Страница 13 из 25
Советская пресса подхватила байку следователя. И вот появляются статьи, фельетоны и даже пьеса Константина Тренева «Опыт», посвященные как раз делу Михайловского. В центре внимания известного драматурга – героический образ крупного советского ученого, смелого инициатора, труженика науки Соболева, которому мракобесы вставляют палки в колеса. Так епископ Лука в глазах советской общественности становится врагом науки (9).
После первой ссылки здоровье у Войно-Ясенецкого было сильно подорвано. В переполненной камере, после первого допроса, он теряет сознание, нарастает сердечная недостаточность. Год провел Войно-Ясенецкий в тюремных камерах, лишенный книг, передач с воли, свиданий с близкими.
На допросах епископ убедился, что от него хотят добиться отречения от сана. Власти готовы были дать ему зеленый свет как профессору медицины, но в обмен на это требовали душу. В антирелигиозной кампании 1930-х годов большевики нередко принуждали священнослужителей к публичным заявлениям о снятии сана. При этом они обещали, что восстановят их гражданские права и предоставят работу.
Нам неизвестно, сколько именно лиц духовного звания сняли с себя сан. Но известно, что бывшие священники продолжали подвергаться дискриминации. Этот вопрос даже рассматривался в комиссии ВЦИК по делам культов. Те же, кто не поддался на уговоры, автоматически становились врагами родины. Не случайно расстрелянному на Соловках о. Павлу Флоренскому инкриминировали наличие сана, хотя возможность «покаяться» у него была.
Епископ Лука не дрогнул перед адской машиной, безжалостно перемалывающей человеческие судьбы. Он объявляет голодовку протеста. Вскоре последовала еще одна голодовка.
15 мая 1931 года следует протокол Особого совещания при коллегии ОГПУ: «Постановили: Войно-Ясенецкого Валентина Феликсовича выслать через ПП ОГПУ в Северный край, сроком на три года, считая срок с 06.05.1930. Направить этапом». Очередная внесудебная расправа… Любопытно, что другие фигуранты дела, включая жену Михайловского, которую обвиняли в убийстве, были освобождены (10).
Епископа-хирурга сослали в Архангельск. Ему разрешили заниматься медицинской деятельностью, консультировать врачей. Поселился он в деревенском домике у пожилой женщины Веры Михайловны Вальневой. Жил в маленькой комнатке: стул, стол, железная кровать, в углу икона. Молился епископ по большей части келейно, ведь в Архангельске к этому времени действующих храмов не осталось, а до пригородной Сретенской церкви в Заостровье добираться было непросто. Иногда он бывал в кладбищенской церкви, тоже находившейся на приличном расстоянии от дома. Писатель Олег Волков в книге «Погружение во тьму» вспоминает: «Служить ему было запрещено, и на службах он присутствовал наравне с прочими мирянами. Даже никогда не заходил в алтарь, а стоял в глубине церкви, налево от входа с паперти… Молящиеся – в большинстве те же измученные, придавленные безысходностью, разоренные крестьяне, что и на городских улицах. Самые отчаявшиеся лепятся к паперти, хотя на кого было рассчитывать? Попросту паперть храма остается по традиции местом, где подается помощь. Вот и простаивают тут, даже не взглядывая на проходящих. Но у владыки всегда припасен кулек с едой. Раздать ее он поручает монашке, прислуживающей в храме» (11).
Через полгода Войно-Ясенецкий узнал, что его хозяйка лечит гнойные раны специальными мазями, называемыми ею катаплазмами, в которые входят земля, сметана, мед и кое-какие травы. Вначале он возмутился – подумать только, жить под одной крышей со знахаркой. Но потом научный интерес взял вверх. Первая больная, которую ему показала хозяйка, пришла с обширной флегмоной голени. Снимая валенок, женщина стонала. Через полчаса после наложения мази нога не болит, женщина без труда надевает валенок. Через несколько дней больная чувствует себя лучше. Воспаление ослабло, флюктуации в глубине ткани нет: гной исчез. Еще две-три перевязки – пациентка здорова. Удивление хирурга растет, он начинает серьезно задумываться. Катаплазмы несомненно действенны. Но как они работают? Ну, хорошо, мед – это еще можно понять. В мировой литературе есть сведения, что инфицированные раны хорошо заживают под повязкой, содержащей мед и рыбий жир. Травы? Рябинка и чернобыльник давно известны как растения, богатые эфирными маслами. О благотворном воздействии эфирных масел тоже можно прочитать у русских и иностранных авторов. Но земля… Как и почему лечит земля? Войно-Ясенецкий читает специальную литературу и вдруг обнаруживает, что в почве есть вещества, действующие аналогично половым гормонам. Уж не они ли помогают организму справиться с нагноением?
Пронаблюдав не один десяток случаев действия мази, доктор стал горячим сторонником этого метода. Он добивается разрешения Вере Михайловне работать в поликлинике. Отбирает для нее наиболее трудных, запущенных больных, следит за действием повязок, фиксирует результаты.
Правда, завистники из коллег, возмущенные, что Войно-Ясенецкий привел в советское учреждение знахарку, добились запрета работы с мазями. Но врач и в дальнейшем нашел возможность продолжить опыты с катаплазмами (12).
Время показало, что Лука упорствовал не напрасно. Сегодня в медицине широко применяются мази на водорастворимой основе. Например, левомеколь.
В конце ноября 1933 года, после окончания ссылки, профессор приехал в Москву. Он посетил канцелярию митрополита Сергия, но от предложения занять какую-либо из вдовствующих кафедр отказался. Ему хочется заниматься медициной. И он идет в Наркомат здравоохранения, хлопочет об институте гнойной хирургии, но ему отказывают. Несколько месяцев проходят в бесплодных поисках. Войно-Ясенецкий сначала едет в Крым, в Феодосию. Потом возвращается в Архангельск, где два месяца принимает больных в амбулатории. Весной 1934 года решает повидать детей, направляется в Ташкент. Но долго оставаться здесь ему неудобно, поскольку присутствие бывшего правящего архиерея смущает митрополита Арсения (Стадницкого), занявшего кафедру. С большим трудом удается получить должность консультанта в небольшой больнице в Андижане. В это время профессор заболел редкой болезнью, сопровождавшейся отслойкой сетчатки глаза. Ему дважды оперировали больной глаз, но так его и не спасли.
Осенью 1934 года в урезанном виде вышли в свет «Очерки гнойной хирургии», книга, которую автор ждал более 10 лет. «Чрезвычайно тяжелый путь сельского хирурга-самоучки, который мне пришлось пройти, научил меня весьма многому, чем хотелось бы теперь, на склоне моей хирургической деятельности, поделиться с молодыми товарищами, чтобы облегчить их трудные задачи», – писал В.Ф. Войно-Ясенецкий в предисловии к первому изданию своей уникальной книги.
Она написана хорошим литературным языком. Помимо медицины в ней даны любопытные больничные истории, портреты пациентов. Вот, скажем, шестидесятилетняя старуха Фекла. Она пришла пешком из деревни в земскую больницу. У нее температура 39 градусов, болит шея и «вся нездоровая». Натруженными руками Фекла снимает платок, и мы видим на слипшихся от гноя волосах лист подорожника, под которым огромный карбункул (13).
«Оперируя больного, – пишет автор, – никогда не забывайте, что перед вами страдающий человек, имеющий любящую семью, которая может остаться осиротевшей, если допустить ошибку при операции. Помните, что он вручает вам самою жизнь свою, и никогда не называйте его «случаем» интересным или неинтересным, как это часто делают лишенные совести и любви врачи».
Такой личностный подход неотделим от соборности. Не коллектив, сложенный из органических кубиков, не индивиды, воюющие друг с другом за место под солнцем, а личности, идущие с автором одной дорогой жизни, – вот кого видит он в своих пациентах.
Монография стала настольной книгой для многих поколений хирургов и сегодня, как утверждает академик РАМН, свящ. Георгий Шевченко, претендует на роль учебника для начинающих врачей, справочного пособия для профессионалов, источника идей и материала для дискуссий среди специалистов самого высокого класса. К монографии могут обращаться нейрохирурги, офтальмологи, стоматологи, урологи и представители других специальностей как к энциклопедии хирургического лечения гнойных заболеваний.