Кодекс Прехистората. Суховей

– Боюсь, я слабо разбираюсь в искусстве. Я из тех, кто до сих пор видит шесть пальцев у папы на «Сикстинской Мадонне», – продолжал я острить.

– Под культурным наследием я подразумеваю не только предметы искусства, и даже в меньшей степени их, – ответил Лавров как ни в чем не бывало. – Мы храним достижения, открытия, знания, историю, выраженные в фактах и конкретных предметах и продуктах.

Углубляясь в подробности, Лавров заметно посерьезнел, смотрел на меня неожиданно острым и испытующим взглядом. Появилось странное чувство дискомфорта, как будто туманная пелена стала наползать на сознание, и я невольно перебил собеседника, стараясь сбросить наваждение.

– Лев Борисович, так в чем конкретно заключаются обязанности по вакантной должности? – спросил я довольно резко.

– Не волнуйтесь, – улыбнулся вновь профессор, став прежним, – вы распознали мой НЛП-маневр. Я прошу прощения, но это часть собеседования. С какими техниками воздействия вы знакомы?

– Я не владею никакими техниками, но умею распознавать, как вы говорите, «воздействие», – удивился я такому повороту событий. – Не обучался специально, просто общался со специалистами и получил небольшой опыт. Не ожидал ничего такого, вот и отреагировал остро, больше подсознательно.

– Хорошо, будьте спокойны, больше я не буду без крайней необходимости применять к вам технику. Это была лишь проверка, идем дальше, если вы не против.

Беседа вернулась в прежнее непринужденное русло, но оговорку про крайнюю необходимость я запомнил. Со слов собеседника выходило, что работать меня приглашают в крупную международную некоммерческую организацию, миссией которой являются поиск, сбор и хранение всего того хорошего и полезного, что создал человек за свою многотысячелетнюю историю. Моя же функция во всем этом – выезд к потенциально ценному объекту, сбор данных о нем и передача информации и своих личных выводов руководству. Гипотетически командировки могут быть в любую точку мира, но, скорее всего, не дальше евразийского континента, поскольку филиалы фонда расположены в разных странах и каждый мониторит свою территорию. Прежде чем приступить к работе, необходимо будет пройти обучение длительностью два-три месяца.

– И если у вас вдруг возник вопрос о занятости и оплате труда, – резюмировал Лавров, – то скажу, что оплата будет высокой. То есть такой, что голова будет занята только делом либо отдыхом, но не планированием бюджета. А график предполагается, конечно, ненормированный, в основном из-за поездок. Но по завершении каждого задания вы сможете отдыхать достаточное количество времени. Да, и постоянного нахождения в офисе тоже не требуется.

Закончив, профессор откинулся в кресле, взял со стола устройство, похожее на коммуникатор, и, бегло изучив содержимое экрана, опять испытующе посмотрел на меня. Похоже, он ждал от меня решения прямо сейчас.

– Это очень интересное предложение, – только и сумел я выдать, – но все равно я не понимаю многих деталей работы и не могу дать вам ответ сразу.

– Сергей, – Лавров опять придвинулся к столу и продолжил мягким тоном, – вам может показаться, что я оказываю давление, и отчасти это так. Но тому есть причины. У нас крайне мало времени на реализацию задач, под которые мы набираем людей. И если вы после долгих раздумий не согласитесь, то мне придется вычеркнуть это время, которое я мог бы потратить на работу с другим кандидатом. Поверьте, я предлагаю вам уникальнейший шанс не только заняться делом, пользу и престиж которого переоценить нельзя, но и освоить принципиально новые знания и навыки. То, что данная возможность предоставляется вам так просто, на блюдце, а не зарабатывается потом и кровью, обусловлено в основном спешкой. Но я надеюсь, что вы достойно распорядитесь этой находкой и не спустите ее бессмысленно, как случайный выигрыш. Ваше решение, пусть оно и непростое, нужно мне сейчас. Скажу только, что вы не пожалеете, если согласитесь.

– Можно банальный вопрос? Почему именно я?

– Что ж, отвечу, – улыбнулся профессор. – Вы видели меня, может, пару раз, и я удивлен, что запомнили. Но вот я слежу за вами в числе других претендентов еще со времен университета, и в этом нет ничего предосудительного. Ведь крупные компании забирают перспективных специалистов прямо со студенческой скамьи. Только при нашей специфике нужны особые качества.

– Что за качества, если не секрет?

– Как я упомянул, мы выбираем людей широкого и гибкого ума, способных осознать и принять мир таким, каков он есть на самом деле. Такими качествами, как мне кажется, вы и обладаете. Мои объяснения могут показаться довольно абстрактными, но более предметно я пока не могу с вами говорить. Итак, вы с нами, Сергей?

С этими словами Лавров вновь откинулся на спинку кресла и как будто отгородился от меня сомкнутыми в замок на груди пальцами, давая хоть какое-то время на принятие решения. И я только сейчас всерьез почувствовал, что решение это действительно краеугольное. Либо я с чувством потерянной возможности вернусь к прежней жизни, либо возьму на себя ответственность и буду обязан реализовывать эту возможность до конца, во что бы то ни стало. И точка невозврата – это мое следующее слово, которого, дав однажды, я уже не смогу нарушить. Ладони вспотели, внутри все сжалось, и я произнес как можно отчетливее:

– Я согласен.

Глава 4

Не очень томительное ожидание

Дома я был около трех. Неплохо для делового дня с двумя встречами. Только обратный путь – от набережной Мойки – я проделал на полном автомате. Когда я покинул викторианский вестибюль офиса фонда, количество мыслительных нитей в мозгу уже переваливало за десяток, и в конечном счете все они слились в серый шум, который надежно изолировал меня от окружающей среды. То есть домой мое бренное тело привели подсознание и рефлексы. Единственным пунктом, где пришлось отклониться от маршрута, стал продуктовый магазин – там я закупил не глядя вечерний холостяцкий комплект еды. Я недели три не употреблял полуфабрикатов, и вот потянуло на что-то эдакое – первый признак морального перенапряжения, которое я всегда сбрасывал либо физическими нагрузками, либо вот так, поедая нечто сомнительное, но вкусное и питательное.

Всю дорогу пытался понять, на что же я подписался в кабинете академика Лаврова. Некоторые колебания вызывало еще и то, что, как только я согласился, встреча довольно быстро свернулась. Профессор отправил меня восвояси, взяв обещание не распространяться о разговоре и заверив, что позвонит в течение недели.

Небо плотно заволокло тучами, а накрапывавший то и дело мелкий дождь промочил волосы и пиджак насквозь. Наконец я закрыл изнутри дверь своей квартиры, уют которой успокаивал и ощущался особенно выразительно на контрасте с испортившейся погодой. Глубинное чувство тревоги отступило. Включил пару светильников, так как в комнатах царил неприятный полумрак, сбросил сырую одежду, затем минут двадцать, пока не засвистел чайник, отогревался в душе. Выйдя из ванной, облачился в теплый домашний костюм и заварил травяной чай покрепче. С чайником и кружкой я вышел на лоджию и устроился за столиком. Пришлось полностью поднять жалюзи, чтобы рассмотреть пейзаж. Небо слилось серой гладью с заливом. В воздухе висела нетипичная для июня взвесь мелкого дождя. Плеснув заварки и добавив меду, я осушил кружку залпом. По телу разлилось приятное тепло. Есть перехотелось.

Понаблюдав какое-то время за скользившими по стеклу каплями, я не нашел ничего лучше, чем отправиться в комнату и, развалившись на диване, включить телевизор. Сейчас подойдет любой канал, где нет назойливой рекламы и анонсов. По «Культуре» транслировали итальянскую оперу на языке оригинала, и я не заметил, как провалился в глубокий и безмятежный сон.

Проспал, по ощущениям, всего ничего. В комнате царил тот же полумрак, телевизор шелестел голосами ведущих телепередачи, а из затемненной глубины комнаты на меня смотрели два желтых светящихся глаза. Стало немного не по себе, хотя то была всего лишь пара светодиодов на блоке охранной сигнализации, которые неудачно отражались в зеркале стенного шкафа. Давно хотел заклеить чем-нибудь эти огоньки, но так руки и не дошли.