Страница 25 из 151

Подожди до завтра

Баскакова Нина

— Да. Ты прав. Но с первым попавшимся я спать не стала бы.

— А я значит не первый попавшийся?

— Видела тебя пару раз. У тебя внешность запоминающаяся.

— Из разряда «их разыскивает полиция»?

— Скорее актера или певца. Блондин, со своей стрижкой модной. Я удивилась, что у тебя сами так волосы ложатся. Думала, ты их укладываешь.

— Пришел в парикмахерскую, попросил подстричь так, чтоб был вид человека, а не заросшего полярника. Вот и все. Я не из любителей за внешностью смотреть и пользоваться десятью баночками с мазями и кремами. — Андрей допил кофе. Вымыл кружку и тарелку. — Значит, тебя моя прическа привлекла?

— Ты симпатичный, — рассеянно ответила Маша, думая о своем.

— Ладно, Снегурочка. Я в душ.

— Давай.

Она стояла около окна. Занавеска немного приоткрыта, чтоб видна была улица. Маленький силуэт на фоне окна. Что-то прошептала.

— Что ты сказала? — спросил ее Андрей.

— Ничего. Уже вернулся?

— Как видишь.

Она неторопливо начала раздеваться. Никакого стеснения или кокетства. Все движения естественные. Плавные. В темноте комнаты виден ее лишь силуэт. Простота порой выглядела не менее соблазнительно, чем самый откровенный эротический танец. Она легла рядом. Ее губы накрыли его. Мягкий поцелуй. Мягкие ласки. Время, когда не нужно торопиться. Когда можно наслаждаться каждой минутой, проведенной наедине. И перелом, когда просыпается страсть. Дурманящая и голодная. Она сметает все барьеры. Заставляет дрожать в предвкушении того яркого огня, в котором сгорает не столько тело, сколько душа. Он чувствовал, ее огонь, который она так тщательно скрывала. От этого его пламя разгоралось еще сильнее. Страсть испепеляла их. Два огня объединились в пожар, что сметал все на своем пути. Разрядка такая сильная, что высасывала все силы. Стоило Андрею упасть на подушку, как сон выключил его.

Глава 4.

Андрей проснулся, когда было еще темно. Вначале не мог понять, где находится. Потом Андрей вспомнил о Снегурочке. Рядом ее не было. Он повернулся и увидел ее, сидящую на стуле с альбом, лежащим на согнутой в колено ноге. Она что-то увлеченно рисовала. Черный грифель так и скользил по бумаге. Губы приоткрыты. Язык так и скользил по губам. Волосы распущены и постоянно ей мешали, она их поспешно откидывала назад, но они упрямо возвращались назад, стоило ей повернуть головой. Халат съехал, оголяя плечо. Но она ни на что не обращала внимания. Все ее внимание было поглощено процессом рождения картины. Свет настольной лампы выхватывал лишь пространство около стола, а вокруг была темнота. Маша не подозревала, что сама была настоящей картиной. Яркой и притягательной. Настоящей. Он любовался ею. Умел бы рисовать, так запечатлел бы на бумаге художницу. Но с рисованием у Андрея всегда было плохо. Оставалось лишь надеяться на свою память.