Дыхание Смерти

— Опасаетесь лорда Эллохара?

Гаэр-аш не ответил. Дан с Нортом вопросительно посмотрели на Эдвина и тот пояснил:

— Верховная ведьма, жена Рханэ, пользуется покровительством темного лорда.

И так как на него продолжали смотреть все с таким же повышенным вниманием, добавил:

— Известен случай нападения секты ведьмоборцев на Василену Владимировну. У Рханэ был шанс спасти жену, но сам бы он выгорел во время боя практически с девяносто процентной вероятностью. И каким-то образом, подозревается, что используя артефакт связи по крови, ведьма вызвала Эллохара. Итог — выгорели ведьмоборцы. Семь тысяч человек. Минут за пять, может меньше. Деревья остались, животные, птицы и даже насекомые — ведьмоборцы рухнули наземь пеплом… хорошенько ее удобрив.

— Какая осведомленность, — протянул Гаэр-аш.

— Мы были там, — просто сказал Эдвин. — Через год лес стал гораздо гуще — кустарник хорошо принялся на удобрении.

И в столовой повисла многозначительная тишина.

А затем Гаэр-аш произнес:

— Ты прав, Эдвин, опасаюсь. И именно Эллохара. Только с причиной немного не угадал.

Харн просто спросил:

— Риа?

— Риа, — подтвердил ректор.

— Причем тут я? — удивленно спросила.

А мне взяли и не ответили. Совершенно. Просто проигнорировали и перешли к другой теме:

— Жеребьевку перенесли на сегодня, перед боями проведут, — произнес Гаэр-аш.

Я хотела было возмутиться, но тут ощутила что-то странное. Очень. Словно где-то рядом постучали. Вопросительно. Осторожно и немного нервно. Словно дверь вот она рядом со мной совсем, и стучали в нее. Раз, потом еще раз… И я как-то внутренне насторожилась, а в воспоминаниях промелькнул утренний разговор с учеником вечных и адептом Инаром, и настороженность стала тревогой.

— Извините, — напряженно произнесла я, стремительно поднимаясь.

Так же стремительно и не оборачиваясь покинула столовую.

Добежала до комнаты, вошла, захлопнула дверь. Увидела Гобби, сидящего за столом с бумагами, приветственно кивнула ему и рухнула на пол, теряя связь с окружающей действительностью.

Чтобы перенестись в другую.

Это был чердак. Пыльный, грязный в паутине чердак, и я едва не заорала, увидев как огромный черный паук проползает сквозь призрачную меня. И тут же услышала:

— Прости, нужна помощь.

Повернувшись на звук, увидела ученика отступников. И вот тогда вскрикнула, негромко и испуганно — парень был в крови. Внушительная рана на груди, пропитавшая кровью белую рубаху прикидывающегося подмастерьем ученика, царапина на щеке, и… и осколок бревна прошивший насквозь его шею справа от шейных позвонков. — Не послушался Инара… зря, — прохрипел он, медленно сползая по потолочной балке вниз.

С сожалением качнув головой, я торопливо подошла к нему, опустилась на колени, осматривая раны и думая, что можно сделать… выходило, что ничего — судя по булькающим звукам, прорывающимся из-за осколка, горло было значительно повреждено. Да и на рубашке крови становилось все больше.

— Что я могу сделать? — спросила сразу и без разговоров.

Он посмотрел мне в глаза и прохрипел:

— Унеси.

— Что? — не поняла я.

— Унеси, — срывающимся шепотом повторил он. — После моей смерти принять меры… чтобы оболочка не досталась магам… тело нужно сжечь

— Зачем? — переспросила испуганно.

— Мы наследники ордена Огня, — умирая, зашептал ученик отступников, — из огня вышли… в огонь… должны… вер…

Он не договорил, обмякнув, его глаза закатились.

И во мне словно произошел толчок. Я не знаю откуда пришло знание и как оно оказалось во мне, но мои призрачные ладони уверенно легли на бледное как полотно лицо ученика вечных, а затем, прежде, чем даже услышала грохот выломанной двери и крик «Кровавый след тянется сюда», я прошептала:

— Этар эргаэн, — и ощутила, как покалывают кончики пальцев.

И покалывание стало почти обжигающим, когда неимоверным образом мои ладони, покрывшие лицо юноши, обрели реальность и четкость, завершаясь рванным краем у запястий.

— Ччччто это? — захрипел ворвавшийся на чердак боевой маг.

А я судорожно пыталась вспомнить, вспомнить что-то важное, что должна была, по-видимому, знать, что-то решающее, значимое, необходимое. Упорно ускользающее от сознания…

Но когда боевой маг не отрывающий потрясенного взгляда от моих материализовавшихся рук, призвал боевое плетение, на раздумья времени уже не осталось и я рефлекторно дернула ученика на себя.

Руки отозвались болью.

Она вспыхнула в запястьях, по краю призрачного слома, обожгла холодом ладони и осталась испариной на моей спине, когда открыв глаза я поняла, что нахожусь в своей спальне в доме Гаэр-аша, а передо мной лежит истекающий кровью отступник!

Подняла испуганный взгляд на оторопевшего Гобби, повторно осознала, что сумела вытянуть ученика отступников, и тут же вскочила, чтобы без слов метнуться за дверь, и уже там сорвавшись на бег, за несколько секунд домчаться до столовой.

Я ворвалась к ребятам и ректору видимо в момент принятия какого-то как минимум эпического решения — лица у всех были суровые и сосредоточенные, позы напряженные.

Ровно до моего появления.

А стоило вбежать мне, как все четверо повернулись, посмотрели на меня и… и стали куда напряженнее, чем были до этого, словно окаменели. Но у меня не было времени разбираться в их реакции.

— Норт, — срывающимся голосом позвала я, — ты мне нужен. Он отмер в ту же секунду, поднялся и неожиданно мягко, даже как-то успокаивающе, произнес:

— Конечно сокровище мое.

А затем, идя ко мне, так же мягко спросил:

— Больно?

Откуда он узнал?

— Немного, — честно призналась, потерев ладони — они все еще отзывались онемением и странным покалыванием, словно я их долго держала на льду.

И тут Норт выдал неимоверно странную фразу:

— Ничего, многим девушкам бывает больно, ничего страшного, боль я сейчас уберу.

И пока я недоумевала при чем тут многие девушки, он мягко обнял меня за талию, вывел в коридор, закрыл двери в столовую и попытался взять меня на руки. Отпрянув, торопливо выговорила:

— Не настолько у меня болят руки. Идем. Скорее.

И поспешила вперед, чтобы остановиться на середине пути, осознав, что Норт за мной не пошел. Я удивленно обернулась и посмотрела на него. Он на меня. После чего переспросил:

— Руки?

Я недоуменно развела руками, и тут же поспешила обратно, схватила его ладонь и потащила некроманта за собой.

— Не напрягайся, — тут же прикрикнул он, нехотя идя за мной и как-то не спеша ускоряться. И напряженно спросил: — Риа, причем тут руки?

Я обернулась, чтобы ответить, и мельком заметила свое отражение в зеркале. Отражение пугало внушительным кровавым пятном внизу живота, видимо кровь попала на белое платье, когда я перетянула отступника и он рухнул частично на меня, а осколок в его шее потревожился от движения. Нужно будет переодеться, но это потом. Сейчас каждая секунда была на счету.

— Быстрее, Норт, — срывающимся голосом потребовала я.

Он ускорился, догнал меня, подхватил на руки, не позволяя увернуться, дошел до моей комнаты, ударом ноги распахнул дверь вошел и…

— За какой проклятой тьмой! — прозвучало разъяренное на всю комнату.

Гобби посмотрел на него, на распростертого сотрясающегося отступника, написал на листке и развернул его, позволяя нам прочесть:

«Считай, что это больной котик».

— Это не котик! — прорычал Норт.

Гобби невозмутимо написал снова, и развернул лист к нам. Там было:

«Котик или не котик, а лечить его тебе все-таки придется».

Норт медленно повернул голову и уничтожающие посмотрел на меня.

— Пожалуйста, — робко прошептала. Дастел стоял застывшим изваянием оскорбленного достоинства, и продолжал сверлить меня взглядом. И тут Гобби вышел, напоследок протянув нам еще один лист. Еще до того как за ним захлопнулась дверь, мы прочли:

«Пошел за молочком для котенка. И на твоем месте я бы поторопился, Норт, котик вот-вот лапы отбросит».