась, подбирая слово.

— Видоизменяется? Его форма меняется? — спросил Марк.

— Да-да, так, он постоянно меняется в каких-то животных или в человека, или бывает еще во что-то непонятное. Он пугает меня. Но я всегда прячусь, чтобы он меня не увидел.

— А кто он, Тиора?

— Я не знаю, — ответила девочка, теребя в руках слоненка и опустив маленькую темную головку. — Он появился недавно, и все как будто изменилось, даже не знаю, как объяснить. Все стало здесь по-другому.

— Странное место, этот замок и зал конусом, в котором можно дойти до люстры, вот так свободно идя по стенке.

— А откуда ты? Разве у тебя нельзя так ходить? Это удобно, — сказала Тиора, улыбаясь юноше, оголив белую россыпь мелких зубов.

— В моем мире так точно не сделаешь, если не хочешь свалиться на пол и не разбить себе что-нибудь, — ответил Марк, тоже улыбнувшись ей.

— Скучно в твоем мире, — отметила девочка.

Марк обшарил зал глазами, думая о том, как тут еще могло быть. Это место и эта девочка с игрушками, здесь одна, без взрослых. Как она жила тут? Все это очень странно. Взрослые.