Темная ложь

– Если ты сможешь ее вернуть. Об этом мы тоже уже говорили, и не раз. Помнишь?

«Еще бы не помнить…» – подумал Гидеон и сказал:

– Я не буду осторожен! Не клянусь тебе! Но я действительно не должен выяснить правду. Это совсем не важно для меня.

Рука Страйдера по-прежнему стальной хваткой сдавливала плечо друга.

– Ты выбрал неудачное время, чтобы покинуть замок, – прибегнул он к последнему доводу. – У нас целых три артефакта, и Гален злой как черт. Он вот-вот выкинет какую-нибудь гадость в отместку за третью реликвию, помяни мое слово.

Главарь охотников Гален вышел из среды бессмертных воинов и тоже носил в себе демона – Надежду. Смертные последователи, плененные его ангельской внешностью, помноженной на чары живущего в нем создания, искренне полагали, что он и в самом деле ангел. Именно Гален внушил им, что Владыки виновны во всем зле на свете и что они, охотники, призваны избавить мир от этого зла и, не щадя живота своего, бороться за лучшее будущее.

Третий артефакт – Плащ Невидимости – попал в руки этого самозваного ангела, но новая подруга Аэрона Оливия, которая была настоящим ангелом в буквальном смысле этого слова, украла его. Поскольку для того, чтобы найти ларец Пандоры, нужно было собрать вместе четыре божественных артефакта – Всевидящее Око, Клеть Принуждения, Плащ Невидимости, которые у воинов уже были, и Жезл Разделения, который они собирались вскоре найти, Гален жаждал вернуть Плащ, а в придачу к нему заполучить и все прочие артефакты. А это означало, что столкновения между охотниками и Владыками в ближайшее время участятся. «Впрочем, не важно», – решительно думал Гидеон. Ничто не могло заставить его отказаться от задуманного, в первую очередь потому, что в глубине души ему казалось, будто от этого зависит его жизнь.

– Гид… Дружище… – снова начал Страйдер.

Глаза Гидеона превратились в щелочки.

– Ты напрашиваешься на поцелуй, – прорычал он, имея в виду, что вот-вот пустит в ход кулаки.

Повисла гнетущая тишина.

– Ладно, – наконец проворчал Страйдер и поднял руки с растопыренными пальцами. – Забирай ее.

«О господи…» – пронеслось в голове Гидеона.

– Я и не собирался, но огромное спасибо за разрешение.

«Но почему Страйдер с воплями не рухнул на землю? – мысленно спросил он себя. – Он ведь только что потерпел поражение…»

– Когда ты вернешься? – поинтересовался Страйдер.

Гидеон пожал плечами:

– Не через неделю, наверное, где-то так…

Он считал, что семи дней будет более чем достаточно для того, чтобы Скарлет смягчилась и рассказала об их прошлом. Сейчас она ненавидела его до дрожи. Гидеон не знал причины этого, но дал себе слово, что все выяснит. «Эта дамочка явно предпочитает опасных мужчин, иначе никогда бы не вышла за меня замуж, – рассуждал он. – Так что у меня есть все шансы на успех».

– Три дня, – отчеканил Страйдер.

«Ага. Пошли торги… – подумал Гидеон. – Так вот почему демон никак не проявил себя: Страйдер не проиграл, а всего лишь изменил тактику. Мне следовало сразу догадаться». На самом деле ему было очень стыдно перед друзьями за то, что он их бросает, совесть мучила его не меньше, чем из-за Скарлет. Он был нужен им и понимал, что если, пока его не будет, с ними что-нибудь случится, то он сойдет с ума от горя и чувства вины.

– Давай хотя бы не пять, – предложил Гидеон.

– Четыре.

– Не идет.

Страйдер улыбнулся и кивнул:

– Отлично.

«Итак, у меня четыре дня, чтобы смягчить Скарлет, – подумал воин. – Я выигрывал и более сложные поединки за меньшее время…» Но, как ни странно, ни одного конкретного случая Гидеон припомнить не смог. «Вот черт! Может, у меня просто частичная потеря памяти? – рассеянно подумал он. – И больше всего пострадали как раз воспоминания о битвах и поединках, ведь семейная жизнь со Скарлет, наверное, была тем еще поединком, учитывая ее характер… Зато секс, очевидно, был потрясающим…»

– Я скажу остальным, – снова заговорил Страйдер. – Но прежде отвезу вас в город.

– Давай! – Гидеон вставил ключ в скважину, несколько раз провернул, и дверь, скрипнув петлями, распахнулась. – Я не отвезу ее сам. Пусть все знают, где мы будем.

Страйдер снова зарычал, но на этот раз не просто раздраженно, а со злостью.

– Упрямый осел! Если я сам не удостоверюсь, что вы благополучно добрались до места, то изведусь от беспокойства. Ты же знаешь о моей диете: каждый день – по охотнику, а мне будет не до них.

– Именно поэтому я и не позвоню тебе, когда мы обустроимся.

Гидеон подошел к спящей. Первое время Скарлет, засыпая, окружала себя непроницаемой тьмой, но потом перестала делать это, будто хотела, чтобы Гидеон смотрел и видел ее, доверяла ему и знала, что он ее не обидит. По крайней мере, так он сам объяснял ее поведение.

– О боже, поверить не могу, что ты уговорил меня на такое! – сказал Страйдер. – Я уже говорил тебе, что ты придурок?

– Нет. – Воин бережно поднял Скарлет на руки.

Женщина вздохнула и потерлась щекой о его грудь, как раз там, где было сердце, которое колотилось о ребра, точно отбойный молоток. Должно быть, ей нравился этот неровный, сумасшедший перестук, поскольку она еще теснее прижалась к груди воина. «Скарлет такая милая…» – невольно подумал Гидеон. Невысокая, изящная, она могла похвастать красивым, подтянутым, умеренно рельефным телом. Воин предлагал ей переодеться, но она предпочла остаться в старой одежде – футболке и джинсах, которые были на ней, когда ее нашел Аэрон. Гидеон жадно втянул в себя воздух и почувствовал цветочный аромат, который совершенно заворожил его. «Интересно, как она пахла много лет назад, когда мы были вместе? – спросил себя воин. – Тоже цветами? Или чем-то другим, более экзотическим? Чем-то столь же темным и чувственным, как и она сама? Таким, чем я упивался, что вгоняло меня в экстаз, когда я облизывал ее с головы до пят? Что за пошлятина лезет мне в голову? Сейчас совсем не время для таких мыслей».

Гидеон повернулся, бережно прижимая к себе Скарлет – сокровище, которое он собирался оберегать как зеницу ока даже от собственных друзей, пока они не вернутся в замок. Он понимал, что противоречит самому себе, размышляя о ней в столь романтических выражениях, тогда как его намерения были самыми что ни на есть приземленными и даже низменными, но ничего не мог с собой поделать. Страйдер смотрел на него хмуро, но явно смирившись с происходящим.

– Иди. И будь осторожен, – напутствовал он.

«О боги, до чего же я люблю своих друзей! – размышлял Гидеон. – Что бы ни случалось, они никогда не отказывают мне в поддержке. А впрочем, есть ли у них выбор?»

– Ты сейчас выглядишь как кот, которому налили полную миску молока, – проворчал Страйдер, качая головой. – Это тревожный знак. Ты, видимо, плохо себе представляешь, во что ввязываешься…

«Может, и так», – подумал Гидеон. Он точно знал одно: что-то вызывает в нем такое нетерпение, такой накал всех чувств впервые за многие столетия.

– Ты знаешь, что я сейчас мысленно не показываю тебе палец.

– Знаю, – признался Страйдер. – Указательный. И это означает, что я для тебя всегда номер один.

Гидеон рассмеялся. «Типа того», – ответил он про себя.

– Четыре дня, – напомнил Страйдер. – Потом я начну тебя искать.

Гидеон послал другу воздушный поцелуй, а тот в ответ закатил глаза.

– Делай как знаешь, но послушай меня, – сказал Страйдер. – Я буду молиться, чтобы ты вернулся живым и с женщиной, тоже живой. А еще чтобы ты остался доволен тем, что узнаешь. И чтобы ты за это время наелся ею досыта и выкинул из головы раз и навсегда, как это бывает со всеми твоими женщинами.

«Ого! Сколько желаний!» – подумал Гидеон.

– Не благодарю! – ответил он. – Нет, я шучу. С каких это пор ты не подался в священники? И с каких это пор боги не стали утруждать себя выполнением наших просьб?

Страйдер никогда раньше не тратил время на молитвы, а боги, как правило, плевать хотели на Владык и их просьбы. «Впрочем, нет, не совсем так», – поправил себя Гидеон. Кронос, воцарившись на небесах, полюбил наведываться в замок без приглашения и отдавать воинам приказания, от которых у тех волосы на голове шевелились: убить ни в чем не повинных смертных, выбрать, кому жить – твоему другу или любимой женщине, – словом, одно повеление хуже другого.